Рыжики для чернобурки

— Значит, обойдемся без порожка, — сонно вздохнул Валериан. — Жаль, но ничего не поделаешь. А куда бы ты хотела переехать? У тебя были какие-то планы?

— Я хотела исчезнуть. Уехать на север, к примеру, в ХМАО, в какой-нибудь небольшой городок, где любой приезжий как на ладони — чтобы вычислить преследователя, если меня кто-то надумает искать. Собиралась легализоваться под фамилией Заболоцкая, выбить себе место службы в необременительном местечке. Пожить несколько лет, не опасаясь окрика, не шарахаясь от собственной тени. Накупить кучу красивой одежды и духов, ходить на маникюр и в парикмахерскую, выбираться в музеи и на концерты, обедать в кафе, заказывая незнакомые блюда. А недавно подумала — вряд ли Лютику понравится на севере. Мы с ним южане, непривыкшие к суровым морозам и сугробам. Боюсь, что он начнет там болеть.

— У меня есть предложение. — В голове оформился пока расплывчатый, но имеющий право на жизнь план. — Ключевые Воды. Там живет мой отец — уверяю тебя, он будет рад знакомству с Лютиком. Там служит мой приятель Анджей, который звал меня переходить на службу в полицию. После этого он себя немного запятнал порочащими поступками, но я ему просто дам в ухо при встрече, а потом мы помиримся, и можно будет говорить об устройстве на работу. А еще — помнишь, я тебе говорил? — еще в доме напротив живут Брант с Эльгой. Какие-никакие, а знакомые. Как тебе такая идея?

— В принципе, нормально, — подумав, ответила Адель. — Ключевые Воды относительно недалеко, воинскую службу для меня это исключает. Но в полицию ты устроиться сможешь, письмо дадут. Только... Есть один щекотливый момент. Ты знаешь, кто в тебя стрелял? У тоннеля? И в этот, и в прошлый раз.

— Какая-то лисица, — пожал плечами Валериан. — Тёма сказал, что Дана задержала кремовую лису. Без подробностей.

— Это бывшая супруга Бранта. Мать Айкена.

— Хм. Звучит скверно, но я уверен, что бурый грузчик завязал и не имеет никакого отношения к делишкам бывшей жены. Или я ошибаюсь, и у тебя другие сведения?

— Брант завязал. Ильзе недавно жалела, что не записала ребенка на себя. Говорила, что теперь не получится — у Эльги и деньги, и адвокаты. Отошьет.

— Отошьет, — согласился Валериан. — Она, небось, хотела для суда задницу прикрыть?

— Да. Понимала, что рано или поздно ее поймают. Она, по-моему, слегка тронулась. Говорила, что ты ее сглазил и удачу украл.

— Это не слегка, — заверил Адель Валериан. — Я не колдун. Как я могу сглазить?

Он повозился под пледом и задремал, наслаждаясь теплом своей лисицы, радуясь тому, что идея переезда в Ключевые Воды Адели понравилась. Напряжение последних недель отпустило — исчезли подозрения и преграды — и Валериану снова приснился короткий яркий сон. Теперь он видел Адель, слышал смех, обрывок разговора — «только если ты поможешь, мы же в этом ни в зуб ногой, проследить за строителями и то не сумеем». Запах лесного мха и грибов пропал — от Адели вкусно пахло тушенкой и сладким джемом, повернуть голову, выяснить, с кем ведется беседа, не получалось, и Валериан всмотрелся в мозаичный порожек, впечатывая рисунок в память. Две тоненькие вишневые полоски, широкая желтая лента, стилизованные зеленые елочки с вишневыми стволами. Пробуждаясь от тычка в плечо, Валериан пожалел, что не смог как следует осмотреться в сновидении, вроде бы, там какая-то скульптура мелькнула, но жалей, не жалей — уже поздно. Лютик разбудил его, потому что у него закончились прищепки, а полотенца и носки, которым было уготовлено место на второй веревке — остались. Хочешь, не хочешь — вставай, добывай, чем прицепить. А мама пусть отдыхает.

После короткого и безрезультатного обыска дома Валериан прикрепил часть носков и полотенец скотчем. Лютик внимательно наблюдал за его действиями и остался недоволен — носки были повешены криво, а полотенце вверх ногами. Валериан убрался в кухню, пока его не изгнали с позором, нашел в холодильнике картошку, начистил и поставил жариться.

— Хозяйствуешь? — спросила проснувшаяся Адель.

— Ага. Если ты не против, я перемешаю готовую картошку с тушенкой.

— Перемешивай, — согласилась Адель. — Это вкусно.

