Рыцари былого и грядущего. Том I

Пиринейские монархи лучше других почувствовали трагическое противоречие, заложенное в природе Ордена и «не доводя до греха» нашли способы обезопасить себя от чрезмерного возрастания тамплиерского могущества. В Португалии, например, согласно Уставу, магистром местных храмовников мог быть только португалец, причём португальский магистр приносил присягу верности не только Церкви, но и королю Португалии. Таким образом португальская корона, во-первых, обезопасила себя от чрезмерного вмешательства в свои дела со стороны Франции (как это было в Англии), а, во-вторых — от превращения Ордена в чрезмерно самостоятельную и никому не подчинённую силу (как это было во Франции).

Поразмыслив над положительными аспектами португальского статуса тамплиеров, Сиверцев всё же не счёл этот опыт идеальным вариантом решения проблемы. Возникала другая, ничуть не меньшая опасность — превращение местных тамплиеров в личную гвардию короля. Португальский магистр оказался «слугой двух господ», подчиняясь одновременно и своему королю, и великому магистру Ордена. При этом великий магистр пребывал несусветно далеко, а свой король — всегда рядом. Замороченных реконкистой португальских тамплиеров никто в Святую Землю не тянул, и это вообще ослабляло их зависимость от Ордена, а король постоянно требовал услуг, причём, имел на это право, согласно принесённой присяге. В итоге, португальская провинция Ордена не очень-то Ордену и принадлежала. Что ни говори, а этот вариант тамплиерского бытия особой гармоничностью так же не отличался.

Однажды король Португалии Альфонс пожаловал своим тамплиерам обширный лес Сера. Эта щедрость не много стоила монарху, если учесть, что лес находился в руках сарацин. Тамплиеры сражались, как львы, и после жесточайших боёв полностью очистили Серу от неверных. Там они основали города Родин, Коимбру, Эшу. Но разве стала завоёванная тамплиерами земля и построенные ими города безраздельной собственностью Ордена Храма? Просто король, и пальцем не шевельнув, приобрёл новые территории, на которых тамплиеры в лучшем случае имели большое влияние, которое всегда могло быть ограниченно необходимостью выполнять королевские приказы.

Любопытно, что именно за Пиренеями впервые возникла опасность превращения Ордена Храма в самостоятельное (и вполне заурядное) государство. В 1133 году бездетный король Арагона Алонсо завещал своё королевство тамплиерам. Местным храмовникам оставалось лишь вступить в права наследства и… оппачки!.. провинциальный магистр арагонских храмовников превращался в короля. Интересно, какие отношения установились бы тогда между ним и великим магистром Ордена Храма? Тамплиерам хватило такта отказаться от наследства, хотя они, конечно, выжали из этой приятной ситуации максимальную для себя пользу. Взошедший на арагонский престол Рамиро Эль Монке выплатил Ордену большие отступные.

Сиверцев пришёл в полный умственный тупик. Получалось, что великая модель Ордена нежизнеспособна в принципе. Либо Орден становился сильнее государства и поглощал его, либо государство становилось сильнее и поглощало Орден. Результат в обоих случаях оказывался один и тот же — сливаясь с государством, Орден переставал существовать.

Могучий Тевтонский Орден создал своё государство — ни от кого не зависимую Пруссию. Государство осталось. Орден куда-то делся. За Пиренеями тамплиеры вместе с местными орденами (Калатрава и другие) создавали государства и дарили их королям, у которых постепенно оказывались на службе, отрекаясь от своей суверенной природы. Результат был тем же — на службе у королей орденские рыцари уже ничем не отличались от королевских гвардейцев, и от орденов остались одни называния — пышные и совершенно бессмысленные. Мальтийцы, сумевшие сохранить свой суверенитет, постепенно стали пародией на самих себя. Наполеон без единого выстрела разогнал доблестных госпитальеров, прикрыв мальтийский балаган, уже никому не нужный и даже не смешной.

Мы до сих пор видим на карте государства, созданные несколько тысяч лет назад — едва ли не в прежних границах. Исчезали народы, менялись формы правления, а государства живут. Между тем, такая форма организации, как духовно-военный Орден выродилась и исчезла за несколько столетий, проявив неспособность к обновлению. А ведь Ордена были куда более могущественными, чем национальные государства.

Сиверцев легко пришёл бы к выводу, что идея Ордена нежизнеспособна в принципе, но он сейчас находился в Ордене, и целью своей жизни поставил вступление в Орден. Где он находится и к чему стремится, если Ордена не может быть?

А Церковь? Церковные формы организации, церковные структуры, просуществовав без малого 2 тысячи лет почти без изменений, полностью доказали свою жизнеспособность и даже более того — неистребимость. Исходя из этого, нельзя было оправдать исчезновение орденов тем, что прошла их эпоха, пришло другое время. Над тем, что вечно актуально, время не властно. От первого до двадцатого века тянется непрерывная цепочка епископских хиротоний. Исчезнуть может только то, что могло и не появляться. Исчезают аномалии, мутации, отклонения. Значит, к таковым относятся и духовно-рыцарские ордена?

Сколь наивно вешать всех собак на Филиппа Красивого. Он ведь, по сути, лишь привёл в исполнения приговор истории. Истории? Никакой «истории», выносящей приговоры, не существует, так же как не существует «природы», сотворившей мир. Есть Бог. Есть люди, которых создал Бог. Есть Божья воля. Есть сумма человеческих отклонений от Божьей воли. Всё, что пытается существовать наперекор Божьей воле приговаривает себя к небытию. Отсюда логически следует, что духовно-рыцарские Ордена были отклонением от Божьей воли?

Логически следовало это, а в душе было другое. Андрей вполне осознавал, что про тот Орден, в недрах которого находится, он по-прежнему ничего не знает. Вполне возможно было допустить, что этот Орден — полное фуфло, пустышка, недостойный балаган. Логически — да, но духовно. Нет, он не мог это даже предположить. Ведь если настоящего Ордена не существует, то и его, Андрея Сиверцева, тоже не существует. Орден есть в его душе, а его душа — реальность. Тут ничего не клеилось, и всё входило в противоречие. Андрей понял, что надо обобщить и последовательно выстроить факты, которые характеризуют отношения Ордена и Церкви.

Храмовники не подчинялись королям, потому что подчинялись папе римскому, но на практике это значило, что они не подчинялись никому. Папа всегда был слишком далеко, а передача информации в ту эпоху осуществлялась чрезвычайно медленно, причём, именно в Италии, где пребывал папа, тамплиеров всегда было меньше, чем где бы то ни было. Представьте себе, что некий полк, дислоцированный где-нибудь на Чукотке, подчиняется непосредственно министру обороны. Это и будет означать, что он никому не подчиняется.

За всю историю Ордена Храма не было ни малейших признаков того, что кто-либо из римских пап пытался реально руководить Орденом, определяя, каким Ордену быть и что делать. Формально Орден был церковной организацией, а фактически стоял вне общей церковной архитектуры, ни с какими другими церковными структурами не взаимодействуя, ни в одной из них не нуждаясь и всё необходимое имея внутри себя.

Папе храмовники не только никогда не подчинялись, но и никогда не служили. Они вспоминали про римского понтифика, кажется, лишь когда хотели получить для себя очередные льготы и привилегии, которые, как правило, сводились к приобретению всё большей и большей автономии внутри Церкви.