С мечом среди звёзд

– И ты мне просто так будешь помогать?

– Я не такой, как те, от кого ты сбежала в Академию. Конечно, я мужчина, а ты очень красивая девушка, и, конечно, я был бы не против с тобой пообниматься. Но я никогда не буду ставить такие условия, что я для тебя что-то сделаю, если ты мне… Никогда! Поэтому подходи и спрашивай без всякого страха. Если я буду не в состоянии тебе помочь, я об этом просто скажу.

Потом мы до ужина сидели рядом, но изучали каждый своё. Это же повторилось и на следующий день, и на следующий.

– Анфиса, скажи, ты садишься рядом со мной, чтобы быстрее что-то спросить, или чтобы все считали, что ты моя девушка?

– А ты против?

– Нет. Только… А, ладно. Скажи, а ты хочешь это только всем показать, или действительно хочешь быть моей девушкой.

– Ты сказал, что приставать не будешь.

– Не буду. И вопросов больше задавать не буду. Приходи, садись рядом и занимайся.

Хотя мне непонятно, чем это всё закончится.

Через две недели меня вызвали в кабинет декана нашего факультета.

– Матвей, ты говорил, что тебе нужно пару часов. Я дверь закрываю, можешь делать со мной, что хочешь.

– Катерина, давай всё же определимся, я делаю с тобой что хочу, или мы правим форму твоего носа?

– Я имела в виду именно мой нос.

В Университете Чародейства и Колдовства мы изучали раздел магии, который можно сравнить с пластической хирургией. Только чародеи не режут ткани и кости, а изменяют их форму. У женщины нос был тонким в средней части, а на конце расширялся. Иногда говорят, нос «картошкой». Я чарами перемещения мягких тканей вылепил другую форму носа. Теперь нос у нашего декана был прямой, ровный, как у арабских женщин у нас на Земле.

Когда я закончил, и женщина посмотрела в зеркало, она села и расплакалась.

– Катя, не нужно меня сегодня никак благодарить. Ты лучше поезжай в город и сделай другую причёску.

Она так и сделала. На следующий день вся женская часть Академии шумела новостями, что декан факультета магии воды полностью сменила имидж. Теперь она не «синий чулок» и не монашка, а «смерть всех мужиков».

Через месяц она спросила у меня, готов ли я выкупить её замок. Мы поехали туда в выходной. Там уже дожидались нас два стряпчих: один представлял интересы Екатерины, а второй – мои. В качестве оплаты рассматривались восемь бриллиантов по двадцать карат весом. Я сам увеличил сумму оплаты, так как кроме замка я приобретал небольшую часть земли вокруг него. На этой земле находилась деревенька на двадцать домов, её пашня, и сенокосные луга. В договоре было записано, что поименованные старые слуги живут в том домике, где жили сейчас, до своей естественной кончины. При этом выполняют посильные для них работы и получают жалование не ниже золотого в месяц. Я потребовал внести в договор, что левое крыло донжона остаётся в распоряжении виконтессы Екатерины Ушаковой до тех пор, пока она не откажется, или же в течение двадцати лет.

Когда все бумаги были оформлены, и стряпчие уехали мы пошли ужинать.

– Матвей, а почем такой странный срок, двадцать лет?

– Я подумал, что через двадцать лет тебе любовники уже будут не интересны.

На эту фразу за моей спиной захохотала старая кормилица Екатерины.

– Ах ты, гад, ну я тебе сейчас!

– Катя, дорогая, давай покушаем. Про эти двадцать лет. Если ты выйдешь замуж, пожалуйста, не привози сюда своего мужа. Надеюсь, у него будет свой дом, – кормилица опять хмыкнула.

Когда мы с Катериной попали в спальню, я потрогал её лицо.

– Вот эти места мы с тобой немного поправим. Но это кости, под ними есть мягкие ткани. Если кость резко подвинуть, ткани будут деформированы, это плохо. Поэтому будем эти кости сдвигать совсем по чуть-чуть, и не чаше чем раз в две недели. За три месяца всё сделаем.

Я сделал то, что предложил женщине, а потом мы занимались любовными играми. На этот раз Екатерина воспринимала меня гораздо спокойнее, но всё равно угомонились мы не скоро. А в Академию поехали рано утром. Я настоял на том, чтобы выйти из кареты за два квартала от Академии, а не приехать вместе с деканом.

