Рюрикович 2

Впрочем, вскоре это желание только усилилось…

Глава 2

«Сначала враги не замечают ведаря, потом смеются над ним, затем начинают бороться. В финале ведарь уходит, а враги остаются лежать на земле»

Кодекс ведаря

Царские палаты. Зал для совещаний.

— … И таким образом, казанцы вновь напали на Восточные уделы. Людей порубили, сёла пожгли, поля вытоптали. У людей не осталось больше мочи поднимать хозяйство с пепелища! Они уходят, царь-батюшка, с насиженных мест. Казна теряет доходы. С этим нужно что-то делать! — закончил свой доклад Иван Выродков.

Дьяк Разрядного приказа больше тяготел не к служению Богу, а к возведению городов и строительству крепостей, потому и был допущен к дворянскому совещанию. Царь ценил его за умные мысли и архитектурные пристрастия.

Василий Иванович сурово посмотрел на карту России, где красным пятном было обозначено Казанское ханство. Вот прямо никак не уймутся соседушки. Всё пытаются возродить Золотую Орду, да так и норовят укусить да побольнее. Никак не успокоятся тем, что русские взяли власть и теперь развиваются сами по себе. Не желают работать сами, а хотят, чтобы Российское Царство платило им дань.

Конечно, ничего не делать, а поживать в праздности и благодати хорошее дело, только вот и русские не хотят тащить ханство на своём горбу. Пожили, хватит. Скинули ярмо Золотой Орды, и казанцев на место поставим!

— Что, царь-батюшка? — захлопал глазами инженер, закончивший доклад, а после поправился. — Конечно поставим!

— Я последние слова вслух произнес? — спросил царь.

— Да, и слова эти были суровыми, — проговорил старший сын, Владимир Васильевич.

Глаза царевича искали в лице отца малейшие изменения и находили их. Вон «гусиные лапки» стали отчётливее проявляться после злополучной охоты. Да и кожа побледнела, словно от неё начала отливать кровь. Пока ещё изменения не были такими уж сильными, но внимательный взгляд находил различия.

А у Владимира Васильевича взгляд был донельзя внимательным. Изменения в поведении царя и его наружности не могли не радовать наследника престола. Впрочем, сам наследник тщательно скрывал свои эмоции.

Царь осмотрел зал, в котором провёл уже не одну сотню совещаний. Зал оформлен в стиле, который напоминал о величественных эпохах прошлого, с элементами барокко и ренессанса. Высокие потолки украшены сложными лепными узорами и массивными хрустальными люстрами, которые излучали мягкий золотистый свет, создавая атмосферу роскоши и тепла.

Глаза царя скользнули по стенам, обитым дорогими тканями, зачарованными от прослушивания недругов. Также на стенах висели гобелены с изображениями исторических событий или портретами великих правителей и полководцев, выполненные в тончайших деталях. Между ними расположены массивные позолоченные зеркала, визуально расширяющие пространство и добавляющие лоска.

В центре зала стоял огромный овальный стол из красного дерева, покрытый безупречно отполированным лаком. На столе располагались элегантные настольные лампы с абажурами из шелка, а также были аккуратно расставлены канцелярские принадлежности и личные планшеты для участников совещания. Вокруг стола стояли массивные кресла с высокой спинкой, обитые мягкой кожей. В этих самых креслах сидели именитые бояре и дворяне, а также полководцы и генералы, созванные специально для совещания относительно восточных рубежей.

— Суровыми, говорите? А не сурово ли с нами казанцы поступают? Чего им, нехристям, в своих уделах не сидится? Зачем они к нам лезут? — спросил царь сквозь зубы.

— Риторические вопросы задаете, Ваше Величество, — сказал Данила Николаевич Романов, глава Земского собора. — Знамо дело, чего они хотят — денег и власти над русским людом. Чтобы ничего не делать, а блага разные иметь.

Он как будто прочитал царские мысли. Впрочем, эти мысли были во многих головах, не только в царской. Последнее время казанское ханство и в самом деле начало агрессивно себя вести. Спокойно нарушало мирный договор, плевать хотело на призывы дипломатов. А по донесениям разведки, крымский султан Сахиб-Гирей, возведённый на казанский престол при поддержке царицы Нур-Султан, начал собирать огромное войско.

И войско это собиралось вовсе не для похода за грибами. Если военный контингент где-то кучкуется, то жди беды. Это к гадалке ходить не нужно. Редко когда такое происходит, что просто побряцают оружием, запустят несколько огненных шаров, да и разойдутся по домам. Обычно расход происходит после окропления кровью земли и пожарищ…

Сибирское ханство тоже точило зубы на земледельцев. Неспокойное время настало. И нельзя давать слабину, а то растопчут под солдатскими сапогами и даже словом добрым не помянут!

Такое оставлять просто нельзя!

— Совершенно верно, Ваше Величество! — согласился степенный боярин Бельский, глава Боярской думы. — Если сейчас дать слабину, то и памяти о Российском Царстве не останется. Покорят нас ханы, заставят снова платить ясак, а мы только-только возрождаться начали.

Царь хмуро взглянул на боярина. Неужели и эти слова он вслух произнёс? Что-то в последнее время много он начал произносить мысли вслух, а так порой и до беды недолго. Подумаешь о том, как к иному боярину относишься, а он на тебя уже удивленно смотрит и едва ли не в ноги падает. М-да, надо бы посдержаннее быть.

— И китайский император ещё к Сибирскому хану гонцов то и дело засылает с подарками, — проговорил воевода Пётр Иванович Шуйский, псковский наместник. — Похоже, что хочет дракон Поднебесной посадить на золотую цепь лесного орла.

— Каждый свой интерес в этом мире имеет, — кивнул Василий Иванович. — Вот только со словом русским мы тоже считаться заставим. Если приходят к нам воевать, то пусть получат сполна. Выродков, ты вот доклад зачитал, в красках всё расписал… А есть ли мысли насчёт того, как этих самых казанцев усмирить?

— Мысли есть, Ваше Величество. Мы можем пуститься на них волной, сделать осаду… Вот только в чистом поле вряд ли сможем долго продержаться против степняков. Они к подобной войне привычные — налетят, укусят и отскочат. Лови их потом по полю, а то и в леса уйдут, ищи их потом. Надо бы крепость какую-никакую строить, чтобы уставшие воины могли там отдохнуть и силы восстановить. Чтобы туда подкрепления подходили и потом на распределение шли.

— И где же такую крепость ставить? — царь взглянул на карту.

— А вот тут предлагаю и поставить, на острове при впадении реки Свияги в Волгу, — инженер показал на небольшой островок почти под самой Казанью.

— Пока мы там будем обустраиваться, казанцы подплывут и всех постреляют со своих кораблей, — проговорил князь из рода Оболенских Пётр Семёнович Серебряный. — Мы же там будем как на ладони.

— Струсил, князь? — хмыкнул царь.

— Никак нет, Ваше Величество! Храбрость мою вы знаете — я за Россию жизнь положу и не задумаюсь! — вскочил князь с места.