Рыцари темного леса

Слыша, что стук копыт приближается, Лемфада снова кинулся влево, на каменную осыпь. Эррин, выругавшись, тоже направил коня на неверный склон, но мерин поскользнулся и присел на задние ноги.

— Дай мне свой лук, — крикнул Эррин догнавшему его всаднику. Прицелившись, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и отпустил тетиву. Стрела попала юноше в спину. Тот покачнулся, но не упал и вскоре скрылся за деревьями.

— Продолжать погоню, господин? — спросил номад.

— Нет — нас слишком мало, чтобы встречаться с мятежниками. К тому же стрела вошла глубоко — он все равно не жилец. — Эррин бросил лук его владельцу и повернул коня. — Что такое крикнул этот парень? — спросил он.

— Похоже на имя, господин — Оллатаир, — сказал номад.

— Мне послышалось то же самое. Но с чего было беглецу выкрикивать имя мертвого чародея? И почему его бег после этого так ускорился? — Номад пожал плечами, и Эррин улыбнулся. — Тебе это все равно, так ведь, Убадай?

— Так. Я свое дело сделал. Выследил его.

— Ты молодец, но тут какая-то тайна. Надо будет сказать Окесе, когда вернемся. — Номад сплюнул. — Он тебя тоже не любит, дружище, — усмехнулся Эррин. — Но берегись: он человек могущественный, и лучше не делать такого своим врагом.

— О человеке судят по его врагам, хозяин. Пусть будут лучше сильные, чем слабые.

Лемфада, очутившись в лесу, разом лишился сил. Перед глазами все плыло, и стволы вокруг шатались. Земля устремилась ему навстречу, и он закрыл глаза.

Из-за толстой сосны вышел и приблизился к упавшему юноше какой-то человек — стройный, в небесно-голубой шелковой рубашке, кожаных бриджах и башмаках с серебряными пряжками, в нарядном овчинном плаще на плечах. Длиннее волосы скреплял на затылке серебряный обруч, глаза отливали лиловым. Опустившись на колени рядом с Лемфадой, он увидел сочащуюся из-под стрелы кровь и отвернулся.

— Хочешь вытащить ее? — спросил кто-то. Человек быстро встал и увидел перед собой высокого, плечистого воина со светлыми волосами и золотисто-рыжей бородой.

— Я ничего не понимаю в ранах. Быть может, он уже умер.

— Ты стал серый, как зимнее небо, — усмехнулся Лло Гифе и разорвал на раненом рубашку. Стрела вонзилась глубоко под лопатку, и вокруг нее уже образовалась опухоль. Лло ухватился за древко.

— Погоди! — сказал другой. — Если острие зазубренное, ты разорвешь его на части.

— Тогда молись, чтобы зазубрин не было, — сказал Лло и выдернул стрелу. Лемфада застонал, но не очнулся. Зазубрин на острие не оказалось. Из раны хлынула кровь, и Лло заткнул дыру клочком рубашки. Потом взвалил юношу на плечо и зашагал по сумрачному лесу.

Другой, последовав за ним, спросил:

— Куда ты идешь?

— Тут в часе ходьбы есть деревня, а в ней знахарка.

— Меня зовут Нуада, — представился незнакомец. Лло промолчал.

Солнце уже садилось за горы, когда они поднялись на холм над деревней. В ней было семь хижин и один дом побольше, в загоне на северном конце стояло пять мелких лошадей.

— Посмотри, жив парень или нет, — велел Лло своему спутнику.

Нуада осторожно взял Лемфаду за руку и нащупал пульс.

— Жив, но сердце бьется неровно.

Лло, не отвечая, стал спускаться с холма. Из крайней хижины им навстречу вышли двое мужчин, оба с длинными луками и ножами на поясе. Лло помахал им, и они, узнав его, вложили стрелы в колчаны.

Лло со своей ношей прошел к самой дальней хижине, поднялся на крыльцо и постучал. Ему открыла женщина средних лет. Увидев раненого, она отступила. Лло вошел в дом и направился прямо к узкой койке у восточной стены.

Женщина помогла ему уложить юношу и вытащила из раны затычку, внимательно глядя на вновь потекшую кровь.

— Легкое не задето, — сказала она. — Оставь его тут, я позабочусь о нем.

Лло молча встал, расправил спину и посмотрел на стоящего у порога Нуаду.

— Чего тебе здесь надо?

— Я не отказался бы от еды.

— А заплатить есть чем?

— Обычно я плачу за еду песнями. Я бард, сказитель.

Лло покачал головой и, отстранив Нуаду, вышел из дома. Поэт двинулся за ним.

— Я хорошо пою. Меня принимали в Фурболгском дворце и у герцога Мактийского. На востоке я тоже бывал.

— Хорошие сказители все богачи. Ну да ничего — думаю, здешние жители охотно тебя послушают. Знаешь сказание о Петрике?

— Само собой, но я предпочитаю более свежие истории. Я и сюда пришел в поисках чего-то нового.

— Послушайся моего совета и расскажи им про Петрика, — сказал Лло, направляясь к большому дому. Нуада с трудом поспевал за ним.

— Ты не очень-то приветлив, дружище.

— У меня нет друзей, и я в них не нуждаюсь.

Дом насчитывал футов семьдесят в длину, и посреди него имелись два каменных очага, один против другого. Здесь стояло около дюжины столов, а в дальнем углу помещалась стойка, за которой стояло несколько бочек. Лло, растолкав собравшихся здесь людей, снял кружку с крючка на стене и нацедил в нее пива из маленького бочонка. Нуада заметил, что он не заплатил за выпивку, и тоже взял себе кружку.

— Ты чего это? — осведомился один из присутствующих, ткнув его пальцем в грудь.

— Выпить хочу, — ответил поэт.

— Только не из моей посудины, — заявил селянин и отнял у него кружку.

— Извини, — промолвил Нуада. Его белокурый попутчик тем временем разговаривал с каким-то человеком, коренастым и толстопузым. Вскоре тот обернулся и с улыбкой направился к Нуаде.

— Это ты будешь сказитель?

— Я самый.

— Издалека идешь?

— Из Фурболга. Я пел при дворе.

— Это хорошо — расскажешь нам новости. Я представлю тебе обществу. Как тебя звать?

— Нуада. За игру на арфе известен так же, как Серебряная Рука.

— У нас тут арф нету, но ты получишь еду и постель, если расскажешь, что делается в мире. Выкрутасов нам не надо — говори попросту.

Лло Гифе, усевшись на лавку у стены и вытянув свои длинные ноги, посочувствовал поэту. Здесь не Фурболг и даже не Макта. Придворному барду придется выступать перед неотесанными лесовиками, хорошо понимающими разницу между вымыслом и действительностью. Поэт между тем взобрался на стол, и содержатель общего дома, потребовав тишины, представил его. Разговоры на миг смолкли, но тут же возобновились, и кто-то отпустил шутку, вызвавшую общий смех. Но звучный голос Нуады внезапно перекрыл гомон.