Рюрикович 2

— Первый укол! — дружно ахнули с лавочек.

Тот хмыкнул, покрутил нижней челюстью и снова бросился в бой.

На этот раз атака пошла не в голову, а в тело. Похоже, Савельев понял, что со мной шутки плохи, поэтому стал действовать осмотрительнее. Уколы следовали один за другим, но все оказались отбиты. Я же успел ещё и приложить хорошенько ему в челюсть, правда, развить атаку не удалось — он был начеку и сделал отмашку.

Удары деревяшек друг о друга наполнили арену барабанным боем. Казалось, что какое-то племя тумба-юмба передавало соседнему племени сводки нынешнего состояния валютного курса.

Подсев под очередным ударом, я сделал глубокий выпад и поразил твёрдый живот Савельева. Да уж если бы замешкался, то получил бы мечом по башке. Но когда отскочил прочь, то услышал лишь свист рядом с ухом.

— Два — ноль! — послышалось с рядов.

Я отсалютовал мечом, подмигивая покрасневшему преподавателю.

Чувствуется, что не так он себе представлял наш бой. Возможно, он хотел справиться быстро и без особых хлопот, чтобы показать — как обычный преподаватель относится к царственным особам.

Вот только я не обычная царственная особа, да и во дворце был гораздо меньше времени, чем меч в руке иного воина.

— Что же, я вас недооценил, — проговорил покрасневший Савельев, снова вставая в позицию.

— Может быть, вы согласитесь на ничью? — предложил я.

— Ну что вы, мы доведём наш спарринг до конца, — оскалился преподаватель и снова бросился в атаку.

Закрываться я не стал. Ждал последнего момента, чтобы провести небольшой финт. В ведарской школе это назвалось «танго со смертью». Дождался, пока меч Савельева полетит в мою грудь, а потом слегка развернулся и пропустил его мимо. Чуть поднял остриё своего меча и нанёс лёгкий колющий удар под рёбра. Затем перехватил летящую руку преподавателя и дёрнул его в ту же сторону, сбивая с ног.

Увлечённый инерцией и моей силой руки, преподаватель не смог удержаться на ногах. Он споткнулся и растянулся на деревянном полу. Я чуть позже ткнул его концом меча под лопатку.

— Три! — хором выдохнуло со скамеек.

Как три? Сейчас же было два удара! Эй, вы чего?

Преподаватель одним прыжком вскочил на ноги, подхватил выпавший меч. Встал в позицию.

Я склонил голову на плечо — если трибуны не видели моего удара, то вот преподаватель должен был ощутить тычок в рёбра! Но он встал, как ни в чём не бывало и приготовился к новой атаке.

— Для вас так важен этот спарринг? — спросил я.

— Не очень. Но он должен показать — насколько тренированный крылатый всадник сильнее и быстрее ведаря, — улыбнулся Савельев.

В следующую секунду он расплылся в воздухе, оказавшись рядом со мной. Я почувствовал его удар справа, блокировал, но мой блок оказался недостаточно силен. Удар в грудь заставил меня отшатнуться.

М-да, ещё и живица была использована в бою…

— Три — один! — раздалось со скамеек.

— Давайте, преподаватель! — крикнул чей-то женский голос. — Я ставлю на вас!

— Бейте его, Еремей Григорьевич! — а вот это уже голос Романова…

— Могу вас поздравить, вы проиграете не всухую, — хмыкнул я в ответ на выкрики.

— Может быть, я и вовсе не проиграю? — откликнулся Савельев и снова ринулся в бой.

Я попытался до конца быть честным, но всё-таки проиграл бой со счётом «четыре-три». Савельев не дал мне шанса ударить его ещё раз. Он всегда был на чуточку быстрее.

— Спарринг закончен! — проговорил преподаватель, когда отпрянул после финального удара.

Раздались крики, хлопанье в ладоши. Преподаватель поклонился мне, не опуская глаз.

Я хмыкнул и поклонился в ответ:

— Благодарю вас за опыт, Еремей Григорьевич. Он был весьма ценным. Мне очень понравились ваши слова о том, что честь важнее выигрыша.

— Ничего страшного, господин Рюрикович. Со временем и вы научитесь также быстро двигаться и также точно наносить удары! Для этого вы и поступили в Царское училище, — довольно осклабился Савельев. — И знаете… За ваше усердие и умение я назначаю вас старостой группы. Думаю, что никто не будет против?

Жильцы не стали противиться предложению преподавателя. Почему-то мне кажется, что им даже было легче, что ответственность понесёт кто-то другой.

— Ну вот и хорошо. Сейчас же вернёмся в аудиторию и продолжим нашу прерванную разминкой лекцию… — проговорил Еремей Григорьевич.

После этого он взял из рук подошедшей девушки свой пиджак, кивнул благодарно в ответ и направился к выходу. Понемногу жильцы потянулись следом. Кто-то смотрел на меня с сожалением, кто-то со злорадством. В глазах Собакиной обнаружилась печаль. Я подмигнул ей в ответ.

Что же, преподаватель победил, получил плюсик в глазах жильцов, а я… А я получил его благодарность. И пусть будет нашей маленькой тайной настоящий расклад дел, и кто в самом деле победил.

Сидящий на лавке ведарь даже не сдвинулся с места, продолжая внимательно изучать газетные листы. Казалось, что случись сейчас землетрясение в десять баллов — он только перелистнет газету, да и только.

— Ну ничего, в следующий раз ты обязательно выиграешь! — подошедший Годунов протянул мой пиджак.

— В следующий раз? Ты снова хочешь меня подставить под нового препода? — буркнул я в ответ.

— Вы почти выиграли, Иван Васильевич, — проговорила Бесстужева, погладив меня по плечу. — Чуточку бы ещё удачи…

Я благодарно кивнул в ответ. Потом хмуро взглянул на Годунова. Двинулся мимо него к выходу.

— Ну чего ты? Это же не просто так… Савельев перед уроком попросил меня встать и сказать нужные слова! — пробубнил Борис.

Я остановился, взглянул на него:

— Подожди, Савельев тебя об этом попросил? И ты согласился?

— Ну, он же преподаватель! А что я мог сделать?

— Ты мог предупредить меня! — крякнул я в ответ. — Знаешь, товарищи так не поступают.

— А как бы ты поступил на моём месте?

— Я бы предупредил тебя. И не согласился подставлять под удар!

— Ну, прости, я же не знал… Екатерина Семёновна, а чем это вы так вкусно пахнете? У вас новые духи? — тут же отвлёкся на Бесстужеву Годунов.

Вот и как с таким говорить? Ему одно втираешь, а он тут же забывает об этом и переключается на «более важные дела». Нет, когда-нибудь я всё-таки его пришибу. Да, будет жалко, но думаю, что переживу.