Рыцари песка и тумана

Глава 8. Бремя серых

Сяду я к жаркому огню,

Мяса съем, чаю попью

И вам бесплатно подарю:

Все небо, все звезды,

Все камни, все сосны,

Все, обо что кто-то

Точит зубы.

Хочется в теплую кровать,

Хочется жить, а не ждать.

Люди, пустите ночевать.

Сл. Гр. «Агата Кристи»; «Вервольф»

Похмелье и летняя неугомонная мошкара, вот две последние казни египетские, о наличии которых древние почему-то туманно умолчали...
– В который раз за это утро подумал Ремус Люпин, с размаху шлепнув себя по лбу трясущейся дланью.

Естественно, не попал.

Зато, очертания комнаты распылились перед его мутными очами, а кровать, доселе безропотный предмет нехитрого интерьера, внезапно обернулась маленьким яликом, резво бегущим по волнам. Не ожидавший от нее такой прыти Ремус буквально пополам согнулся от вполне натурального приступа морской болезни.

Нет, с этим точно пора завязывать. Давно пора.- Констатировал мужчина, зацепив ногой полупустую бутылку. Та, в свою очередь, немилосердно накренилась, закачалась и рухнула. А потом повела себя совсем уж недостойно, расплескав содержимое по полу...

– Б...ь!- емко охарактеризовал ее поступок человек. Бутылка злорадно дзенькнула на прощанье и закатилась под кровать. Выуживать ее оттуда у Ремуса не было никакого желания. Да и в возможностях своих он сильно засомневался, после того как в восьмой раз пронес ногу мимо штанины...

Плюс в его положении был только один, но такой, который перевешивал все остальные минусы, знаки деления, интегралы и прочую математическую дребедень...

Хуже быть просто не могло.

Так он тогда считал.

Большинство мужчин априори не исправимы, до глубокой старости они - совершеннейшие дети, многие даже не подозревают о том, какое коварство может таиться в...

– Рем!

От звуков смутно знакомого неприятно подрагивающего визгливого голоса по обнаженной спине мужчины, словно кто-то провел холодным липким язычком. Вдоль позвоночника, вверх - вниз, и обратно.

Сердце Ремуса Люпина упало. Ухнуло безвозвратно куда-то в темную глубину. Недавняя его неспособность совладать с взбунтовавшимся тряпьем сразу переквалифицировалась из мелкой утренней неприятности, досадной слабости, обычно сопутствующей болезненно протекающему абстинентному синдрому в нечто гораздо большее - дурное предзнаменование. Упущенное судьбоносное предостережение.

Он мог бы и раньше насторожиться, должен был бы...

Теперь, когда взгляд мужчины постепенно начал обретать ясность, масштабы катастрофы стали вырисовываться все отчетливее, во всем своем беспощадном гротеске...

Короткий рыжий волос на подушке.

Лаковые туфли-лодочки на высоком каблуке, ровнехонько стоящие на подоконнике рядом с раскупоренной бутылкой, на две трети наполненной какой-то темной, чуть мутноватой жидкостью.

Застиранная черная блузка с аляповатой люриксовой нитью в ажурном плетении ткани, небрежно накинутая на спинку кровати, поверх кокетливо выглядывающих из-под нее черных кружевных чулок.

Все это могло принадлежать только одному из известных Ремусу существ, чья материальность и относительная разумность, к сожалению, до сих пор не была опровергнута современной наукой, а именно - женщине.

И не просто какой-то там абстрактной женщине, черт бы ее побрал...

Выпроводить, выпроводить немедленно, пока она вновь не открыла рот.

Ммм... Он снова это сделал.

Снова притащил ее к себе.

Сонора Уэзли в нерешительности переступила с ноги на ногу, искоса глянула на встрепанную пепельную голову и сгорбленные поникшие плечи Люпина. Выдавив из себя приветственную улыбку, она заговорила довольно бодро:

– Рем, я только хотела уточнить, которым из полотенец я могу воспользоваться, у тебя в ванной их бесчисленная уйма... Все в порядке?- Темные глаза с редкими не накрашенными белесыми ресницами обеспокоено округлились.

– Я... Что...- в горле мужчины внезапно запершило и пересохло, отчего окончание фразы он произнес грубым осипшим голосом, отдаленно напоминающим резкий, предупреждающий волчий рык.- Что на тебе надето?

– Твоя рубашка. Не нравится? Я могу снять...- обиженно протянула рыжевато-русая девушка лет двадцати трех-двадцати пяти. Она была довольно полной и не слишком рослой, рубашка Ремуса доходила ей, чуть ли не до колен. Внушительных размеров бюст, бугрящийся под тонкой тканью, только усугублял карикатурность производимого впечатления.

– Не надо, оставь.- Равнодушно ответил мужчина. Ему и в самом деле было все равно, останется эта нелепая толстуха в его сорочке или же, визгливо понося все вокруг и его в том числе, примется натягивать свою безвкусную узкую блузку.

Глупая вульгарная девица, на протяжении четырех последних месяцев всеми правдами и неправдами стремившаяся залезть к нему в штаны... и в карман. С равным упорством. Кажется, она работает секретаршей в одном из мелких рекламных агентств, едва сводящих концы с концами... Ревнивая, жадная, мстительная.

Необычного в ней - только имя, которое она не переносит на дух, а зря. Имя, единственное, что придает ей некую утонченность, шарм, непохожесть на других. Чего мисс Уэзли, как и всякая подобная ей барышня категорически не желает понимать.

Когда они познакомились в небольшом, уединенном баре, она представилась то ли Мелиссой, то ли Милиндой.

Ремус не запомнил, он вообще, как и всякий закоренелый циничный холостяк не очень-то стремился к увековечению светлых образов случайных любовниц в своей памяти.

Надо признать, Мелисса - Милинда его изрядно удивила, исчезнув поутру из номера мотеля с прихваченной из его кошелька немалой суммой денег и его же щеголеватыми часами, оставив на подушке лишь салфетку с номером телефона, выведенным толстым слоем ярко-красной помады на мягкой сероватой бумаге.

После такого поворота судьбы довольно трудно было отказаться от столь недвусмысленно предложенной перспективы продолжения завязавшегося знакомства... Не принесшего, впрочем, ничего, кроме разочарований и бессмысленных трат, как выяснится в последствие.