Рыцарь в потускневших доспехах

Черт побери!

Кристофер впервые самостоятельно причаливал шлюп. И вовсе не желал присутствия зрителей.

Кинокритики всегда говорили, что он не умеет играть. Кристофер надеялся, что они несправедливы к нему, потому что здесь, в Техасе, он собирался сыграть свою самую важную роль. В жизни его золотистые волосы были длиннее, чем на экране. Он еще отрастил их и покрасил в глубокий каштаново-табачный цвет. На нем были очки в тонкой проволочной оправе. У ног Кристофера стоял саквояж, набитый джинсами, ковбойскими рубахами и ремнями с пряжками всевозможных размеров, позволяющими ему выглядеть вполне по-техасски.

Он понял, что поторопился со своим путешествием. Только вчера инструктор предупреждал Кристофера о том, что он еще не готов управлять парусником в одиночку. Однако Кристофер пренебрег мнением инструктора и сейчас безрассудно стоял за рулем, пытаясь с ним справиться.

У него было три занятия по управлению парусником. Кончались они всегда тем, что Кристофер во что-нибудь врезался. Он раздраженно сорвал с себя бутафорские очки, мешающие ему видеть. Но коричневые контактные линзы, которые он носил, чтобы скрыть знаменитую голубизну своих глаз, замутняли обзор. Он встал на колени, чтобы убавить тягу, и перевел двигатель на нейтраль.

Черт побери! Он решил не врезаться в причал на этот раз, но все же, предостерегая, крикнул:

— Дети, вам лучше уйти с дороги!

И все было бы хорошо, если бы он не увидел ее: черноволосую девчушку, шестилетнюю Салли. Свою дочь.

Босая, в шортах, девочка стояла немного косолапо, как и Салли. В руке она держала рака-отшельника. Рядом с ней была голубая цапля. Длинные черные волосы девочки спутались от ветра.

Она оказалась именно такой, какой он ее и представлял — нежной и прекрасной. Обожаемой и даже больше — намного больше.

И тут она взглянула на него. До этого дня он не верил в любовь с первого взгляда. Его ребенок. У него есть живой ребенок!

Буйная радость охватила его — оттого, что долгие месяцы горя, чувства вины и отчаяния — позади. Он мысленно причесал свою дочку и остановил на ней свой взгляд, подобно слепцу, к которому вдруг вернулось зрение. Внезапно Кристофер представил себе будущее в самых светлых тонах. Неважно, во сколько ему это обойдется. Он будет бороться за нее.

Он забыл и о боте, и о двигателе, глядя на девочку. Белый корпус его парусника двигался к ней. Огромные крылья цапли неловко захлопали. Темные глаза Стефи со страхом посмотрели на огромную волну, которую гнал перед собой нос шлюпа. Она пронзительно закричала. Тогда мальчик постарше схватил ее за руку, и оба они кинулись на берег.

Вопль Стефи привел Кристофера в чувство. Румпель — на правый борт. Потом он включил механизм обратного хода — но слишком поздно. Хотя Кристофер и не врезался в причал, гладкий белый нос шлюпа не выдержал удара о берег и затрещал, а его корпус задрожал.

Группа туристов, выпивающая на палубе ресторана, засмеялась над его неудачей, и его щеки стали еще пунцовей и горячее, чем от солнечного ожога. Кристофер нерешительно пригладил свои каштановые волосы.

Он надеялся прибыть, не привлекая внимания, — не удалось. Так или иначе, а он остановился. Он панически пытался вспомнить, что делать дальше.

Бот начало сносить ветром, и тут он вспомнил, что нужно привязать бот к берегу. Он бросился на корму и схватил шест. Открыл шкафчик с инвентарем и вытащил оттуда связку канатов.

Стройный мальчик со скейтом под мышкой вернулся на шатающийся причал, а Стефи убежала. И правильно сделала: Кристофер все еще не пришел в себя от их встречи.

— Вам помочь, мистер?

— Не-ет, — Кристофер произнес это слово как урожденный техасец. Одной рукой он держался за шест, а другой пытался освободить канат. Мальчик не уходил. Его юный ломающийся голос снова прервал мысли Кристофера:

— Эй, а вы на кого-то похожи.

Кристофер изумился, но не прекратил своих попыток причалить. Надо же, ведь он даже сам себя не узнает, когда смотрит в зеркало. Потом он вспомнил, что скинул очки. Кристофер молниеносно вооружился очками и взъерошил на лбу волосы. И лишь теперь поднял глаза на мальчика, притворяясь, что в очках видит лучше.

— А я тебя, кажется, не знаю, — произнес он с великолепным техасским акцентом.

Теперь его бот не двигался. Кристофер чувствовал ужасный влажный жар — словно в знойный-знойный день. Его рубашка прилипла к вспотевшей спине. Он мечтал о холодном питье. Но, открыв холодильник, не обнаружил там ничего, кроме пустых банок из-под пива, плавающих в теплой воде. Кристофер достал банку и сплющил ее рукой, а потом с отвращением швырнул на пол кубрика. Мальчик наблюдал за ним, а затем тоже заглянул в холодильник:

— Неужели вы все выпили сами?

Кристофер ничего не ответил Патрику и перевернул холодильник. На пол полилась вода и посыпались пустые банки. Патрик изумленно вытаращил глаза:

— Неудивительно, что вы натолкнулись на причал.

— Заткнись, мальчишка.

— Патрик, — ровным голосом представился мальчик.

Кристофер уставился на него.

— Мистер, а вы уверены в том, что не смогли бы воспользоваться этими канатами, когда причаливали?

Кристофер с брюзжанием швырнул канат на причал. Патрик бросил свой скейт и поднял канат.

— Ты грубо обращаешься со своим снаряжением, мальчик.

Патрик взглянул из-за скейта на черный пролом на носу парусника:

— Как и вы.

Глаза Кристофера сузились так же, как и глаза Патрика.

— Ты воспользовался запрещенным приемом, парень.

Долго они молча смотрели друг на друга — двое мужчин, вызывающих друг друга на поединок.

— Держу пари: твоя мать ищет тебя. Взгляд Патрика дрогнул. Его рука завертела узел, дергая его все сильнее.

— Я живу с тетей, поэтому…

Казалось, подросток готов заплакать. Но не переставал трудиться. Он ловко сделал петлю, накинул ее на шест и протянул его Кристоферу, Кристофер вспомнил, что родители Патрика умерли, и поразился мужеству узколицего мальчика. Паренек встретился лицом к лицу с бедой и на собственном опыте знал, что делать, если тебя постигло горе.

— Эй, извини… Патрик. — Кристофер говорил теперь сердечнее. Он испытывал смутное уважение к незнакомому мальчику. В нем зарождалось новое сильное чувство, какого он никогда не испытывал прежде к чужому ребенку.

Их глаза снова встретились. Взгляд у Кристофера был смущенный.

— Все в порядке, — ответил паренек. Улыбка пробежала по его юному тонкому лицу. Он начал развязывать другой канат. — Откуда вы приехали?

Кристофер переминался с ноги на ногу.

— У меня ранчо на запад отсюда. — Его ответ не был ложью.

— Вы не похожи на владельца ранчо.

Кристофер поморщился.

Вдвоем они справились с ботом. Кристофер увидел, что Патрик проверяет крепежи и переделывает почти все, сделанные хозяином. Мальчик помедлил на причале, будто оттягивая их расставание.