С любовью, Луна!
Шрифт:
— Слава. — тихо проговорила Надя и только после этого, мужчина вернулся в наш мир и пошёл на выход, бросая в мою сторону взволнованные, нервные взгляды.
А я, стараясь не обращать внимания на всё это, пошла к холодильнику, по пути находя глазами хлебницу и место, где стоят доски и ножи.
Сделаю себе бутерброд что ли, а то так и усохну совсем. А у Нади здесь и ветчинка, и огурчики, и помидорчик, и даже сырок вкусный. А может мне горячий бутерброд забабахать? Давно таким себя не баловала.
Как только сделаю — у них сразу ножки вырастают, три пары. А мне остаётся только облизать тарелку и помыть её.
И пока я это всё
Поворачиваю голову в сторону звука и смотрю на ревущую Надьку, которая уже затыкает себе рот салфеткой. Та-а-ак!
— Надя, что опять не так? — возмущённо начинаю говорить, но делать себе вкусняшку не перестаю.
— Викуличка-а-а-а-а! — зарыдала уже в голос сестра, да так, что и у меня всё внутри сжалось.
Да что же это такое? Что они все ноют и шугаются? Это кем я здесь являюсь, что все вокруг впадают в ступор от каждого моего действия.
— Надя. Родная моя, ну что опять не так, а? — подошла к сестре и обняла за плечи, упираясь головой в её голову сбоку. — Я же приехала в гости. Хочу побыть с вами. Пообщаться, в конце-то концов. А получаю только твои слёзы. Второй день подряд!
— Вика-а-а-а! Какие гости?! — ужа заорала Надя, резко вскакивая со стула и хватая меня за плечи. — Да ты дорогу сюда уже и забыла, наверное, за последние пять лет, как привезла нас сюда и всё. Ты больше в этом доме не появлялась! Так скажи мне, что случилось? Викуля, я всё пойму. Выслушаю. Пожалуйста, только не нужно так! — и опять слёзы, только уже уткнулась мне в шею, обливая всё своими слезами.
И что я должна сейчас сделать? Что ответить? Может сказать ей, что примерно так же мы ведём себя, только в реальности? Что это моя Надя «мёрзлая селёдка», которая близко никого не подпускает к себе. И только когда я хватаю детей в охапку и еду к ней, у неё просто выхода не остаётся и она развлекается с нами, оставляя свои рестораны!
Но я стою сейчас и глажу свою рыдающую сестру. И самой плакать хочется! Неужели я вот такое создание бессердечное? Аж противно!
— Надюш. — тихо позвала сестру, замечая, что её всхлипы успокаиваются, — А давай пирог сделаем? Как в детстве. Помнишь?
Но вместо ожидаемого результата Надя просто каменеет в моих руках. Медленно отстраняется и, внимательно вглядываясь в мои глаза, проговаривает:
— Всё! Я пошла звонить родителям. Пусть они заканчиваю свои санаторные гулянки и едут сюда. Я больше не выдержу!
Она выскальзывает из объятий и уходит куда-то вглубь дома. А я, не придумав ничего лучше, иду готовить себе перекус. Желудок уже просто прилипает к позвоночнику!
А пока ищу тарелку, чтобы это всё подготовленное добро поставить в микроволновку, нахожу и бутылку коньяка.
Значит, живём! Может, хоть голова перестанет болеть? Хотя что-то мне не нравится эта боль. Не такая, как я привыкла испытывать.
И только пропищала микроволновка, только кусочек сочного, тягучего счастья поднимается из тарелки, как опять на всю кухню раздаётся вопль:
— Что ты делаешь?!
— О Господи, Надя! — тяжело вздыхаю. — Как ты задолбала. Сядь лучше и поешь со мной, чем орать на всю!