Подобных сеансов было ещё два. Потом я спросил женщину:

– Уважаемая Екатерина! Есть народная поговорка: «От добра – добра не ищут!» У тебя сейчас красивое лицо. До идеального состояния чуть высоковаты скулы. Но это совсем чуть-чуть. Кроме того, это придаёт твоему лицу индивидуальность. Мне кажется, что на этом наши преобразования твоей внешности нужно заканчивать.

– Матвей! Наверное, ты прав! Я уже привыкла с каждым разом становиться всё красивее, но когда-то нужно остановиться. То, что ты уже сделал никакими словами не описать.

– Катя, я тебя прошу, придумай какую-нибудь убедительную легенду. Срочно съезди на Север, или ещё куда-нибудь, и будешь всем рассказывать, что тебе лицо исправила какая-нибудь старая колдунья. А ты ей за это отдала пять лет своей жизни. Теперь доживёшь не до восьмидесяти, а только до семидесяти пяти.

– Издеваешься, да?

– Нет, Катя, я тебя прошу, создай какую-нибудь «легенду», но никогда никому не говори, что к изменению твоего лица я имею какое-либо отношение. Можешь, например, не скрывать, что я твой любовник. А вот про умение изменять лицо никто знать не должен.

– Ты же можешь озолотиться на этом! Зачем это скрывать?

– Ты же умная женщина, подумай. На этом я могу потерять или голову, или свободу, и никакого «озолочения». Это раскрыть можно будет только тогда, когда я буду сильным, знатным и богатым. А сейчас это будет мне приговором.

Через день наша декан уехала на берег южного моря. Вернулась через две недели: загорелая, красивая, раскрепощённая. Не женщина, а «мечта поэта». Всем рассказывает, что её свозили на дальние острова, там живёт старый маг. Местные считают его колдуном и сильно боятся. Ей он помог стать красивой за обещание выйти замуж не ниже, чем за графа, и родить не менее трёх детей.

Все женщины отвечали: «Вот бы мне такое наказание!» А Екатерина Ушакова отклонила пять предложений руки и сердца, в том числе одному маркизу. Шестое предложение она приняла и стала графиней Трубецкой. Встречным условием мужу было то, что он не будет препятствовать её работе в Академии. Всё это произошло просто стремительно, за четыре месяца.

Но это я забежал вперёд. Декан уехала к морю, а мы продолжали учиться. С моими подсказками Анфиса настолько уверенно вошла в ритм учёбы, как амулетостроитель, что стала много времени уделять и целительству. Подружилась с парой девушек с факультета целителей и выпросила у декана факультета целительства разрешение посещать практические занятия на их факультете. Я за месяц изучил то, что студенты отделения Амулетостроения изучили за два года. За следующий месяц изучил всё, что мы будем изучать в этом году. Дальше пока не полез, а стал искать интересные для меня заклинания во всех видах магии. В магии огня, воды и воздуха меня больше интересовали заклинания, которые можно применять в мирной жизни, хотя и некоторые боевые заклинания тоже изучил. В магии земли изучил всё, что нашел для того, чтобы можно было восстановить мой замок, строить здания и крепости, подземные ходы, шахты, строить дороги и мосты. А магию целительства оставил на более позднее глубокое изучение. Сейчас только сделал набор перстней с целительскими рунами и на этом пока закончил изучать целительство. Дело в том, что я многое знаю из чародейства, что можно применить для исцеления ран или болезней.

– Матвей, представляешь, если правильно смешать некоторые травы, то можно ускорить процессы физического развития, – Анфиса пританцовывает от нетерпения, очень хочет поделиться новостью.

– Ты только не вздумай их на себе проверять или применять.

– Почему? Если этому учат студентов, значит это безвредно.

– Вредно, невредно… Мне двадцать один, скоро будет двадцать два. Я выгляжу не как юноша, а как мужик. Ты сейчас девушка семнадцати лет. Если ты неправильно применишь те эликсиры, то будешь выглядеть старше меня. Зачем? Есть же эликсиры, которые только мышцы укрепляют и выносливость повышают. Вот их можешь использовать, но и это тоже только при условии, что будешь каждый день ходить на стадион.