Рыжий рыцарь
Шрифт:
– Я пришел в комнату через тайный ход за гобеленом. Он был связан, а я – голоден. Плохая кровь, старое мясо, больное тело, но этот человек обладал властью. Теперь мне послушны все.
– Ну, а мы-то тут при чем, негодник? Раз вы не Пророк и не питаете к нам чувственных влечений, зачем же нас в спальню тащить? Разойдемся по-хорошему, мы вас не выдадим.
– Глупец! Вы оскорбили меня, – вскричал Аршубанапул, – а значит, оскорбили и самого Анубиса – владыку мертвых. Я не убью вас, я буду вас мучить!
Вместо ответа Илона, не долго думая, цапнула проверенную подушку и запустила в перевоплотившегося жреца.
– Я съел двух! Уже почти сильный! Могу всех победить!
– Перышками не подавись. – Илона потянулась за второй подушкой. – А еще сможешь?!
– Я сильный! – Лоскутки вновь взлетели под потолок.
Валера застенчиво протянул жрецу туго набитый бархатный валик для ног. Жрец попотел, но справился. Дальнейшая развлекаловка напоминала нечто среднее между Олимпийскими играми и установкой рекордов для книги Гиннесса. Вошедший в чемпионский раж боевой дедок Аршубанапул на спор перегрыз матрас, художественно изорвал три гобелена, перевел в опилки шесть паркетных плит и пообкусывал края фаянсовой раковины. Жрец опомнился только тогда, когда Илона широким жестом предложила ему новый финский унитаз.
– Не хочу. Я сильный, и так показал, что могу. Ваши муки будут ужасными!
– Да неужели! И как это ты, интересно, нас тут мучить собираешься? За пятки кусать до посинения?
– Я подумаю… – почесал в затылке слуга египетского бога.
Он начал мерить комнату торопливыми шагами, сосредоточенно грызя ногти. Нужные мысли голову не посещали, то есть, видимо, крутились где-то рядом, но в последний момент проходили мимо. Минут через десять Илона не выдержала и сдалась:
– Все, больше не могу, у меня от его мельтешения уже в глазах рябит. Слушай, Аршуб… шуба… шура… о! Давай я буду называть тебя Шура! Коротко, оригинально и, главное, вы с ним очень похожи!
– С кем? – не понял жрец.
– Валерик, он же ни фига не сечет в современной эстраде, стыдоба! Короче, твое полное имя выговаривать – мне не в кайф, язык заплетается. А Шура – это певец такой, суперпупермоднявый, тебе должно быть лестно за такие параллели. Но суть не в этом… Короче, тут внизу есть спецпомещение, вроде камеры пыток, как в любом приличном гестапо. Айда туда! Там столько полезной техники для добротного мучения – просто сердце радуется. Настоящий рай для практикующего садиста!
– Илона, о чем ты говоришь?! – пораженно вытаращился Валера. – Ты хочешь, чтобы он подверг нас пыткам?
– А может, я скрытая мазохистка в душе? – пожала плечами бывшая фотомодель. – Слушай, ну хоть ты не нервируй. За последнее время столько душевных драм, если меня чисто физически не ущипнуть – дикий стресс будет!
– Ладно, ладно, дорогуша… В конце концов, ты в чем-то права – многие находят истязания очень… эротичными.
– Я согласен! – торопливо кивнул пророк. Он открыл дверь, вышел из спальни и шумно потребовал стражу.
Пользуясь моментом, Илона пояснила другу с детского сада, что Нэд жив, что ему удалось бежать и что он обязательно придет им на выручку, надо только «потянуть время». Валерка ласково гладил ее по плечу, обещая мужественно терпеть любую боль, пусть только скажет, что она (Илона) с ним (Нэдом) не любовники. Благословенная Невеста возвела глаза к небу, бормоча сквозь зубы грязные
армейские ругательства, и поклялась самыми страшными словами, что (они с Нэдом) «не любовники». На том и было заключено мирное соглашение.Когда их позвали, «герои-ленинцы» пошли по лестнице вниз с гордо вскинутыми подбородками, по-семейному держась под ручку. Валера даже мурлыкал под нос нечто пионерское. Впрочем, в самой комнате пыток он быстренько заткнулся. Аршубанапул вытолкал доброхотных помощников из числа особо просветленных, с наслаждением бросившись перебирать все эти ужасные клещи, пилы, иглы и цепи. Он очень долго определялся, но решил все-таки начать с легкого – Люстрицкий и опомниться не успел, как оказался привязанным в кресле, где вместо сиденья прогнулась обугленная черная решетка.
– Я же все платье перепачкаю, вандал!
– Оно тебе больше не понадобится, – хихикнул жрец, двигая под креслом железный поддон с сухими щепками. – У кого-нибудь есть спички?
– Извини, не курим, – виновато улыбнулась Илона, прикидывая взглядом расстояние до ближайшего молотка.
Дым сигареты навевает что-то… –в тему припомнил Валера.
Одна затяжка – веселее думы.Курить охота! Как курить охота!Но надо выбрать «деревянные костюмы».– О чем это ты? – остановился Аршубанапул.
– «Деревянные костюмы» – это гробы. Есть такая песня о жизни, смерти и выборе.
– Гробы? Гробы – это хорошо, – всерьез заинтересовался бывший египтянин. – В мое время к гробам относились очень серьезно. Нет дороже и полезнее подарка, чем добротный, от души сделанный гроб! А что там дальше в песне?
– Может быть, лучше я спою с самого начала? Как же там… а!
Как все мы веселы бываем и угрюмы,Но если надо выбирать и выбор труден –Мы выбираем деревянные костюмы,Люди! Люди!Илона зажала уши и так закатывала глаза, словно у нее беспросветно болели зубы. Томный Валера Люстрицкий, с присущим ему жеманством и легким прононсом, изо всех сил старался подражать хриплому баритону Высоцкого. Получалась весьма своеобразная авторская версия. Однако жрецу Анубиса почему-то нравилось. После третьего выхода на «бис» Валеру прервал стук в дверь.
– Великий Пророк, беда! Сюда идет Белый Рыцарь!
– Кто?! – недовольно буркнул мучитель.
– Нэд Гамильтон!
У Аршубанапула отпала челюсть Вшивамбапшипутры.
Дворцовый маг после наказания стоически страдал целых три дня. Хотя два из них, демонстративно проведенных в постели, были чистой воды симуляцией. Уж кто-кто, а Щур знал, какими мазями и отварами быстро избавить собственную спину от болезненных последствий. К вечеру следующего дня о том, что он был порот, карлику напоминал лишь постоянный зуд поясницы. Наутро и это место уже не чесалось, но он честно провалялся в кровати целый день. На исходе третьих суток навестить «больного» заявился кронпринц собственной персоной.