Рюрикович 2

— Держись, косолапый! — крикнул я, отбиваясь от очередной пары.

Та же тактика, которую я встретил круговоротом меча. Чешуйчатые твари мешочками свалились возле других.

Рядом с лицом пролетел огненный шар, и только звериная реакция спасла от попадания по глазу. Я зыркнул в ту сторону — с ели на меня хлопали извиняющиеся глаза Годунова.

— Не помогай мне, Боря! — крикнул я, вбивая лезвие меча в распахнутую пасть очередной жертвы.

— Но я же хотел как лучше!

— Вот и делай как лучше! — новый взмах сбил одну из тварей с медвежьего плеча.

— Мы здесь! — раздался крик Шуйского, а после два снежных комка попали в выбегающих из кустов клыкохватов.

Снежки моментально облепили чешуйчатые тела, превращая клыкохватов в ледяные скульптуры. Огненные шары, выпущенные с ели, разбили эти скульптуры на мелкие кусочки.

На меня бросился один из уродцев, и я уже поднял меч, когда воздушная волна отбросила клыкохвата назад и почти размазала его по столбу сосны. Кто это сделал? Впрочем, неважно.

Клыкохватов стало больше, они большой волной высыпали из кустов. Клыки, когти, мускулистые хвосты — всё это застыло на расстоянии пяти метров от нас. Они застыли, не торопясь нападать. Неужели снова переговаривались между собой?

Сколько их было?

Около полусотни, не меньше.

— Иван Васильевич, как вы? — раздался голос Собакиной. — С вами всё в порядке?

— Со мной всё нормально, — ответил я, не оглядываясь. — А вот женщинам лучше уйти! Эти твари стали как будто разумнее! Я не исключаю засады!

— Нет, засады нет! Я бы увидел! — послышался голос Годунова с дерева. — Нам отсюда хорошо всё видно. Высоко сижу — далеко гляжу!

— Сказочник, блин, — хмыкнул я в ответ. — Смотри, чтобы не подкрались со спины.

— А мы ещё отсюда видим круглую дыру в воздухе, откуда они выныривают! — подала голос Карамзина.

— Вот это уже интереснее! Где она располагается? — я на миг отвлёкся от созерцания чешуйчатых спин.

— На север десять метров. Слева от дорожки! — проговорил Годунов.

— Север за нами, Боря, — укоризненно ответил я. — Может, на юг?

— У меня тут мох! Мне виднее!

— Это не мох, это плесень! — возразила Карамзина. — На юг, Иван Васильевич!

— Мы готовы! — послышалось за спиной.

Я оглянулся. Романов тоже был с огненным копьём. Над ним махал крыльями горящий орёл. Собакина стояла с арбалетом изо льда, а возле ног застыл грозный северный пёс с кристально голубыми глазами. Шуйский опустил руки, с которых стекали водяные кнуты. Большая змея у ног приготовилась к прыжку.

Что же, тотемные животные и родовое оружие… Вполне неплохо. Если ещё с ели поддержит Годунов и Карамзина, то им удастся сдержать клыкохватов минут пять-десять. А мне большего и не надо.

— Господа! Я буду прорываться к Омуту! Если его не закрыть, то эти твари так и будут лезть! Вам нужно…

— Я с вами! — подала голос Марфа Васильевна.

— Вам нужно сдерживать гадов и не давать им разбегаться по сторонам. Мы с вами не хотим лишних жертв? Вот и хорошо, а пока прибудут ведари, пока вступят в бой, пока… В общем, сдерживайте гадов, а мы с мишкой сделаем всё остальное!

— Будьте осторожны, царевич, — проговорила Собакина.

Сейчас её голос прозвучал для меня лучше всякой классической музыки. Так бы и слушал, но… Я же суровый вояка и не должен раскисать! Тем более, когда на кону жизнь моей… Моей… Знакомой?

Даже в мыслях я стараюсь сдерживаться, чтобы снова не ощутить боль из первой жизни! Нет! Я не должен давать волю чувствам!

— Я буду предельно осторожен, боярышня. Ведь я же обещал вас научить управлять яхтой, — подмигнул я в ответ.

— Уродцы начали движение! Из Омута вырвалась стая! — заверещал Годунов.

Клыкохваты словно почуяли подкрепление, начали вставать на задние лапы, прищелкивать хвостом и клацать клыками. Ещё немного и они пойдут в атаку.

Что же, пора!

— Держите их и не давайте себя съесть! Мишка, вперёд! — рявкнул я, запрыгивая на загривок своего тотемного животного.

Мышцы зверя тут же пришли в движение. Клыкохваты взвыли, когда мы пошли в атаку. Медведь подобно каравелле ворвался в порт, полный рыбацких лодок. Я замахал мечом, рубя направо и налево. Мы начали пробиваться к Омуту…

Глава 8

«Ведарь всегда должен развиваться. Завиваться будут дамы и извращенцы!»

Кодекс ведаря

В Омут мы влетели с разгона. Прошибли лбами тонкую ткань мироздания и очутились в очередной локации Бездны.

Мы влетели в болото…

Твою же яркую звезду!

Вот чего больше всего на свете не любил, так это болота!

Почему не люблю? Потому что болото — это настоящий рай на земле для всякой гнуси и различной мерзости! Кто же любит ходить по колено в холодной, вязкой грязи, чувствуя, как она медленно засасывает в свои трясинные объятия? А запах!

А неповторимый, тошнотворный аромат гниющих растений и стоячей воды — просто бальзам для заложенного носа! Вышибает все сопли на раз! А нюхательный аппарат вышибает на два! Вот сходу вышибает, можно даже не задействовать лекарства!

И пусть не смущает тот факт, что каждый шаг может оказаться последним, и вы можете бесследно исчезнуть в трясине, оставив после себя только легкий пузырь на поверхности. Это всего лишь добавляет лёгкий элемент приключения и неопределенности к прогулке по болоту.

Но если повстречать кроме комаров и змей других болотных тварей — то это просто невероятный повод для радости и веселья! Кто не любит чувствовать на своей коже нежные прикосновения комариных хоботков или видеть, как змеи грациозно скользят через грязь? Или ощущать на ногах прикосновения мерзких клыков и когтистых лап? Сказка же…

Да уж, болото — это действительно рай для тех, кто любит приключения, грязь и запах гниения. Но я никогда не мечтал провести свой отпуск в этом удивительном месте.

Локация Бездны на сей раз состояла из замшелых островков среди стоячей воды и чахлых берёзовых стволов. Размером с три стадиона эта локация не вызывала ничего другого, кроме омерзения. Даже медведь подо мной содрогнулся — так ему не хотелось лезть в эту гадость.

Сверху был подсвечиваемый фиолетовыми разводами пещерный свод, такие же стены создавали игру света в редких водных проёмах. Всё остальное пространство сдалось на милость ряске.