Рыцари былого и грядущего. Том I

Но тамплиеры вели себя на рынке с точностью до наоборот. Они не демпинговали, для того, чтобы стать монополистом, а становились монополистами для того, чтобы демпинговать. Добиваясь доминирующего положения на рынке они не взвинчивали цены, а наоборот, удерживали их на возможно низком уровне. Орден Храма был уникальным субъектом рынка, поскольку не стремился к извлечению максимально возможной прибыли, стремясь, скорее, к утверждению своих представлений о чести, справедливости и человечности, заботясь о клиентах не на словах, а на деле, стараясь сделать так, чтобы людям всё доставалось как можно дешевле. Тому сохранилось множество примеров.

В Париже, благодаря привилегии, пожалованной королём, они добились доминирования в сфере торговли мясом, завладев большим количеством мясных лавок. Храмовники в своих лавках взимали весьма умеренную плату, чем наносили ущерб корпорации парижских мясников, которым оставалось лишь сетовать на это, потому что никаким экономическими методами они не могли воздействовать на орден. Благодаря тамплиерам, парижане получали мясо дешевле.

Путешествие на галерах храмовников так же стоило не очень дорого, но при этом обеспечивало максимальную безопасность. Тамплиеры держали флот для перевозки собственных грузов, а позднее стали оказывать транспортные услуги посторонним, чтобы окупить рейс. Тут они использовали гибкую систему льготных тарифов, в результате чего марсельские судовладельцы теряли клиентов, на что горько жаловались в 1234 году.

Вот вам блестящий пример «социально-ответственного бизнеса», о чём в наше время умеют только разглагольствовать, потому что на деле все стремятся содрать со всех как можно больше. Сегодняшний коммерсант спросит вас с какой стати он должен отказываться от части своей прибыли и думать о чужих детях больше, чем о своих собственных? Вы не сможете дать ему вменяемого ответа. Современный бизнес совершенно безыдейный — всё для прибыли. А вот для тамплиеров ответ на этот вопрос был очевиден: снижать цены надо из любви к ближнему, потому что Господь завещал нам возлюбить ближнего своего больше, чем самого себя. В основе экономической модели тамплиеров лежала христианская идеология, прибыль не была для них самоцелью, и деньги сами по себе ничего не значили.

Именно поэтому тамплиеры не переставали демпинговать, когда добивались доминирующего положения на рынке. Этого не мог себе позволить ни один экономический субъект, потому что на рынке принято жестоко карать за демпинг. Но попробовали бы торгаши-плебеи покарать родственников королей, знатность которых была сопоставима только с их финансовым могуществом. Христианское человеколюбие тамплиеров-экономистов опиралась на огромную силу, как военную, так и финансовую.

Так было и с рынками (в смысле — местами торговли), которые тамплиеры повсеместно создавали, обеспечивая им надёжную силовую охрану. Например, в командорстве Арвиль (150 км на юго-запад от Парижа) тамплиеры получили в 1205 году право на обустройство местного рынка. У деловых и сноровистых храмовников дела с рынком пошли столь хорошо, что это вызвало открытый гнев местных сеньоров, которые из-за вечной тамплиерской склонности к демпингу начали терять свои доходы. Но тамплиеры умели не только демпинговать, но и решать проблемы, в этой связи возникающие. И вот аббат парижской церкви святой Женевьевы по поручению самого папы римского отлучил от Церкви сеньора Мондубло, главного недруга тамплиеров, чтобы впредь вышеозначенный сеньор немножко думал, на кого можно «крошить батон», а на кого — не стоит.

Постепенно тамплиеры получили контроль над таким объёмом финансовых ресурсов, что могли бы спокойно парализовать всю экономическую жизнь как минимум Франции, если бы вздумали изъять все свои средства из оборота. На это обстоятельство следовало бы обратить внимание любителям порассуждать о том, где зарыты клады тамплиеров. Храмовники никогда не занимались абсурдным с экономической точки зрения закапыванием золота в сундуках, их средства находились в постоянном движении.

