Рыцарь в потускневших доспехах

— Ваша курица даже лучше ваших креветок, — осторожно произнес он.

Она поставила для себя чашку кофе.

— Жареная курица — мое фирменное блюдо. Кристоферу было неудобно поглощать ее курицу, но еще более неудобно стало, когда он доел, потому что он не мог быть искренним. Он старался не смотреть на нее, но поминутно поднимал на нее глаза. Золотистые волосы обрамляли ее лицо подобно нимбу. Ее тело было изящным и по-женски соблазнительным. Именно поэтому он не мог думать ни о чем другом, кроме нее. Он привык к красивым женщинам: ему всегда было с ними легко. Что же сейчас произошло с ним?

— Вы приготовили великолепное блюдо, действительно великолепное. — Он спохватился. — Я уже говорил это, не так ли?

Она села напротив, сжимая пальцы.

— Вам не обязательно было кормить меня.

— Это единственное, чем я могу отблагодарить вас, — мягко ответила она.

— И не надо благодарности.

В ее голосе было столько искренности, что он почувствовал себя обманщиком. Даллас коснулась его руки, и тепло от ее бархатной кожи проникло в него. Но потом она взглянула на свои пальцы — и покраснела, молниеносно отдернув руку.

Он смотрел в ее напуганные глаза. Женщину, сидящую перед ним, окружала тайна. Она не доверяла ему. Только ли ему? Или всем мужчинам вообще? Ему нужно продвигаться вперед медленно, очень медленно. Хотя он предпочитал другой стиль.

— Наверное, мне не следовало сегодня вечером есть креветки Гордона, — не совсем искренне стал извиняться Кристофер.

— Забавно было видеть, как он расстроился, — ослепительно улыбнулась Даллас. — Он собственник — что его, то его. Вам, возможно, этого не понять.

Кристофер поднял красную ленту Стефи. Его шершавые, загоревшие пальцы растягивали мягкий атлас. Он аккуратно отложил ленту в сторону.

— Я понимаю. — Пауза. — Знаю: у меня нет права спрашивать об этом, но… — Его глаза встретились с ее глазами. — Вы принадлежите Гордону?

— Я — я не принадлежу никому. — Она была очень бледна.

— Какая жалость. Вы прекрасная женщина.

Все еще бледная, она парировала:

— Я так хочу.

— Вы в этом уверены?

— Конечно. — Ее растерянный взгляд старательно обходил его. Она говорила чуть слышно, нервно теребя красную ленту Стефи. — Зачем вы приехали? Вы не похожи ни на кого из тех, кого я знаю.

— По-вашему, это плохо?

— Может, и так. Главное — то, что чувствуешь.

— А что вы чувствуете — хорошее или плохое?

В ее глазах появился страх.

— Опасность. — Ее слова замерли в воздухе. В кухне стояла напряженная тишина.

— Для меня это комплимент, — ответил он бархатным голосом, не отрываясь глядя на то, как она облизывает пересохшие губы.

Она превзошла все его ожидания. Кристофер испытывал возбуждение и беспокойство. И хотел от нее того, чего раньше не ждал ни от одной женщины: понимания.

Кристофер подался ближе к ней. На мгновение между ними, казалось, повисло наэлектризованное молчание. А затем она так быстро вскочила, что опрокинула стул. Хлопнула дверь: Даллас выбежала наружу, подальше от Кристофера.

Даллас испугалась. Кристофер представил, что случилось бы с ней, узнай она, кто он на самом деле. Задумчиво поднял ее стул и поставил у стола. Открыл дверь — она стояла, прислонясь к дому, пряталась в тени, обхватив себя руками. Его пульс все учащался. Он впился в нее взглядом.

— Что вы намереваетесь делать? — прошептала она в темноте.

Кристофер шагнул вперед:

— Я не знаю самого себя.

— А я принадлежу самой себе.

— Так ли уж вы этого хотите?

— Так должно быть.

Лунный свет окрасил ее волосы серебром.

— Действительно? — Он подвинулся ближе к ней. — Почему?

У нее перехватило дыхание.

— Вам нужно сейчас уйти. — Она вжалась в стену дома. — И вернуться на вашу яхту. Я хочу, чтобы вы уплыли и никогда больше сюда не возвращались.

— Прямо сейчас? — Он стоял так близко, что ощущал обволакивающее тепло ее тела. Все его существо заполнилось ее изысканным запахом. — Дорогая, для каждого из нас это не выход.

Он нагнулся и взял ее за плечи, притянул к себе.

— Не волнуйся, дорогая. Я не сделаю тебе ничего плохого.

— А если ты не сможешь справиться с собой? Он нервно сглотнул. Его мозолистая рука ласкала ее щеку, а потом спустилась вниз, к ее шее. Ее кожа оказалась столь же нежной, сколь и ленточка Стефи, — только еще шелковистее и теплее. Он почувствовал ее дрожь даже от легкого своего прикосновения, и едва заметная улыбка пробежала по его лицу.

Она стояла все так же неподвижно. Он наклонился и мягко коснулся губами ее рта. Она оказалась очень вкусной. Теплой. Притягательной. Природа взыграла в нем. Она заставила его искать то, чего он всегда хотел от женщин — и никогда не имел. Его язык обвел край ее нижней губы.

Даллас задыхалась и на мгновение уступила сильному желанию, которое он разбудил в ней, с голодной жадностью обнимая ее. Она бегала руками по теплой мускулистой груди Кристофера, запуская тонкие пальцы в спутанные золотисто-коричневые курчавые волосы на его груди. Кончики ее пальцев парили в трепетном изумлении над сумасшедшим волнением его глухо стучащего сердца. Подойдя к нему еще ближе, она казалась готовой отдать ему всю себя.

Он еще крепче прижал ее к себе. Даллас запрокинула голову и задохнулась. Очень медленно подняла руки к его лицу и горячими дрожащими пальцами обвела очертания его подбородка, а потом провела по линии его губ.

Его опять разобрало от ее мягкого прикосновения. А потом в ее глазах вновь появился непонятный страх, и она тихо заплакала и отпрянула от него.

Он дал ей уйти. И озадаченно посмотрел ей вслед, когда она вбегала в дом.

Что с ней такое? Она даже не знала, кто он, и испугалась его. Он не мог сказать ей правды.

А хотел.

Глава 5

Раздосадованный, Кристофер сидел на ступеньках крыльца, уронив голову на руки, когда вернулась Даллас.

— Извините, — нервно прошептала она.

Он обернулся.

Она стояла босиком в дверном проеме. Копна светящихся волос разлилась по ее плечам подобно золотой реке. Она смотрела на него сурово — как самка, не подпускающая к себе. В ее голубых глазах стоял страх, а лицо было бледно. Время остановилось в огромных глазах, устремленных на него.