С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король

— Этот пиджак голубой! — прорычал Лепски.

Хени еще подумал.

— Нет, такого я не видел.

Послушайте, мистер Хени, это важно, — сказал Испеки. — Речь идет об убийстве.

— Да, да, конечно… — Хени кивал головой. — Я не видел голубого пиджака с такими пуговицами. Коричневый, да., два или три года назад. А голубой… нет.

— Может, кто-нибудь из вашего персонала…

— У меня нет персонала, — ответил Хени. — В наше время кто его держит?

Да здравствует профессия флика! — подумал Лепски раздосадованно..

— А туфли «гучи»?

— Что?

— Вы продавали кому-нибудь туфли «гучи», неважно когда?

— Вы говорите об итальянских туфлях?

— Да.

— У меня их никогда не было. Вы хотите пару хороших туфель? Я могу вам показать.

— Прекратите! — зарычал Лепски. — И будьте осторожны, Хени. У вас могут быть неприятности из-за сына, если он будет отдавать вам вещи, предназначенные для Армии спасения.

— Я не волнуюсь за Джо… Он слишком хитер, — уверил Хени, широко улыбаясь.

Разозленный Лепски вышел из магазина и направился к машине. Он вдруг вспомнил, что должен купить сумочку для Кэрролл. Он остановился возле машины.

Где можно купить сумочку в субботу во второй половине дня, черт возьми? Если и было что-нибудь, чего боялся Лепски, так это хождение по магазинам.

— Привет, мистер Лепски!

Повернув голову, он увидел Карин Стернвуд. Он осмотрел ее. Хорошо сложена девчонка, — подумал он.

— Салют, мисс Стернвуд! Как поживаете?

Она скривилась.

— Я вышла из конторы, чтобы перекусить. Вы представляете? Мой шеф улетел в Атланту и оставил мне кучу работы, и я ею занимаюсь всю субботу! Вы представляете?

— Мистер Брэндон уехал?

— Его тесть болен. Он вернется в понедельник. А ваше расследование продвигается?

— Работаем. — У Лепски вдруг возникла идея. — Мисс Стернвуд, вы могли бы мне помочь, если у вас есть время.

Она заморгала глазами. «Боже! — подумал Лепски. — Пусть меня повесят, если она не умирает от желания».

— Для вас у меня есть время, — ответила она.

— Мне нужно купить сумочку жене на день рождения. Я не знаю, что делать.

— Это просто. Какую сумочку?

— Я не знаю. Думаю, что-нибудь шикарное. Моя жена привередлива.

Карин засмеялась.

— Как и все женщины. Все зависит от того, сколько вы хотите потратить: пятьсот долларов?

Пятьсот долларов! У Лепски выступил холодный пот.

— Нет, меньше. Долларов сто.

— Сходите в магазинчик Люсиль на Прадиз-авеню. Можете ей довериться. — Она улыбнулась, моргнула ресницами и продолжила: — Мне нужно перекусить. Пока.

Лепски смотрел, как она уходит, покачивая бедрами. Он сел в машину и поехал на Парадиз-авеню. Магазины высшего класса были открыты и в субботу после полудня. Тротуары были забиты людьми, глазеющими на витрины. Поставив машину, он отправился по улице, разыскивая магазинчик Люсиль. Он прошел, проклиная, всю половину улицы и оказался пред галереей Кнедрика. Так как он внимательно заглядывал во все магазины в надежде найти подарок, он заметил в витрине пейзаж Криспина.

Он остановился, глядя на него, и почувствовал, как волосы поднимаются у него на голове.

Красная луна!

Черное небо!

Оранжевый песок!

Он подошел поближе к витрине. Черт возьми, подумал он, предсказание старой пьяницы!

Он вспомнил, что она оказалась права в прошлом году, когда он разыскивал убийцу. Она сказал ему, что нужно искать апельсины. И действительно, оказалось, что убийца продавал апельсины!

Может быть, она права и на этот раз?

Он вспомнил, что сказала Долорес: «Руки художника».

Может быть, человек, который нарисовал этот пейзаж, и есть убийца, которого он ищет?

Он долго колебался, потом решительно вошел в галерею.

Глава 7

Луис де Марии был обижен. Кендрик считал, что галерея должна быть открыта в субботу во второй половине дня. Кроме того, Кендрик считал, что Луис, как старший продавец, обязан в это время работать, в то время как другие продавцы отдыхали. И это было совершенно несправедливо. Конечно, восемь месяцев назад одна старая дура, проходя мимо, зашла и купила миниатюру Галбейна (прекрасную подделку) за шестьдесят тысяч долларов. С того времени никто не заходил в галерею в субботу во второй половине дня. Но Кендрик был полон оптимизма.

«Никогда не знаешь, дорогой, — сказал он Луису, — когда дверь откроет простофиля. В конце концов, у тебя есть воскресенье и четверг. Что тебе еще нужно?»

Луис не только обижался, но и был возмущен, так как ему пришлось отправиться в машине на виллу Грэга, где явно пьяный мажордом передал ему завернутое полотно. Когда он снял упаковку, перед ним оказался один из пейзажей Криспина.

— Это нельзя выставлять! — воскликнул он. — Смотри!

Кендрик посмотрел на пейзаж.

— Слишком авангардно, — сказал он, стаскивая парик, чтобы вытереть череп платком.

— Авангардно? — возмутился Луис. — Это инсульт в живописи!

— Выставь его в витрине, дорогой, — сказал Кендрик. — Никогда нельзя предсказать результат.

— Я могу предсказать, — завопил Луис. — Это полотно может испортить репутацию галереи.

— Успокойся, Луис, — ответил Кендрик. — Выставь его в витрину! Я ему сказал, что выставлю, и это надо сделать. — Он похлопал по плечу Луиса. — Не забывай, дорогой что он должен нам сорок тысяч долларов. Поставь картину одну в маленькой витрине.

Потом, покачивая головой, он вернулся в свой кабинет.

Луис освободил маленькую витрину и поставил туда картину Криспина. Кипящий от бешенства и негодования, он вернулся за свой стол.

Он пытался развлечься, перелистывая журнал для гомосексуалистов, и в этот момент в галерею вошел Лепски.

Подняв глаза, Луис насторожился. Он знал в лицо и по именам всех фликов города, и ему была известна репутация Лепски. Ногой он нажал спрятанную под ковром кнопку. Кендрик увидел, как зажегся красный свет на его столе, и сразу же понял, что в галерее полиция. Это его не обеспокоило. Ворованных вещей не было. Однако он был удивлен. Полиция не заходила к нему вот уже шесть месяцев. Он поднялся с кресла, подошел к венецианскому зеркалу, поправил парик и потом слегка приоткрыл дверь, чтобы послушать.