— Вика! Вика-а-а-а! — подбегает ко мне сестра, — Ты же не ешь такое! Ты вообще питаешься исключительно ресторанной едой! Что с тобой Вик? Скажи мне! Я же твоя семья! Мы всё преодолеем! — Со мной, Надька, сейчас случится
нервный срыв! — рыкнула на сестру, — И если ты не сядешь напротив, и не начнёшь есть, я тебя прибью. И молча, Надя, молча! — строго добавила, откусывая бутерброд и закатывая глаза от наслаждения, — Дай насладиться тишиной и вкуснятиной, которую не пытаются утянуть.И мы поели. Тихо и не спеша. А главное, молча. Но взгляд сестры сканером гулял по мне, не давая полностью расслабиться. Ну и в конце концов я не выдержала.
— Надя, давай представим, что я потеряла память и мне нужно вспомнить последние… десять лет, скажем. — начала я спокойно, — И вот я хочу узнать у тебя: кто я такая? Расскажи мне. Ты же моя сестра, значит, должна хоть примерно знать, как я жила это время и что из себя представляю. — но судя по округлившимся глазам сестры и паники в них, я от неё ничего не добьюсь.
Вдох-выдох Вика! Вдох-выдох! Выход есть всегда, его нужно только найти.
— Вика, ты правда ничего не помнишь? — прохрипела Надя тихо.
— Да, Надь. Я ничего не помню. И вообще, в моём… мире, что ли, у меня есть муж Паша и трое детей: Ксения, Екатерина и Мирон. А тут я просыпаюсь и оказываюсь за хрен знает сколько километров от своего дома и оказывается, что до сих пор Степанова, а не какая не Лебедева!
Всё это я выдаю на одном дыхание, потому что уже у самой начинают сдавать нервы! Задолбали все! Но смотря в глаза сестры, понимаю, что она не верит мне. Вот ни грамма понимания не проскакивает в её взгляде.
— Так. Ладно. — хлопаю по столу и начинаю подниматься. — Поехала я. У вас там праздник, а я отвлекаю тебя. Сейчас уберу и… что-то там было у меня на вечер, вроде. — добавляю уже тише, начиная убирать тарелку со стола.
— Что ты делаешь? — писком выдаёт сестра.
— Тарелку, блядь, в мойку убираю! — с психом отвечаю. — Я даже материться начала здесь. — добавляю тише. — Фух. Прости Надь. И… пока. Я поехала.
Выхожу из дома, оставляя в полном шоке сестру. Туфли даже не обуваю, просто беру в руки и иду по дорожке на выход. Где-то сбоку что-то разбивается и каждый мой шаг сопровождается полнейшей тишиной. Будто и нет здесь дюжины детей.
А уже когда я взялась за ручку, меня догоняет взволнованный голосок Поли:
— Тёть Вик, а ты ещё приедешь? — и смотрит своими глазками так внимательно.
— Конечно, родная. — отвечаю, опять приседая на уровень с племяшкой. — Сейчас только порешаю некоторые дела и приеду. Давай мы с тобой, на следующей неделе, поедем по магазинам, а? — и опять что-то где-то разбилось.
— Обещаешь-обещаешь? — подходя ближе и обнимая меня, шепчет Поля.
— Обещаю-обещаю. — отвечаю и целую в щеку.
Меня обнимаю крепко-крепко и через пару секунд уже уносятся, махая ручкой на прощание. И мне пора.
Пора! Пора дать дрозда этому непонятному мне миру, или сну, или хрен пойми чему!
Глава 9
Глава 9
Открываю глаза и злюсь! Злюсь так, что хочется разнести здесь всё вдребезги.
— Это в кого же ты превратилась Вика, что окружили себя вот… ЭТИМ всем! — начинаю усиленно махать в воздухе руками, не зная, куда и девать эти все паршивые эмоции, которые накрывают с головой. — А я думала, что Пашина рыбалка с мужиками довела меня. Как оказалось: рыбалка — это ещё цветочки, а вот ТЫ, Виктория, мать перемать, Викторовна — это настоящие ягодки! Шиповника!