Рысюхин, что там у вас налито?

— Прости, родная моя, дурака за идиотскую шуточку. Я не со зла. Просто твои честность и открытость были настолько сильны, что я растерялся и, не зная, чем и как равнозначно ответить тебе ляпнул несусветную чушь.

Маша прерывисто вздохнула и, приняв букет, улыбнулась, но как-то робко.

— И ты не считаешь меня распущенной и глупой?

— Да ни в коем случае! Как тебе такое вообще в голову могло прийти?! Ты прелесть, умница и настоящее чудо!

— Ну, я же позволила себе…

— И что?! Знала бы ты, что я себе позволить хочу! И потом — почему ты решила, что кто-то вправе запрещать тебе что-то из того, что хочешь в постели, кроме разве что того, с кем ты там вместе — то есть, меня?! А я тебе ничего запрещать не хочу!

Маша всхлипнула, прижалась ко мне, уткнувшись лицом в плечо. Букет остался лежать на обувной тумбе, а мы стояли, обнавшись, я гладил Машеньку по спинке и целовал её волосы. Но в этих обнимашках и поцелуях не было той страсти, что вчера — зато было что-то другое. Помимо переполнявшей меня нежности ещё кое-что, что трудно выразить словами. Чувство родства, что ли? Постояв так какое-то время, Маша спохватилась:

— Ой, цветы же! Надо в воду поставить!

После поисков подходящей вазы отправились на кухню, пить чай «по-простому», то есть — не накрывая стол в гостиной, потом разговаривали обо всём и ни о чём… Короче говоря, ничего подобного той страсти, что накрывала нас два дня до этого. Меня это даже немного пугало, но дед, которого я пока не стал «отключать» чтобы иметь поддержку и совет, успокоил.

«Не дави и не форсируй. Ей сейчас необходимо увидеть, понять и почувствовать, что тебе она нужна не только как „мясо“, но и как человек. Готовься, кстати, что это не на один день скорее всего. Намекать на желание близости можешь, но не более того и не часто. А то можешь спугнуть и обидеть».

Ну и ладно. Как будто мне на самом деле Мурка только для вот этого вот постельного нужна. Мне с ней и так хорошо. Даже замечательно.

— Слушай, счастье моё… А давай на фургоне моём прокатимся! Посмотришь, как он на ходу, сравнишь с другими автомобилями, на которых ездила. Знаешь, как мне хочется похвастаться перед кем-то, кто мне дорог и кто может понять, в отличие от той же бабушки?

— А давай! Но тогда о том, что мы проводим время вместе будет знать не только весь двор и минимум половина академии, но и не меньше трети города!

— И что? Всё равно сегодня папе твоему «сдаваться» собирались. Так что, может быть, и на службу к нему заедем проведать!

— Нет уж, это уже слишком!

Несмотря на готовность раскрыться, на территорию изнанки «Художки» мы проникали через грузовые ворота, едва ли не оглядываясь. Сам не знаю, почему — и Мурка, которую я спросил, тоже. Выяснив это обстоятельство, мы расхохотались — легко и непринуждённо. На смех вышел сторож, который признался, что профессор осматривал автомобиль ещё раза три, но каждый раз приходил один, без каких-либо потенциальных покупателей. Кажется, клюнула рыбка, и он присматривается и приценивается к приобретению фургона для себя. Что ж, не буду мешать.

В кабине было жарковато и душновато — в моё отсутствие климат-система для экономии энергии была от этой самой энергии отключена. На страшно — сейчас вставлю макр и станет хороши и приятно. Заодно и скорость работы кондиционера оценим оба. Оставив Машу обживаться в пассажирском кресле — она всё играла с регулировками — обошёл авто вокруг и вынул из холодильника прохладительные напитки — традиционную сельтерскую с фиалкой, квас и, подумав несколько секунд, на всякий случай — бутылку «Рысюхинского светлого». Вряд ли пригодится, но пусть будет.

Уложив бутылки в холодильное отделение короба между сиденьями, установил стаканы в выемки на крышке (это вызвало радостный писк Мурки) и выехал из гаража. Мы почти час катались по городу, пили холодные напитки, смотрели на публику, которая в свою очередь не скрываясь пялилась на наш фургон, ярко и вызывающе сверкавший серебром алюминиевой краски на августовском солнце.