Они ели, отсыпались, нежно и лениво любили друг друга несколько дней. Уединение никто не нарушал — Адель один раз поговорила с начальством по телефону и получила указание отдыхать и ожидать дальнейших распоряжений. Лютик все-таки нашел еще две упаковки прищепок — на полочке в кладовке — и привел свою спальню в порядок, правильно развесив носки и прикрепив к балдахину скатерть с грибочками.

Звери, долго уступавшие место двуногим, потребовали прогулок. Выпавший снег подчеркивал огненный оттенок шерсти Адели и Лютика — пламенели, как зимние костры. Валериан, как истинный северный чернобурка, неслышно скользил между присыпанными снегом ветвями кустов, сливался с темными кленовыми стволами, прятался в засаде и шутливо нападал на Адель, отправлявшуюся на его поиски. Снег шел почти каждый день, сугробы росли, и они прокопали десяток ходов — от крыльца к гаражу, от гаража к воротам и хозпостройкам — и шныряли по лабиринту, подкарауливая друг друга в отнорках. В один из дней во двор забежала замерзшая и переполошенная мышь, что позволило чернобурке устроить самую настоящую охоту, поймать добычу и преподнести своей избраннице. Лютика это возмутило до глубины души — позже, встав на ноги, он заявил, что мышь нужно было отдать ему, у него еще остались две свободные прищепки. Огненная лисица продемонстрировала родительскую черствость, унесла мышь к гаражу и закопала в слежавшийся сугроб, откуда та благополучно сбежала, лишившись чести стать едой или декоративным украшением спальни.

Во второй половине ноября погода испортилась. На «Кленовый сироп» обрушился ураганный ветер, чуть не сорвавший дверку на чердаке, потрепавший деревья и сбросивший сломанные ветки на въездную аллею. Перепуганный Лютик спрятался в гнездо из одеял и подушечек, и отказывался выходить во двор даже когда ветер утих.

Валериан разминался, расчищая дорожки и убирая мусор, Адель отыскала мешок с мукой и пекла сладкие слоеные ромбики, которые называла «язычками». Слойки ели с чаем, в который добавлялась капля мёда с Медовика — в одной из сумок нашлась маленькая баночка, подаренная медведями на ярмарке.

Хорошо было сидеть на теплой кухне, хрустеть «язычками», смотреть, как в духовке поднимается очередная порция ромбиков, как плавится и запекается насыпанный на тесто сахар. Им не надо было никуда торопиться. Не надо было ни шпионить, ни воевать. Валериан привык, признал, что запах выпечки и топот Лютика прогнали хмурую настороженность дома, оценил добротный уют и задумался о том, что им тоже придется обустраивать свое жилище. Делить один дом с отцом он не хотел, давняя идея построиться на том же участке то нравилась, то не нравилась. Валериан рассказал о своих думах Адели и получил ответ:

— Лучше где-то неподалеку. Относительно неподалеку — чтобы можно было утром выходного дня погрузиться в машину, съездить, поболтать, пообедать и уехать, не наскучив. Я пожила на ферме, бесконечно сталкиваясь с Роем и Мораном, и скажу тебе: это не вариант. Даже в одном дворе можно друг другу мешать. Не только в доме.

Валериан вспомнил паству, приходящую к отцу за советами, не стал добавлять, что во дворе будет не провернуться, и перевел разговор в деловое русло:

— Надо выбрать: дом или квартира?

— Дом, — без раздумий ответила Адель. — Лютик привык много бегать на лапах, лучше это делать в собственном дворе, за высоким крепким забором, чтобы я за него не волновалась.

— Покупать готовый или строить? На готовый я смогу взять кредит. На стройку не дадут. Да и...

Он вспомнил фразу из последнего сна, посмотрел на Адель. Та пожала плечами:

— И как мы будем строить? Я в этом ничего не понимаю.

— Я тоже.

— Поищем подходящий, что-то переделаем под себя — поставим лишнюю дверь или снесем перегородку.

— Договорились, — закивал Валериан. — Доберемся до Ключевых Вод, и будем искать.

— Мне должны выплатить крупную сумму, — сказала Адель. — Зарплата Заболоцкой все эти годы переводилась на счет. Получу свои документы, получу доступ к счету, и можно будет выбирать что-нибудь приличное.

— И кровать, — подал голос Лютик. — Мне.

— А нам? — заинтересовалась Адель.

Лютик долго думал и расщедрился:

— А вам — раскладушку.

Валериан чуть с табуретки не рухнул от хохота — маленькое пронырливое чудовище явно вознамерилось держать их в черном теле, лишая возможности спать на кровати и отбирая добытых ежей и мышей.