С пляжа к алтарю, или Танго курортной страсти (Искусительница, или Капкан на ялтинского жениха)

— А откуда вы знаете такие подробности? — поинтересовалась я.

— По радио говорили.

Встав с лавки, я двинулась по набережной. Вголове птицей билась мысль, что сейчас в моей сумке лежит дискета. Человека, который мне ее дал, больше нет, и хранить ее, по всей вероятности, уже не имеет смысла. Но все же какое-то внутреннее чувство говорило мне, что я должна ее сохранить, потому что эта дискета может стоить мне жизни.

— Настя!

Подняв голову, я увидела Влада и бросилась ему на шею.

— Господи, как же хорошо, что я тебя нашла! Как же хорошо!

— А я тебя искал. Хотел с тобой попрощаться, мы сейчас с ребятами уезжаем.

— Я с вами.

— Правда? А как же твоя консумация?

— Видишь, какое на мне платье ужасное? Это говорит о том, что все мои ялтинские похождения закончились.

— Действительно. Откуда у тебя такая хламида?

— Его подарила мне одна успешная в будущем женщина.

— Что значит «успешная в будущем женщина»?

— Это женщина, к которой обязательно придет успех, потому что она в него верит. Так что, можно с тобой в Москву?

— Без проблем.

Через час я уже сидела в микроавтобусе рядом с Владом. Он держал меня за руку и не сводил глаз. У него были теплые руки и бездонные глаза. В него можно было влюбиться, а быть может, и полюбить, но я еще не была к этому готова. Слишком свежи были воспоминания. К вечеру мы остановились, чтобы немного перекусить и размяться. Друзья у Влада и в самом деле были просто замечательные. Парни достали мангал и быстро сделали шашлык.

— А ты что постоянно в рубашке с длинными рукавами, тебе не жарко? — поинтересовалась я у Влада, который кормил меня шашлыком прямо с рук. Я почувствовала, что мой вопрос привел его в замешательство.

— Настька, я обгорел. Облез — ужас. У меня кожа слишком чувствительная.

— А ну-ка, покажи!

— Прекрати…

— Ну, покажи… — канючила я, как маленькая девочка.

— Да прекрати ты, я тебе сказал!

Ребята смеялись и уплетали шашлык, запивая его красным вином. Влад взял меня на руки и понес в лес.

— Я хочу тебя, — прошептал он мне на ухо. — Боже, как же давно и сильно я тебя хочу…

А я не стала сопротивляться. Я тоже хотела его, и давно так страстно ни с кем не целовалась. Влад нашел для нас зеленую поляну и опустил меня на траву.

— Ты мне очень сильно нравишься, — горячо шептал Влад, задирая на мне платье.

А я стала расстегивать пуговицы на его рубашке и вдруг резко остановилась.

— Настя, господи, какая у тебя грудь… Какая грудь…

На теле Влада были отчетливо видны следы свежих укусов. Молча я стала осторожно снимать с Влада рубашку и незаметно осматривать его тело. Кто-то сильно его поцарапал: до крови, до шрамов. Влад, потеряв голову, страстно ласкал меня, закрыв глаза. Сняв с Влада рубашку, я интуитивно запустила руку в карман рубашки и… нашла обломок ярко-красного женского ногтя. Мне хотелось закричать на весь лес, но я не стала этого делать, потому что ужасно испугалась. Зажав страшную находку у себя в кулаке, я обратилась к Владу:

— Послушай, хватит. Я больше не хочу!

Влад поднял голову и удивленно посмотрел на меня.

— Настя, я сделаю тебе хорошо, — задыхаясь, прошептал он.

— Нет! — Я резко освободилась из его объятий и принялась поправлять одежду.

— Но почему?

— Потому что одной девушке ты уже сделал плохо.

Я раскрыла ладонь и показала Владу обломок ногтя.

— Что это?

— Это ноготь Марины, которую ты хладнокровно задушил той ночью.

— С чего ты взяла, что это ее ноготь?

Влад хотел выхватить у меня улику, но я крепко зажала ее в кулаке и стала потихоньку пятиться.

— Этот кусочек лежал в кармане твоей рубашки. Видимо, Марина чувствовала, что ты хочешь ее задушить, и сунула тебе в карман эту улику.

— Ты что несешь? С чего ты взяла, что это Маринкин ноготь? Сколько девушек так же ярко красят ногти…

— А это установит экспертиза.

— Какая еще экспертиза?

— Обыкновенная. — Я говорила и по-прежнему пятилась от Влада.

Он поднялся и принялся нервно надевать рубашку.

— Теперь я знаю, почему ты носишь в жару рубашку с длинными рукавами. Совсем не потому, что ты сильно обгорел, а потому, что Марина кусалась, царапалась и сопротивлялась перед тем, как ты ее задушил. Она очень хотела жить, впрочем, как и все мы.

— Что ты такое несешь?

— И я тебе нужна не потому, что нравлюсь, я — твое стопроцентное алиби. Ты боишься, что следователь докопается до сути и алиби, которое обеспечили тебе друзья, не подтвердится. Тогда тебе буду нужна я.

— Настя, я тебе сейчас все объясню…

— Ничего не надо мне объяснять! Я и так все знаю.

— Понимаешь, Маринка сама виновата. Она забеременела и шантажировала меня, чтобы я на ней женился. Это не входило в мои планы. Она мне жить не давала! У меня институт, карьера, фирма отца… Она никак не вписывалась в эту жизнь со своим ребенком…

— Это ты расскажешь на суде.

— На каком еще суде? — позеленел Влад.

— На котором тебя будут судить за убийство беременной женщины!

— Ты должна мне помочь и обеспечить мое алиби.

— Нет уж, дорогой. За убийство ты будешь отвечать по закону.

— Ах ты, шлюха ресторанная…

Влад поднял с земли камень и погнался за мной. Я побежала, но он метким броском сбил меня с ног. У меня потемнело в глазах, и я на секунду потеряла сознание. Влад схватил меня за шею и принялся душить.

А я… Я не могла сопротивляться, потому что почти ничего не видела и уже не дышала, я даже не могла плакать. Мне было жаль умирать и знать, что две успешные женщины уже никогда не встретятся в самом дорогом ресторане Ялты. Одна будет задушена в лесу, и в ее зажатом кулаке найдут яркий обломок ногтя. А вторая, скорее всего, будет убита собственным мужем-деспотом, с которым прожила в постоянном страхе много-много лет.