Рыжая помеха

Хитрый старый черт.

— Ну… Ты можешь приносить пользу стране. И страна в итоге, если будешь себя правильно вести, отблагодарит…

— Это как? — скривился я, уже чуя подвох. Верней, не так. Не подвох. Жопу чуя. Конкретную такую.

— А вот так, — он выразительно огляделся по сторонам и смачно шлепнул взвигнувшую девчонку по заднице.

— Тоже мне, бля… Награда, — хмыкнул я, в противовес своим словам, жадно затягиваясь сигарой. Ну а чего? Когда еще такие покурю? Или, если послушаю его, то, может …

Перспектива продаться за сигары и бухло почему-то не вызвала отторжения. Уже по одному этому можно заценить, насколько я был вдатый.

В итоге наш разговор свернулся.

В тот раз.

Но продолжился. И длился, длился и длился.

И вот его логическое завершение.

Я сижу в совершенно мокрых кроссах, мерзну, как последняя тварь, меня кусают в дырки на джинсах муравьи, а в физиономию — комары, а рядом совершенно невыносимый Пал Васильич, из которого, когда он трезвый, слова доброго не допросишься. Только мат, приказы и унижения.

На что я вообще подписался?

И надо мне оно все?

— Твой отчет — дерьмо, — как ни в чем не бывало, продолжает Васильич, — ты, вроде, одиннадцать классов заканчивал, чего ж такой косноязычный? Жертва ЕГЭ гребанная…

— Как умею, — огрызаюсь я хмуро, прикидывая, я что будет, если я, к примеру, удочку утоплю? Ну, случайно? Закончится этот бред, или нет?

— А надо по правилам, — ворчливо гундосит Васильич, — тебя, дурака, несколько месяцев этому учили… Но, видно, свинью новым трюкам не обучишь…

— Да задрал уже, Васильич! — не выдерживаю я.

Ну в самом деле, я за неделю работы нарыл возможных фигурантов и нащупал парочку каналов! Без доказательств, конечно, и это жирный минус, но с перспективами внедрения! А он меня чморит! Ни одного слова в простоте!

— Рот закрой, щенок, — все так же тихо говорит Васильич, не отрывая взгляда от поплавка, — распустился. Рыбу распугаешь. Отчет не по форме. Как я его буду предъявлять? А если проверка? Ты у меня проведен по всем статьям расходов, там один твой байк половину расходов оперативных тянет…

— Ой, да кто вас проверять будет… — хмыкаю я.

— Не скажи… Непогрешим только Сам… — он многозначительно поднимает взгляд вверх, давая понять, кого имеет в виду, — а мы все ходим под статьей. От тюрьмы и от сумы…

— Ну всеоооо… Приехали, бля… — я тоже поднимаю взгляд к небу, показывая свое отношение к его словам.

— Наглый ты все-таки щенок, — качает опять головой Васильич, — никакой субординации, никакого уважения к старшему по званию…

— Так мне вообще звание не положено, — удивляюсь я, — я — негласник же, насрать мне на субординацию!

— Ну да, ну да…

Васильич больше не поднимает эту тему, переходит к сути. Наконец-то. Спустя час после неподвижного сидения в этой срани.

Вот спрашивается, не мог в городе где-то со мной пересечься? Обязательно было меня сюда переть, в жопу мира? На корм комарам? У меня, так-то, похмелье! И вообще, кулаки болят, я их вчера хорошо почесал о рожи придурков на стоянке.

Идиот, надо было отчет не сразу на энергии и драйве писать, а утром, или вообще, когда отосплюсь, ближе к вечеру.

Но нет!

Захотелось же похвастаться, какой я крутой внедряльщик! Как я сумел провернуть дело! И что теперь немного совсем осталось!

А еще ужасно хотелось получить хотя бы одобрительное ворчание от Васильича, это как минимум. Ну а как максимум — пожатие руки и отеческое: «Молодец». Ну не дурак ли я после этого?

Дурак.

Сам виноват.

Хавай теперь, не обляпайся…

— Но вообще, если по сути, — продолжает Васильич, — то ты — молодец…

Я замираю. Да правда, что ли? Реально? Он меня молодцом назвал???

На душе как-то сразу тепло становится, приятно так.

— То, что ты этих мальчишек побил, конечно, плохо, — тут же опускает меня на землю вредный Васильич, — теперь сложно будет с ними контакт наладить… То, что ты принес от них — это, похоже, как раз то, что мы и ищем… И очень надо выяснить, где берут. А как ты это выяснишь, дурака кусок? После драки?

— Васильич! — меня настолько распирает от гордости, что в кои-то веки что-то правильно сделал, что я даже подпрыгиваю на месте, — говно вопрос! Ты не помнишь, что ли? Все великие дружбы начинаются с драк? Все будет пучком!

— Да? — Васильич смотрит на воодушевлённого меня, потом отворачивается опять к поплавку, — ну посмотрим. Отчет перепиши, и со словарем сверь, а то жи-ши… с буквой и… Вали уже отсюда. Всю рыбу распугал.

— Ага, ну, тогда до связи!

Я не собираюсь упускать шанс на нормальное завершение дня, то есть на сон и потом ночной жор.

— А то завтра в универ… Работы столько… И по учебе задают…

— Езжай уже… — Васильич машет рукой, не оглядываясь, — пиздюк малахольный…

Я прыгаю на байк и сваливаю со скоростью ветра оттуда.

А по дороге приходит мысль: на кой, спрашивается, хер он меня вообще тащил на личную встречу? За отчет и проеб при знакомстве с потенциальными фигурантами мог и по телефону натянуть… Но зачем-то захотел это лично сделать…

Странно все.

Но плевать.

Домой, в съёмную хату, спать, спать, спать!

А потом жрать! А потом опять спать!

А утром — в универ, решать вопросы по налаживанию контактов с побитыми мною парнями.

Все должно получиться!

Тут, самое главное, что опять помеха не нарисовалась. Рыжая.

Налаживание контактов третьего уровня

Двор универа, уже привычно забитый студентами, радует залитым солнцем. Приятная осень. Очень. Золотая такая, теплая.

Студентки по поводу теплого денька — в мини. Или в узких джинсиках, привлекательно обтягивающих точеные жопки.

Вроде и не надо, а глаза все равно липнут.

Снимаю шлем, убираю в специальный кофр, намертво пристегнутый к байку, ерошу слежавшиеся волосы.

— Максик, смотри, там Максик! Мааксик! — звонкий голос справа заставляет обернуться, ухмыльнуться и помахать весело двум ничего таким девочкам. Эх, где мои семнадцать… Восемнадцать…