С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

— Никаких отбивных! Ты в Париже и должен познакомиться со всеми преимуществами французской кухни.

— Неужели человек не может есть, что ему хочется? — поворчал Лепски.

— Будем есть утку, — твердо сказала Кэррол.

Когда подали утку, Лепски, прежде чем попробовать, подозрительно пару раз ковырнул ее вилкой, затем провозгласил:

— Неплохо! Послушай, бэби, попробуй состряпать такую, когда вернемся домой. — Затем Пьеру: — Кэррол — отличный кулинар.

— Ешь и молчи, — опять обрезала его жена.

Наконец обед закончился и Лепски, щелкнув пальцем, подозвал официанта и попросил счет. Когда же увидел, сколько стоит обед, то заметно побледнел, а затем и второй раз, когда Пьер сказал о чаевых. Сосчитав французские банкноты, что-то бурча себе под нос, он обратился к Пьеру с фальшивым смехом:

— Да, уж эта коробка не обанкротится, — за что получил от Кэррол под столом толчок в голень.

Но затем представление в «Лидо» подняло его настроение и, вернувшись в отель около двух ночи, Лепски признал, что день был грандиозным.

— Завтра ваш последний день в Париже, — сказал Пьер, когда они выходили из лифта и направлялись в свои номера. — Поедем на Левый берег и побродим там по старым кварталам. Там тоже много интересного, затем вам надо еще побывать в «Фолли Бержэ»: там тоже великолепные ревю и девочки что надо. Обедаем в «Гранд Вефо» — второй знаменитый французский ресторан, но теперь уже приглашаем мы, Том. Бледнеть тебе не придется.

Лепски заметно покраснел, но Кэррол не дала ему прийти в себя.

— Ну уж нет. Опять приглашаем мы, — сказала она твердо. — И не возражайте! Я настаиваю! — Она проигнорировала слабый стон, вырвавшийся у мужа.

Но никто и не возражал, потому что Пьер знал, какого размера будет завтрашним счет, и он любезно согласился быть гостем Лепски.

В то время, когда Лепски бушевал в своих апартаментах, называя Кэррол транжиркой и сумасшедшей, бросающей деньги на ветер, Дювайны спокойно обсуждали создавшееся положение.

— У меня было ужасное чувство, что тебе завтра придется за все платить, — сказала Клодетта, — а нам нужно поэкономить в расходах, мое сокровище.

Пьер потрепал ее по щеке.

— Я знал, что она начнет настаивать. Я бы не предложил идти обедать туда, если ли бы не был в этом уверен. Надеюсь, ты в восторге от всего этого?

— Ах, если бы мы могли жить всегда так, — сказала Клодетта раздеваясь. — Ты все обдумал?

— Конечно. Мы ничего не будем делать, пока не приедем в Монтрэ. Я все еще не знаю, как мне выйти на Радница. Это не просто, моя рыбка.

— У нас целых шесть дней. Ты устал? Будем что-нибудь делать?

— Конечно, — сказал Пьер, пожирая глазами ее слепящую наготу, и начал поспешно раздеваться.

В аэропорту Цюриха среди пассажиров, прибывших рейсом из Нью-Йорка, в сторону пункта проверки паспортов двигался высокий, худой, светловолосый молодой человек, одетый в темно-синий рабочий костюм с небольшим чемоданом в руке. По мере того как очередь продвигалась вперед, он увидел двух мужчин в штатском, стоявших позади чиновников у пропускного пункта, и решил, что они из секретной полиции. Когда подошла его очередь, он предъявил свой паспорт. Три пары глаз остановились на его лице.

— Вы здесь по делу, мистер Хольц? — вежливо спросил чиновник.

— Нет, я приехал к друзьям, — ответил Серж Хольц, холодно чеканя слова по-немецки. — Я всего лишь на неделю.

— Желаю вам приятно провести время.

Серж Хольц направился к пункту таможенного досмотра. Там тоже образовалась длинная очередь раздраженных пассажиров, ожидавших, пока несколько таможенников в серой униформе управлялись с их багажом. С легкой сардонической улыбкой Хольц терпеливо дожидался своей очереди. Когда наконец она подошла, он раскрыл свой чемодан, наблюдая, как проворные опытные пальцы быстро прощупывают все внутри.

— Благодарю, сэр, — произнес чиновник, оставляя Хольцу вновь все разложить в чемодане, а сам двинулся к следующему пассажиру.

Хольц подошел к киоску и купил путеводитель по улицам города. Дядя дал ему два адреса. Расположившись за рулем взятой напрокат машины, он нашел адреса на плане города в путеводителе и, проследив пальцем маршрут, поехал в центр. Первый адрес помещался в старом, обшарпанном домике неподалеку от аэропорта. С трудом найдя место для стоянки, он вошел в здание, поднялся на скрипящем лифте на четвертый этаж и позвонил около тяжелой дубовой двери. Дверь открылась через некоторое время, и его взгляду предстал маленький бородатый мужчина около семидесяти лет, одетый в серую фланелевую рубашку и темные брюки, подозрительно разглядывавший его из-за своих очков.

— Мистер Фредерик? — спросил Хольц.

— Да.

— Вы ждете меня. — Хольц протянул ему свой паспорт.

Фредерик внимательно осмотрел паспорт, что-то пробормотал и вручил его обратно Хольцу, пропуская его внутрь.

— Заходите, мистер Хольц.

Тот прошел в темную прихожую, затем последовал за Фредериком в большую гостиную, обставленную тяжелой неуклюжей мебелью.

— К вашим услугам, — произнес Фредерик. — Я неоднократно имел дела с вашим дядей. Что вы хотите сейчас?

— Мне нужен пистолет, — сказал Хольц. — И лучше всего «беретту».

— О, это прекрасное оружие, правда, немного тяжеловатое.

— Я это знаю. Так у вас есть?

— Да. Почти новый и в отличном состоянии. Но цена…

— Цена меня не интересует, запишите на счет моего дяди, — резко оборвал его Хольц. — Покажите.

— Один момент, — Фредерик вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Хольц подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на улицу. Его острые глаза прощупывали проходящих мимо людей и мчащийся городской транспорт.

Ничего подозрительного он не заметил, хотя подозрение давно стало частью его натуры. Он задернул занавеску и направился на середину комнаты в тот момент, когда вошел Фредерик, неся футляр.

— Здесь двадцать пять патронов, — сказал он, ставя футляр на стол, — К сожалению, больше нет.

— Этого достаточно, — сказал Хольц и, открыв ящичек, достал пистолет. Придирчиво и профессионально он все осмотрел и проверил.

— Я вижу, вы разбираетесь в оружии, — сказал Фредерик, наблюдая за его движением. — Вы останетесь им довольны.