Рыцари песка и тумана
Шрифт:
– Я бы на вашем месте, мисс Грейнджер, остерегался засыпать с открытым ртом. Говорят, желчью можно захлебнуться.
– Гребаный ублюдок.- Девушка с беззлобной усмешкой пнула перекладину малфоевского стула.
– Гребаная грязнокровка.
– Сноб.
– Отребье. Фак офф, Грейнджер, дай дочитать.
– Неужели мистер Малфой все таки взялся за прочтение очередной бездарной маггловской книжонки?! Историческое событие. У тебя, случаем, нет красного маркера под рукой, я хотела бы внести этот день в календарь, в раздел памятных дат.
– Френсис с утра предлагала мне отправиться
– Почему ты не скажешь Энн? Она уже с ног сбилась, разыскивая свое «сокровище».
– Я говорю тебе, этого не достаточно? Делаю все, чтобы ты только поскорее от меня отвязалась. И снова никакого толку.
– Вообще-то я тоже его видела... Но решила, что без меня обойдутся.- Протянула Гермиона виновато.- Энн в бешенстве, что он натворил на сей раз?
– Кажется, стянул курицу со стола.- Скучающе отозвался Драко, водя глазами по строчкам.
– Да неужто. Сам стянул, без посторонней помощи?
– Шатенка села на край письменного стола и скрестила руки на груди.
– О, он выглядел таким несчастным, таким недокормленным... Я просто проявил милосердие.
Гриффиндорка с сомнением покачала головой.
– Доджеру хоть что-нибудь досталось или он опять получит выволочку за здорово живешь? Лишь потому, что подвернулся под руку.
– Ммм... пыталась проникнуть в дом, вслед за гостями, утверждая, будто у нее есть какие-то права на лорда Сент-Саймона... Что тут скажешь, твой Дойл неплохой стратег.
– Малфой!
– Только не это! Только не этот тон, господин прокурор, я во всем сознаюсь, зовите пристава. Хватит лезть ко мне с глупыми вопросами, Грейнджер! Я не твоя матушка, мне может не хватить терпения в один прекрасный день. И тогда, я отвечу не то, что ты хочешь услышать, а то, что думаю на самом деле, ясно?
– Я чего-то еще не слышала?
– Гермиона улыбалась. И Драко знал, почему. Возможно, никто, кроме них двоих во всем Лондоне не смог бы угадать причины... Здесь, в этой маленькой, старомодно обставленной гостиной не надо было притворяться. За толстыми стенами они могли браниться и плеваться ядовитой слюной в свое удовольствие.
Могли ненавидеть, до зубного скрежета. Ненавидеть себя, друзей, любимых, холодный горький кофе, стойкий запах табачного дыма на одежде и в волосах. Ненавидеть холеру, чуму и вечно страдающих голодных детей Африки, ненавидеть потрепанные томики Конан Дойла, цветы в глиняных горшках и викторианские гравюры на стенах.
Здесь они не были плохими или хорошими. Не были теми, кто распаляется из-за пустых угроз и грязных слов, произнесенных лишь за тем, чтобы развязать очередную глупую маленькую войну...
Они просто причиняли друг другу боль и вместе с тем, от души наслаждались игрой, старой как мир. Но отнюдь не доброй...
Порой Драко ловил себя на мысли, что начинает ее по-настоящему ненавидеть. Как Поттера. Сильнее, чем Поттера, пожалуй... В такие минуты Драко пристальнее обычного смотрел в ее глаза и с удовлетворением отмечал, что видит в них лишь свое колышущееся искаженное отражение.
Она ПОНИМАЛА.
Это было и странно, и смешно, и, в то же время, пугающе правильно, почти идеально. Так, как, наверное, и должно было быть.Поэтому Грейнджер улыбалась.
Поэтому Малфой спокойно смотрел на то, как она допивает кофе из его кружки. Поэтому он все чаще и чаще раскуривал подряд две сигареты, одну из которых протягивал ей. Зная, что она произнесет «спасибо» одними губами, а он привычно, хотя и не искренне кивнет в ответ.
Поттеру, чтобы окончательно вникнуть во все нюансы игры потребовалось почти четыре года, ей же - чуть менее двух недель. Впрочем, Грейнджер и не скрывала своего интеллектуального превосходства над своими, откровенно говоря, недалекими дружками.
Как не стыдилась и своей грязной крови. Даже там, дома. Теперь-то Малфой вспомнил... Она никогда не отвечала на это слово криком или бранью, только смотрела прямо перед собой странным тяжелым взглядом, полным боли и еще чего-то... Чего-то такого, что заставляло слизеринца раз за разом плевать ей в лицо самым гнусным, с его точки зрения, оскорблением из всех возможных. И слушать как до хрипоты дерут глотки ее защитнички... Она же почти всегда молчала. Лишь однажды, два года назад, сорвалась и ударила. Хлестко, с силой, до обидного прямо.
– Хетти Доран была обвенчана с молодым американцем-золотоискателем. Еще у себя на Родине, во Фриско. И сбежала вместе с ним, едва подвернулся удобный случай... Словом, ничего таинственного.- Паскудно улыбнулась Гермиона.- Ты ведь «Знатного холостяка» читае... читал, я не ошиблась?
Она быстро взглянула на блондина и тут же зажмурилась, очевидно, оттого, что струя едкого серого дыма, выпущенного собеседником, попала ей в глаза.
– Прекрати это первой.- Проговорил Драко, бесстрастно наблюдая за тем, как она отфыркивается и часто моргает, воюя с удушливыми клубами.
– Что?
– Выводить меня из себя. И, даю слово Малфоя...
– Что б оно значило...
– Что б ты понимала!
И впрямь, что б она понимала... Грейнджер была не просто несносной, а прямо-таки невыносимой. Во сто крат хуже ехидничающей Кирквуд, которой, по сути, не было до Малфоя никакого дела. Если бы не ее извечный самодовольно-наставительный тон и привычка размахивать палочкой по поводу и без такового («силенцио» ей Драко нипочем не спустит, пусть даже не надеется, уж он-то найдет способ «отблагодарить» зарвавшуюся девчонку), то с ней вполне можно было бы сосуществовать по законам мирного времени... А точнее - не попадаясь друг другу на глаза, без крайней на то надобности. Вообще не попадаясь, если уж на то пошло...
Грейнджер же, помимо прочих ее минусов, не относящихся к делу, обладала целым набором свойств, которые и при большом желании сложно было бы назвать достоинствами. А именно: настырностью, бесконечной назойливостью и, что самое ужасное... Грейнджер обладала по истине удивительным и редким даром, раздражать его, как никто дугой... Она раздражала, как дешевый станок раздражает чувствительную кожу. Без ее ведома нельзя было и шагу ступить.
– Сыграем в «Уно»?- Предложила Гермиона псевдо- миролюбивым тоном.