Рыжий Ангел

Но больше всего мне приглянулись веснушки, которые Женя тщательно замазывала. Весь ее вид вызывал умиление. Она напоминала лисичку, такую симпатичную, рыженькую, хитренькую и немного диковатую.

Я старался не думать о ней, но не получалось. Вспомнил ее голос: нежный, вкрадчивый. Он обволакивал, я не мог сосредоточиться на том, что Женя говорила или спрашивала, часто терял нить разговора, и она, скорее всего, подумала, что я плохо знаю английский. Но мне легко давались иностранные языки, просто, когда родители начинали давить авторитетом, делал им наперекор.

Я зря сорвался сегодня на нее, но меня очень разозлила родительница, которая, не спросив моего мнения, наняла репетитора, а потом угрозами заставила заниматься. Женя просто попала под горячую руку.

Она только недавно уехала, а я снова хотел ее увидеть, почувствовать рядом. Жадно втянул ноздрями воздух, в комнате до сих пор витал аромат ее легких цветочных духов.

Взгляд упал на часы: вот, черт, я опаздывал. Быстро переоделся, взял куртку и бегом спустился вниз.

— Я ушел, — поставил, как всегда, перед фактом мать.

Она, конечно, добрая и пыталась наладить отношения, но поздно спохватилась. Раньше надо было думать, когда били и задирали одноклассники, издевались каждый день, ломая меня, как личность, уничтожая полностью самооценку. Опоздали родители на несколько лет. Другие люди помогли тогда, а не самые близкие родственники, не замечавшие ничего вокруг, посветившие себя построению карьеры.

Я познакомился с Гариком, когда мне было пятнадцать лет. Шел домой из школы в очередной раз униженный и оскорбленный. С разбитого носа капала кровь. Со злости пинал все в подряд на своем пути.

Это был предел!

Ненависть на моих обидчиков переходила в ярость. Нужен был выплеск эмоций. Я задыхался. И тут меня кто-то дернул за плечо. По привычке отпрыгнул, встал в оборонительную позу, поднял к лицу кулаки и зажмурился.

— Эй, я не собираюсь тебя бить, — услышал. — Кто это тебя так уделал?

Открыл глаза: напротив стоял здоровенный мужик лет тридцати пяти и доверия явно не внушал.

— Да утырки одни, — сказал, махнув рукой. — Ничего, сегодня они меня, а завтра я их!

— Это точно, пацан, — ответил он, потрепав меня по плечу. — А пойдем, посидим в кафе, например. Есть тут поблизости что-то приличное? У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Я смотрел на него широко раскрытыми глазами.

«Он, правда, думал, что я мог куда-то с ним пойти?»

— А с чего это я должен, дядя, с тобой отправиться в какое-то кафе? Я тебя знать не знаю. Ты увидел побитого сопляка, и решил, что я с радостью соглашусь на все твои предложения, и, как бездомная собачонка, которой бросили косточку, виляя хвостиком, побегу за хозяином? Так вот, не дождешься! Ты иди своей дорогой, а мне домой надо. Я не бездомный пес. У меня есть крыша над головой, и с сомнительными личностями общаться не собираюсь, — закончил свой монолог, гордо задрав подбородок.

— А ты с характером, пацан, я сразу это понял, — он усмехнулся и протянул мне руку. — Игорек, для своих — Гарик.

Черт дернул меня тогда ответить.

— Дмитрий.

— Димон, значит, — сказал он и смачно плюнул. — Ну, пошли, Димон, в твою новую жизнь.

И, развернувшись на пятках, не оборачиваясь, направился к машине. К супер современному навороченному внедорожнику известной марки. Он ни разу не оглянулся, знал, что пойду за ним, и не ошибся, ведь я, как под гипнозом, поплелся следом, действительно, как побитый щенок.

Я часто прокручивал в голове свои действия, почему вдруг доверился незнакомцу? Как такое могло произойти? И пришел к выводу, что сработало сразу несколько факторов.

Первый — страх. Гарик был из другого мира: жесткий, властный, уверенный в себе мужчина. Глядя на него, у меня дрожали коленки. Он манил и как будто говорил: «Вот увидишь, ты сможешь стать сильным, у тебя получится». Конечно, я мечтал отомстить обидчикам, сделать так, чтобы они меня боялись, завидовали, уважали. Обычное желание подростка-изгоя проявить себя как личность.

Второй фактор — лесть. Он единственный, кто за долгое время поговорил со мной так жестко, по-взрослому, на равных. Выслушал, проявил внимание, вселил уверенность в завтрашнем дне, дал надежду на будущее.

И третий — любопытство. Дико хотелось узнать, что это за загадочное предложение.

Все сигналы опасности отключились разом, и Гарик, возможно, просто оказался в нужном месте в нужное время.

Он не обманул: у меня начался новый этап в жизни. Я стал самым крутым парнем в школе, уверенным, самодостаточным и при деньгах, которые получал за участие в подпольных боях без правил. Но не все было так безоблачно, как казалось: «соскочить» с их крючка не получалось. В восемнадцать лет я подписал контракт, по которому оставалось продержаться еще несколько боев до моего двадцатилетия.

Целых три года из меня делали бойца, учили направлять ярость и гнев в нужное русло, и теперь я должен был окупить вложенные силы и потраченные финансы. Но в последнее время становилось все тяжелее, ведь большинство участников таких соревнований являлись полными отморозками, выходцами из неблагополучных семей, за всю свою короткую жизнь повидавших такое, что многим и не снилось.

Жестокие уже с детства, так как многих били и калечили собственные родители, они зубами вырывали победу, ведь за нее срубали хороший куш. А самое главное: практически никто из них не боялся смерти, потому что возвращаться, в случае неудачи, им было некуда. Для этих людей существовало только два пути: накопить деньги и поменять будущее, или… умереть.

В первый год я был одним из лучших. Самый расцвет сил, злость и желание доказать, что чего-то стою, мотивировали. А потом запал прошел, начал проигрывать и уже один раз лежал в частной клинике на грани жизни и смерти. Но мне тогда с лихвой хватило накоплений, чтобы заставить врачей молчать. А с родителями получилось еще проще: их не было в городе целый месяц, поэтому, когда они вернулись домой, я уже в полном здравии посещал университет, и ничего, кроме новых шрамов, не говорило о недавней госпитализации. Конечно, мать замечала изменения в моей внешности, но вопросов не задавала, знала, что все равно не отвечу.

Участники менялись, появлялась «свежая кровь»: молодые, натренированные тела, выдрессированные звери, готовые убивать. А у меня совсем пропал стимул, и это сказывалось на боях не лучшим образом. Воспоминания об унижениях больше не вызывали негативных эмоций, как раньше, ведь я отомстил обидчикам, что, кстати, оказалось делом несложным. Ну, подержал за ноги на крыше школы головой вниз лидера той шайки шакалов, всего-то, а остальных даже припугивать не пришлось, сами смекнули, что со мной не стоит связываться, и отвалили.