До глубины души поражает, насколько бедно жили те самые тамплиеры — создатели этого экономического могущества. Например, в графстве Йоркшир при аресте тамплиеров составили опись всего, хоть сколько-нибудь ценного их имущества. И что обнаружили? Церковную одежду и утварь, сельхозорудия, разбитую мебель (тамплиеры не считали нужным покупать себе лучшую) и совсем немного денег. Оружия вообще не нашли. В подвалах — весьма скромные запасы провианта для личного потребления при полном отсутствии вина. В те времена вина не было в домах только у самых последних бедняков, а это были представители самой богатой транснациональной корпорации того времени. Именно вот такие простые тамплиеры проявляли чудеса аграрной изобретательности, добиваясь сверхэффективности орденского сельского хозяйства, при этом не получая ничего, кроме морального удовлетворения, и не всегда имея даже вино к столу.

При этом Орден самым суровым образом наказывал своих братьев за малейшее пренебрежение их хозяйственными обязанностями и недостаточно рачительное отношение к имуществу Ордена. Так называемый «Французский устав» приводит несколько конкретных тому примеров, которые не поленились поместить в официальный свод документов для назидания всем братьям:

«Случилось однажды, что командор, отвечающий за хранилища, купил корабль, нагруженный пшеницей и приказал засыпать её в житницу, а брат, отвечающий за житницу, сказал, что пшеница влажная после моря, и её следует рассыпать на террасе для сушки, ибо если этого не сделать, она испортится, и он снимает с себья ответственность за неё. А командор приказал ему засыпать её в житницу, и он так сделал. Вскоре же командор приказал перенести пшеницу на террасу для сушки, и большая часть её была испорчена. Его лишили плаща, потому что он сознательно нанёс большой вред».

Андрей вспомнил как своими глазами видел у деда в деревне гниющее зерно в колхозных амбарах, и никого это особо не волновало. Зерно могли перелопатить, а могли и забыть. У равнодушных и безразличных к общему добру колхозников на всё был один ответ: «Щас мы тут станем горбатиться за копейки». А между тем, тамплиеры «горбатились» даже не за «копейки», а за одни только харчи, причём и по колхозным меркам довольно скудные. И всё-таки случай халатности был настолько исключительным, что его не поленились включить в Устав.

Андрей вспомнил, как дед говорил по поводу колхозных безобразий: «Человек, если на себя работает, так он и работает по-настоящему, а если не на себя, так нормальной работы от него не дождёшься. Только если ему пистолет к виску приставить, как это при Сталине было». Но ведь и тамплиеры так же работали не на себя, а на «коллективное хозяйство», их личный уровень жизни так же не зависел от результатов труда. И «пистолет к виску» им никто не приставлял, лишение плаща — наказание в основном морального свойства. И всё-таки храмовники создали настолько эффективную систему сельского хозяйства, что позавидовали бы и русские кулаки, и канадские фермеры.

Что-то тут не срасталось. На чём было основано такое сильное переживание тамплиеров за общее добро и честность, доходящая до болезненной мелочности? Устав повествовал: «случилось в Шато Бланка, что брату, который отвечал за овчарню, приказал командор показать все вещи, которые находились в его ведении, и брат показал ему всё, кроме кувшина с маслом, и сказал, что у него больше ничего нет. А командор знал о том кувшине и обвинил брата. И брат не мог отрицать того и признался, и был изгнан из Дома».

И это из-за кувшина-то масла, про который брат-храмовник, может быть, просто забыл во время инспекции, во всяком случае никто даже и не пытался доказать, что он хотел взять это масло себе. Воистину тамплиеры не были склонны оставлять без последствий даже малейшую недобросовестность и даже незначительные вольности в обращении с общим добром. Устав гласил: «Если кто-либо из братьев сознательно или по своей вине причинили убыток Дому в четыре денье или более, мы оставляем на усмотрение братьев, лишить ли его плаща, либо оставить его ему, ибо нам запрещён любой убыток». Четыре денье — очень небольшая сумма, но и в этом случае «личное дело» нерадивого брата уже рассматривалось на «общем собрании» командорства. Через весь устав рефреном проходит фраза: «Нам запрещён любой убыток».

При Сталине, конечно, тоже отправляли к лагерь за несколько колосков, подобранных на колхозном поле, а за кувшин с маслом могли спокойно поставить к стенке, но надо заметить, что в тамплиерские «колхозы», в отличии от сталинских, никто насильно крестьян не сгонял. Попасть в Орден и быть определённым на работу в сельское командорство было честью, которой далеко не все удостаивались, хотя крестьянин, если он становился братом Ордена, навсегда лишался возможности разбогатеть или хотя бы повысить своё благосостояние. Работа в «орденском колхозе» была прежде всего честью, а потому самой суровой карой было лишение этой чести — «изгнание из Дома».