С любовью, Элис

Джеки дотронулась до его спины, и он вздрогнул.

– Мне не нужны обещания, – сказала она. – Обещания, которые ты не сможешь сдержать.

– Проблема в том, что я не знаю, как сделать так, чтобы ты была счастлива со мной не только эти несколько минут, но и потом. – Он провел рукой по волосам. – Боюсь, что рано или поздно я все равно сделаю что-нибудь не так, что-нибудь напутаю.

Джеки быстро застегивала пуговицы блузки. Забава в стоге сена закончилась совсем не весело.

– Мне пора спать. Увидимся утром. – Схватив свитер и куртку, она спрыгнула вниз и стала усиленно стряхивать прилипшие к одежде соломинки, бесстыдно напоминавшие ей о любовных играх в стоге сена.

Добежав до своей комнаты, она заперла дверь спальни на ключ, молясь только об одном, – чтобы Тэд не последовал за ней. Надо было срочно избавиться от всех чувств, которые она испытывала к Тэду Сноу. На это у нее была одна неделя. Только неделя на то, чтобы исправить допущенную ошибку. Но как бы она ни старалась, из головы не выходил один тревожащий ее вопрос – будет ли помнить ее Тэд после того, как она уедет? Или она ненадолго задержится в его памяти как мимолетное виденье, реальность которого с каждым днем будет казаться ему все менее и менее вероятной?

– Надо сконцентрироваться на работе, – пробормотала Джеки. Она закрыла горящее лицо руками и кинулась на постель. Как сможет она сделать это, если Тэд будет рядом? В глубине души она знала, что они принадлежат друг другу. Но сможет ли она заставить его забыть о женщине, которая некогда оставила в его сердце шрам?

Джеки всхлипнула. Она понимала, что должна попробовать, но также понимала, что неудача обернется для нее раной, которая будет кровоточить всю оставшуюся жизнь.

В мягких отсветах заката дом семьи Сноу выглядел особенно уютно и нарядно. Постояв в нерешительности перед дверью, Тэд вошел внутрь и направился в кухню. Но там никого не оказалось, было пусто и безжизненно: не пеклись булочки, не шел пар от кастрюли. До его слуха долетели голоса Джеки и Бенедикта, сопровождаемые звуками фортепиано. Чем ближе он подходил к гостиной, тем сильнее звучала музыка, и он уже мог ясно разобрать знакомую с детства мелодию «Джингл Беллз».

– Хорошо, – сказала Джеки. – Теперь я буду играть аккорды, а ты мелодию. Раз, два, три! – Они ударили по клавишам и остановились, затем опять начали играть и опять остановились. Снова и снова они пробовали сыграть песню в четыре руки, но все время сбивались, разражаясь дружным хохотом.

У Джеки, казалось, хватало терпения с легкостью воспринимать неловкие попытки Бенедикта попасть в такт Она то подзадоривала его, то хвалила, когда ему удавалось сыграть песню от начала до конца без ошибки, то вселяла в него уверенность, когда он отчаивался. Она была бы замечательной матерью, подумал Тэд. Такой, какая нужна его сыну и другим детям, которые могли бы у них родиться…

Когда они наконец сыграли песню гладко, без единой ошибки, Бенедикт торжественно встал и поклонился, как артист перед большой аудиторией, а Джеки радостно и громко зааплодировала, подыгрывая ему. Затем она исполнила одну из известных рождественских мелодий «Северный ветер», поразив Тэда своим мастерством игры на фортепиано. Наверное, занималась этим в детстве, подумал он. Тэд покачал головой. Он так мало знал о ней, о ее детстве, о мужчинах ее прошлого, ее мечтах и победах.

Однако он успел понять главное в ней. Джеки Ланг была доброй и заботливой, ранимой, но сильной; женщиной, способной потерять голову от страсти, но в то же время с практичной жилкой внутри. Он уже привык к некоторым ее причудам, к ее извечному стремлению к совершенству. Именно этими качествами она привлекала его.