Наконец, я решился предложить Мурке испытать автомобиль на просёлке. Далеко за город ехать не хотелось, поэтому я, недолго думая, поехал на берег реки — в то место, что мне показали позавчера. Думал я, действительно, недолго — на пляже оказалась вся компания моих знакомых, а у Маши, разумеется, не оказалось при себе купальника. Тем не менее, мы вполне неплохо провели последующие пару часов.

Конечно, был момент неловкости до знакомства и в самом его начале, но потом сокурсницы задали Мурке один вопрос, потом второй… В итоге они и вовсе закрылись в салоне моего фургона, выгнав меня на улицу вместе с остальными парнями! Вот тут я порадовался, что холодильник доступен не из оккупированного салона! Добыв оттуда холодное пиво и холодные же закуски, часть которых парни утащили греть на костре, мы тоже неплохо провели время, часть которого была посвящена обсуждению моей невесты. Девчата тоже пару раз устраивали набеги на холодильник, а также во главе с Муркой лазили в кабину, причём на водительское место. Как я подсмотрел — сливали понемногу силу в накопитель. Видимо, тратят активно — скорее всего, чайник греют и плитку разогрели, других мощных потребителей в салоне нет. Ну, как «мощных»? По сравнению с каждым из двух моторов — от силы одна восьмая, или одна шестнадцатая от полной тяги. С другой стороны — на полной тяге езжу не так уж и часто, да и потрачено за сегодня немало.

Расстались с сокурсниками сильно после обеда, и мы с Машей, уже без всякой конспирации, поехали к ней домой. По дороге я рассказал невесте про найденное в имении тонкое место. В любом случае секрет недолго таковым останется, а ей, как будущей хозяйке, нужно об этом знать раньше и больше, чем кому бы то ни было, за исключением разве что меня. Маша восприняла новость с воодушевлением и стала задавать массу вопросов. Их было так много, что за время поездки ответить не успел и на половину.

Пристроив фургон в углу двора пошли к подъезду, раскланиваясь с соседями и Машиными знакомыми, которые, казалось, высыпали во двор в полном составе. В квартире Маша продолжила задавать свои вопросы. На некоторые ответ я знал, и даже подробный, на другие — нет, а часть из них и вовсе не приходила в голову, причём среди этих попадались такие, ответ на которые и мне неплохо бы знать. Парочку я даже не постеснялся записать в ежедневник, чтобы не забыть, и поблагодарил Машутку за помощь. Она, конечно, отнекивалась и отмахивалась, но было видно, что ей очень приятно. Хм, мне показалось — или это наше обсуждение будущего успокоило и приблизило ко мне Мурку сильнее, чем всё остальное, сделанное мною за день?

[1] Надоело мышкам что их все обижают, все на них охотятся, от ласок и ворон до медведей. Решили: пойдём к Мудрой Сове, она всё знает, она подскажет нам, как спастись. Сова послушала, подумала и говорит:

— Надо вам, мыши, стать ёжиками. Тогда вас не будут так обижать.

Все обрадовались, танцуют, смеются. И тут одна мышка спрашивает:

— А как нам стать ёжиками?

— Понятия не имею. Это тактический вопрос, мне это неинтересно, я стратегией занимаюсь.

Глава 24

— Ой! — Внезапно подхватилась Маша. — Скоро папа придёт, а кормить его нечем! Надо что-то срочно придумать!

— Спокойно, радость моя! Сейчас позвоним в ближайшую ресторацию и закажем обед с доставкой на дом.

— Я их телефона не знаю!

— Сейчас, значит, схожу и закажу, а заодно возьму у них визитку с номером и временем работы, а заодно и меню с ценами. А ты, вместо наведения паники, спустись к фургону — может, там в холодильнике ещё осталось что-то, пригодное на стол, хотя после налёта студентов и студенток… Вот тебе, кстати говоря, запасной ключ от авто.

В гараже академии фургон я оставлял для осмотра возможными покупателями, потому и не запирал, да и охрана какая-никакая там имелась. А вот бросать открытым во дворе, полном детей — ну уж нет! И запер, и демонстративно дверь подёргал, показывая это. Кстати, Мурке напомнить надо бы:

— Когда закончишь с проверкой холодильника — не забудь запереть фургон. А то детвора полезет играть и разнесёт там всё не хуже артиллерийского снаряда.

— Ну ты скажешь! У нас дети воспитанные, и под присмотром.