Рыцари пятого океана

— Хоть и маленький кулак, — заметил Чумаков, — но всегда наготове. Бензин, масло и боеприпасы пока есть: благо, что на базовых аэродромах перед войной создали солидный запас.

Спустя несколько дней гитлеровцы снова совершили налет на наш штаб. Оставаться на старом месте было нельзя: «юнкерсы» и «мессершмитты» не отвяжутся до тех пор, пока не сровняют штаб с землей. Да и местные жители вместе с нами в какой-то мере опасности подвергались.

Посоветовались мы с Чумаковым и решили перебраться подальше от населенных пунктов. Начальник связи майор Сонин выбрал место в овраге, между станциями Лычково и Белый Бор, где были уже подготовлены землянки. Машины рассредоточили рядом, в лесочке. Лучшее место для штаба трудно найти: с воздуха землянок почти не видно, характерных ориентиров, за которые обычно цеплялась вражеская авиация, поблизости не было.

Но долго задерживаться здесь не пришлось. Однажды сидим мы с командующим, обедаем. Сквозь узенькое оконце землянки пробивается нежный луч заходящего солнца. Кругом тишина. Вражеская авиация не тревожила. Давно я не испытывал такого спокойствия. В последние дни мне приходилось много ездить по аэродромам: в одном месте не подвезли продукты питапия, в другом — не оказалось боеприпасов к очередному вылету, в третьем — бытовые неполадки. А комиссару, как известно, до всего есть дело. Все эти хлопоты основательно вымотали, и хотелось часа два — три отдохнуть.

— Ты поспи, Андрей Герасимович, — закончив обед, сказал Чумаков, — а я пойду к оперативникам.

Только прислонил я голову к свернутой валиком кожанке, раздался звонок. Снимаю трубку и узнаю по голосу Василия Ивановича Морозова:

— Где вы сейчас находитесь?

Я объяснил.

— А вы знаете, что в Белом Бору танки противника?

Сон как рукой сняло: Белый Бор совсем рядом.

— Быстро сворачивайтесь и переезжайте на новое место, — распорядился командующий армией. — Мы тоже отходим.

Посыльный позвал Чумакова.

— Что случилось, Андрей Герасимович?

— Немецкие танки в Белом Бору.

— Не может быть, — не поверил он.

— Морозов звонил.

— А, черт! Опять переезжать, — выругался Чумаков и тотчас же выбежал на улицу.

Объявили тревогу. Все пришло в движение. Заурчали машины, началась погрузка штабного имущества. Когда все закончили, Чумаков иронически бросил:

— Научились быстро собираться для драпа… Когда это кончится? Раньше думал: ну отступим до Западной Двины — и все. Дальше немцу ходу не дадим. Но вот оставили и этот рубеж. Потом жил надеждой, что враг будет задержан на старой границе, где-то у Пскова, Острова. Но нет, снова идем на восток. Сколько можно? На запад-то когда пойдем?

— Дай срок, пойдем. И так пойдем, что фашисты не успеют унести ноги…

В восьми километрах от Белого Бора, на аэродроме Гостевщина, стояла эскадрилья 41–го истребительного полка. С комэском Борисом Бородой я был близко знаком, знал его как спокойного, рассудительного человека и храброго бойца, награжденного двумя орденами Ленина. Летчики под стать командиру, такие же отважные, но к ночным действиям не готовы. А на землю уже спустились сумерки. Надо было что-то предпринимать.

Посоветовавшись с командующим, мы решили штаб отправить, а самим остаться. Чумаков выехал па аэродром, я задержался перед Белым Бором. К селению, где остановились немецкие танки, послал на автомашине группу солдат со главе с капитаном Алексеевым.

— Займите где-либо у Белого Бора позицию в кустарнике и наблюдайте. Если немцы ночью будут выдвигаться по этой дороге, дайте знать. Сигнал — две зеленые ракеты.

С командующим мы условились так: летчики в готовности номер один будут сидеть в самолетах, и как только от Алексеева последует сигнал, мы немедленно дублируем его и эскадрилья поднимется в воздух.

Рядом со мной начальник связи майор Сонин. Он глаз не спускает с участка, где находится Алексеев с бойцами.

— Молчат фашисты, — негромко говорит спокойный, как всегда, Сонин. — Ночью не привыкли воевать. Боятся.

Короткая летняя ночь пролетела быстро. Забрезжил рассвет. Вскоре загудел аэродром. Из засады возвратился Алексеев.

— Все правильно, товарищ полковой комиссар, — доложил он. — Я сам был на окраине деревни и видел несколько десятков немецких танков. Ударить бы по ним хорошенько.

Мы поспешили на аэродром. Командир поставил летчикам задачу:

— Посадка в пункте X. Чтобы перелет не был холостым, по пути проштурмуйте в Белом Бору немецкие танки. Алексеев говорит, стоят как на параде. Вот и устройте им фейерверк. V

Налет был неожиданным. Все случилось так, как мы предполагали. Фашисты выскакивали из домов полуодетыми, многие тут же падали, сраженные свинцовыми очередями истребителей. Бомбы разорвались в гуще машин со свастикой на бортах.

В Семеновщину, где остановился наш штаб, приехал командующий ВВС генерал — лейтенант авиации и. Ф. Шигарев. Лицо серое, глаза покраснели от недосыпания. Павла Федоровича я знал еще в 1936 году по совместной работе в Орше. Потом мы вместе были в Китае. И вот снова неожиданная встреча.

Командующий был доволен боевой работой летчиков и объявил им благодарность.

— Вот как надо бить фашистов, комиссар! — потирал он руки и, погрозив на запад, повторил мои слова: — Дай срок…

После краткого служебного разговора он попросил:

— Будь добр, Андрей Герасимович, распорядись насчет обеда. Со вчерашнего дня ничего в рот не брал. Езжу с аэродрома на аэродром, из штаба в штаб.

После обеда я предложил Павлу Федоровичу отдохнуть.

— Что ты, — замахал он руками. — Какой там отдых…

В это время в воздухе появилась группа наших дальних бомбардировщиков. Шли они с запада в плотном строю, без сопровождения истребителей.

— А если нападут «мессершмитты»? — спросил я Жигарева. — Неужели нет резерва?

— Наивный ты человек, — резко оборвал он. — Где взять истребителей? Не оголять же подступы к Москве.

— Но ведь экипажи дальних бомбардировщиков — ночники. Почему же они летают в светлое время?

Жигарев доверительно рассказал мне о трудностях с техническим обеспечением авиационных частей. В первые месяцы войны мы понесли большие потери в самолетах. В заключение он заметил:

— Но Государственный Комитет Обороны уже принял необходимые меры. Самолетов будет достаточно. И самых совершенных. Скоро убедитесь в этом сами.

За первый месяц войны мы получили довольно ясное представление о действиях фашистской авиации. Увидели также свои слабые и сильные стороны.

Когда на нашем участке фронта наступило кратковременное затишье, мы собрались в штабе ВВС 11–й армии, чтобы поговорить о своих насущных делах, проанализировать тактику фашистской авиации, обсудить, как лучше с ней вести борьбу. К этому времени у нас был уже опыт, добытый, правда, ценой больших потерь в людях и технике.