Рыцари пятого океана

Советские войска освободили Калинковичи 14 января. В тог же день мы послали туда команду на розыски останков погибших. Среди искореженных вагонов и тлеющих досок нашли наконец останки их обгоревших тел и привезли на аэродром Песочная Буда, где стоял тогда 54–й бомбардировочный полк.

Я был на похоронах, видел, как плачут люди, и сам смахивал непрошеную слезу. Состоялся траурный митинг. В братскую могилу, вырытую рядом с бывшей церковью, опустили несколько гробов. Прозвучал троекратный ружейный салют. Послышались удары комьев мерзлой земли о гробовые крышки. И вскоре все стихло.

На свежей могиле был установлен наскоро сколочен ный из досок обелиск с надписью: «Здесь похоронены командир полка подполковник М. А. Кривцов, штурман цолка майор И. И. Сомов, стрелок — радист старшина Н. А. Павлов и другие воины, геройски погибшие в Великой Отечественной войне». Женщины поселка изготовили венок из бумажных цветов и положили его на могильный холмик.

О подполковнике Кривцове и членах его экипажа хочется рассказать подробнее. Михаил Антонович родился в 1904 году в Николаевской области, в бедной крестьянской семье. В шестнадцать лет он добровольно вступил в Красную Армию, дрался против Деникина, участвовал в ликвидации банд Кваши.

После гражданской войны Кривцов работал откатчиком на руднике. В 1926 году снова был призвал в армию. В том же году вступил в ряды ВКП(б). В 1939 году воевал с маннергеймовцами.

В автобиографии Михаил Антонович писал: «Всегда ненавидел и вел борьбу с теми паразитами, какие шли против большевизма, против партийности, кривили душой».

В личном деле М. А. Кривцова сохранилась его характеристика, написанная бывшим командиром 301–й бомбардировочной авиадивизии гвардии полковником И. С. Полбиным. Иван Семенович был скуп на похвалу, но Кривцова он аттестовал как отличного, волевого командира, искусного и храброго летчика.

О Михаиле Антоновиче мне приходилось слышать много хорошего еще в пачале войпы. 9–й скоростной бомбардировочный полк, в котором он служил командиром эскадрильи, стоял на аэродроме в Паневежисе. В первый же день войны Кривцов в составе полка летал на бомбежку немецкого города Тильзит.

Потом, получив назначение в 57–ю армию, я на время потерял Михаила Антоновича из виду. Но товарищи с прежнего места службы писали мне, что Кривцов жив-здоров и воюет отлично.

Один из полетов чуть не стал для него роковым. Это случилось глубокой осенью 1941 года. Эскадрилья капитана Кривцова бомбила скопление вражеских танков. У фашистов тогда истребителей было много, и они гонялись за каждым нашим бомбардировщиком.

Самолет Михаила Антоновича атаковала пара «мессеров». Стрелок — радист сбил одного, по второму удалось зай ти в хвост нашему бомбардировщику и дать прицельную очередь. Машина Кривцова загорелась. Пришлось посадить ее в поле, па территории, занятой противником. Штурман и стрелок оказались убитыми. Кривцов взял их оружие, документы и пошел к линии фронта. Неделю он добирался до своих. Идти было тяжело: раненая нога опухла. Но все же он дошел. Положили его в госпиталь. В строй летчик вернулся лишь через три месяца.

Миша Кривцов… Вот и сейчас он словно живой стоит перед моими глазами: крупные черты лица, черные волосы, строгий взгляд из-под густых бровей. Но он только с виду казался суровым. На самом деле у него была боль. — шая душа и доброе сердце, не знавшее покоя в борьбе за справедливость.

Много хорошего рассказывали мне о майоре Иване Ивановиче Сомове, замечательном русском парне со Смоленщины. Потомственный хлебороб, он мечтал о преображении бедных сел своего родного края, выучился на агронома. Но война изменила планы юноши. Агроном стал боевым авиационным штурманом. За время войны Сомоз совершил двести сорок боевых вылетов, сто пятнадцать из них ночью. Он был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени и орденом Отечественной войны I степени.

Не раз этот исключительно смелый и находчивый человек спасал экипаж от верной гибели. Однажды во время бомбометания осколки вражеского снаряда ранили Кривцова в грудь и левую руку. Летчик выпустил штурвал. Самолет потянуло к земле. Катастрофа казалась неизбежной. Тогда штурман взял управление боевой машиной и привел ее на аэродром. О том, как он сажал самолет, очевидцы рассказывали потом с дрожью в голосе. Но отсутствие летных навыков компенсировалось волей. Боевая машина и все члены экипажа остались невредимыми.

Три боевых ордена сияли и на груди воздушного стрелка — радиста Николая Александровича Павлова. Как и Сомов, он был потомственным хлебопашцем. И теперь вот земля, которую он любил, навсегда приняла его прах.

Пока наши бомбардировщики помогали пехоте громить врага в районе Калинковичи, Мозырь, вышестоящие штабы разработали план новой наступательной операции, по лучившей название Жлобинско — Рогачевская. Он выглядел так: утром 19 февраля 3–я армия 1–го Белорусского фронта внезапно без артиллерийской подготовки форсирует Днепр на участке Папчицы, Гадиловичи. Затем овладевает городом Рогачевом, перерезает главные транспортные коммуникации противника, связывающие Бобруйск, Рогачев, Жлобин, и выходит на оперативный простор.

Наступление развивалось так, как и было задумано. К девяти часам утра 22 февраля 3–я армия штурмом овладела Рогачевом и вышла на восточный берег реки Друть.

Советские наземные войска действовали в тесном контакте с военно — воздушными силами. Наш авиакорпус наносил штурмовые и бомбовые удары по мостам и временным переправам через Днепр южнее Рогачева и восточнее Жлобина, подавлял огонь артиллерии противника.

Снайперами бомбометания показали себя многие экипажи. Девятка Пе-2, ведомая героем Советского Союза капитаном Паршиным, получила задачу разрушить мост через Днепр юго — восточнее Рогачева. Погода стояла плохая, низкая облачность затрудняла поиск цели.

Бомбометание с пикированием считается наиболее эффективным при атаке точечных и линейных объектов. Но в данном случае оно исключалось. Экипажам пришлось бросать бомбы с горизонтального полета, с небольшой высоты.

Для разрушения моста даже опытным экипажам дается не менее шестидесяти самолето — вылетов. Девятка капитана Паршина намного сократила эту норму. Прямым попаданием бомбы ФАБ-250 с горизонтального полета мост был выведен из строя. Прижатые к берегу, гитлеровцы потерпели жестокое поражение. Наша пехота захватила несколько тысяч пленных и богатые трофеи.

Перед 1–м Белорусским фронтом противник сосредоточил около семисот самолетов. В их число входило и большое количество истребителей. Поэтому в воздухе часто завязывались жаркие схватки. В этих боях хорошо показали себя летчики из 6–го смешанного авиационного корпуса и 234–й истребительной авиационной дивизии. Они надежно прикрывали свои наземные войска, а также сопровождали на задания штурмовиков и бомбардировщиков.

Шестерка Пе-2, ведомая командиром эскадрильи капитаном Золотухиным, при налете на мост восточнее Быхова была атакована двенадцатью «мессерами» и четырьмя «фокке — вульфами». А наших истребителей прикрытия было всего четыре.