– Исполним еще одну? – предложила Джеки.

– Джеки! – восторженно произнес Бенедикт. – Я хочу, чтобы ты навсегда осталась с нами. Ты бы научила меня всем песням.

– Было бы хорошо, – сказала Джеки, улыбаясь. – Мы бы быстро сделали из тебя первоклассного пианиста.

– Ты останешься?

– Бенедикт. – Джеки помедлила. – Мне нужно ехать обратно в Манчестер. Там моя работа. Там мужчина, за которого я собираюсь замуж.

Бенедикт прикусил нижнюю губу.

– Разве ты не можешь выйти замуж за моего отца? – спросил он.

– Не думаю, что твой папа хочет жениться во второй раз. Но когда-нибудь он обязательно женится. Он встретит самую лучшую женщину на земле, и она полюбит тебя, и вы будете жить счастливо.

– Ты самая лучшая женщина на земле!

Тэд вышел из тени коридора и шагнул в комнату. Бенедикт первым увидел отца и кинулся к нему.

– Пап, Джеки учит меня играть «Джингл Беллз»! Послушай.

Он сосчитал до трех, и они вдохновенно заиграли. Джеки вела свою партию изумительно, завершив ее торжественным аккордом, как будто выступала на концерте. Когда они закончили, Тэд громко захлопал в ладоши, вызвав на лице сына неописуемую радость.

– Хочешь, мы еще сыграем? – предложил Бенедикт.

Тэд улыбнулся. Наверняка он еще не раз услышит эту мелодию в исполнении сына и до Рождества, и после.

– Давай подождем, когда дедушка вернется, чтоб он тоже услышал, – предложил Тэд. – Я уверен, он обрадуется. Сходи за ним, он в северной конюшне. Нам с Джеки надо поговорить.

Бенедикт кивнул и выбежал из комнаты. Через несколько секунд они услышали, как хлопнула наружная дверь. Тэд нахмурился и скрестил руки на груди.

– Не думаю, что ты поступаешь правильно, – сказал он.

– Ты о чем? – Джеки удивленно взглянула на Тэда. – Ты не хочешь, чтобы я учила его играть на пианино? – Она слегка наклонила голову. – Я знаю, этим больше девочки увлекаются, но мальчики тоже берут уроки музыки. Говорят, что музыка помогает ребенку правильно развиваться, даже усиливает математические способности.

– Я не об этом, – сказал Тэд. – Я думаю, тебе не стоит приучать его к себе. Ему будет слишком больно расстаться с тобой.

– Я этого не делаю! – запротестовала Джеки. – Как раз наоборот. Но я не могу управлять его чувствами.

– Тогда найди способ отучить его от постоянного общения с тобой.

– Нет. – Джеки отрицательно замотала головой.

– Нет?

– Я не буду этого делать. Я не могу и не хочу убивать его любовь ко мне. И ты не заставишь меня разлюбить его. Единственное, что ты можешь сделать, это выгнать меня. Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Я не просил тебя приезжать. Мы спокойно жили втроем, до того как ты объявилась.

– Намекаешь на прошлую ночь? – спросила Джеки.

– Нет, – сказал он.

– Я думала, мы понимаем друг друга. Я приехала сюда работать и, когда закончу, уеду назад в Манчестер. Бенедикт должен привыкать к тому, что в его жизни будут появляться новые люди, и он не должен воспринимать их уход как трагедию.

– Ты не видела, что с ним происходило, когда ушла его мать.

– Я не его мать, – возразила Джеки.

– Но могла бы ею стать! – Тэд разозлился. – И ты прекрасно знаешь об этом.

– Тебе нужно поговорить с ним. Все объяснить.

– Ты единственная, кого он хочет. Ты единственная, кого я… – Он запнулся. – Он не поймет. Ты его фея. Он думает, ты принадлежишь ему. Нам обоим.