Рыцари былого и грядущего. Том II
Шрифт:
— Пойдём на море? — запросто сказал султан Ахмаду.
— Море сейчас ужасно. Может быть, подождём хорошей погоды? — удивлённо ответил Ахмад.
— Боишься? — хитро и добродушно улыбнулся султан.
— С вами, мой повелитель, я не боюсь ничего, — в такие минуты Ахмад чувствовал, что султан очень дорог ему.
Салах ад-Дин заметил его искренность и оценил её. Они отправились к морю.
Огромные волны вздымались и ревели, словно сказочные чудовища. Ахмад, по натуре очень впечатлительный, сейчас почувствовал нечто большее, чем страх — мистический трепет. Он посмотрел на султана и увидел
— Страшно?! — громче шума волн прокричал Саладин и дико расхохотался.
— Любому станет страшно. Неужели по морю можно путешествовать?
— Нисколько не страшно! И мы отправимся туда, в это бушующее море.
Ахмад растерянно и восхищённо посмотрел на султана. Ещё более возбуждённый восхищением слуги, султан продолжил:
— Я хочу сообщить тебе то, что у меня на душе. Когда Аллах передаст в мои руки все царства Востока, я разделю их между моими сыновьями, а сам с лучшими войсками отправлюсь через эту ревущую пучину на завоевание западных стран и островов. Я не сложу оружие, пока останется хотя бы один христианин на земле. Мы покорим весь христианский мир — Францию, Италию, Германию. Да поможет нам Аллах скорее овладеть ими!
Ахмад перестал видеть море, оно больше не пугало его. Даже сумасшедший замысел султана не сильно его испугал, к тому же из-за рева моря он половины не расслышал. А вот лицо Саладина. Ахмад не мог оторвать глаз от демонической маски злобной радости, в которую превратилось лицо его повелителя. И глаза. чёрное пламя полыхало в глазах великого султана Салах ад-Дина Юсуфа ибн Айюба.
— Ну вот и всё, Андрюшенька, надо нам с тобой прощаться, — ласково и грустно улыбнувшись, сказал Сиверцеву Шах.
— Надоел я вам? — Андрей улыбнулся широко и немного нахал— ьно.
Ну что ты, дорогой. Мы всегда будем помнить, что ты спас нашу деревню. И за Саида тебе спасибо. Нашего Сашку-Саида. Ты вернул его к жизни. Из этого ассассина получится добрый христианипн. Вам бы и ещё неплохо было пообщаться с ним, обоим вышла бы польза, однако — увы, тебя призывает твой начальник, командор Князев, — Шах протянул Андрею конверт.
Раскрыв конверт, Сиверцев обнаружил там какой-то странный паспорт. Паспорт был на его имя и с его фотографией. Повертев в руках сей документ, Андрей понял — паспорт ооновский.
— Без меня меня женили, — добродушно усмехнулся Сиверцев.
— Ну так там у вас в Ордене, наверное, дисциплина, — развёл руками Шах.
— Не без этого. И куда же надлежит отбыть новоиспечённому гражданину мира?
— Ты посмотри, там в конверте ещё билет на самолёт «Тегеран-Иерусалим». И немного долларов.
— А на словах Дмитрий ничего не просил передать мне?
— Только то, что тебя встретят в аэропорту. А до Тегерана мы проводим тебя.
В конце декабря 1991 года самолёт, на котором летел Андрей Сиверцев, приземлился в аэропорту Бен-Гурион. Едва он миновал все надлежащие контроли, как к нему подошёл молодой мужчина, имеющий наружность охранника солидного банка — костюм с галстуком, широкие плечи и невозмутимая физиономия.
—
Здравствуйте, господин Сиверцев, — мужчина сдержанно улыбнулся.Андрей всмотрелся в черты его лица и изумлённо воскликнул:
— Саша!
Это был оруженосец Дмитрия, первый человек Ордена, которого в своё время встретил Андрей, тот самый Саша, вместе с которым Князев покинул Афган. Сиверцев готов был броситься к нему в объятия, но Саша спокойно заключил:
— Он самый. Пройдите в машину.
Они ехали молча, потом Андрей усмехнулся от неожиданной мысли:
— Насколько мне известно, Александр, ты уже рыцарь. Кажется, послушнику не по чину, чтобы его встречал рыцарь в качестве личного шофёра?
— Вы совершенно адекватно оценили ситуацию, господин Сиверцев. Вам действительно не по чину встреча на таком уровне. Послали меня, потому что мы знаем друг друга в лицо. Другие люди Ордена из тех, кто сейчас в Иерусалиме, либо вам не знакомы, либо рангом ещё выше меня. Так что пришлось мне смирить мою рыцарскую гордыню, — Александр едва заметно улыбнулся.
Сиверцев помнил, что Саша — человек очень замкнутый, закрытый. С ним не могло быть типичной «встречи двух русских на чужбине». Впрочем, сейчас Андрей был этому рад, болтать ему и самому не хотелось, он чувствовал себя очень напряжённо. Не случайно же Дмитрий вызвал его и не куда-нибудь, а в Иерусалим. Было от чего нервничать.
Они подъехали к небольшой гостинице на окраине города. В коридоре Саша жестом указал Андрею на одну из дверей и сразу же исчез. «Господи, помоги», — прошептал Сиверцев и открыл дверь.
В небольшом, но уютном номере сидел в кресле респектабельный джентльмен в тройке и читал газету. На маленьком столике рядом с креслом стояла изящная кофейная чашечка. Джентльмен, казалось, излучал самодовольство, всё в нём было исполнено претензии на аристократизм — и дорогой элегантный костюм благородного серого цвета, и непринуждённая, несколько манерная поза, и небрежность, с которой он держит в руках свежую израильскую газету.
Роль. Это была одна из тех ролей, которые так любил примерять на себя командор Князев. Играл Дмитрий чисто, без напряжения, но Андрей знал, какой он на самом деле. А может, не знал?
— Ну здравствуй, бродяга, — Дмитрий отбросил газету и поднялся из кресла навстречу Андрею. Сейчас своей хищной улыбкой, порывистым жестом и демонстративной грубостью обращения он больше напоминал какого-нибудь уголовного авторитета.
— Здравствуйте, мессир, — просто сказал Андрей.
— Добрался без проблем?
— Всё нормально.
— Наслышан о твоих подвигах в Персии.
— Да какие подвиги, Пара удачных выстрелов.
— Иногда одного выстрела достаточно для того, чтобы спасти мир. Надо только знать время и место.
— А мне не надо знать. Я всегда буду там, куда меня именем Господа пошлёт мессир.
Дмитрий одобрительно кивнул. Взгляд Андрея упал на газету:
— Вы владеете ивритом, мессир?
— Слабо, но достаточно для того, чтобы понять основное содержание газетной статьи.
— Что пишут?
— Израильтяне и палестинцы всё никак не могут поделить тамплиерскую Газу. И не поделят никогда, потому что ни тем, ни другим Бог не отдаст Газу. Бог навеки отдал её тамплиерам.