S-T-I-K-S. Черный заповедник

Яна непритворно вздохнула.

– Тебе лук нарезать не надо?

– Надо, - Надя отклеилась от стола, о который опиралась задом, и полезла в мешок под холодильником.
– Я нарежу. Ты пока говори.

– Да нечего тут говорить, - гостья досадливо поморщилась. Прямолинейная и назойливая собеседница ее порядком допекла. Но, хотя жена Сереги лезла конкретно не в свое дело, Яна чувствовала себя достаточно обязанной, чтобы все-таки поддерживать разговор.
– Забодала ты меня своим Вадимом. Все они... сначала «ути-пути» - а потом «гав-гав-гав». Не нужно мне этого больше.

Серегина жена бросила на нее слезящийся взгляд и вытерла под носом рукавом. Не помогло - лук, который она нарезала, продолжал делать его коварное дело.

– Что, обжигалась с мужиками?

Яна не ответила. Впрочем, Наде ее ответ был и не нужен.

– Я тебе еще кое-что расскажу про Вадьку, а ты сама потом подумаешь, кого считаешь не нужным.

Гостья мотнула головой.

– Может, хватит, Надь? Я не то, чтобы люблю все эти... разговоры. Да и, прости, не твое это дело.

– Хватит так хватит, - Серегина жена ссыпала лук в казан и тщательно перемешала его с пустившим дух мясом. Унюхав этот запах, Яна вдруг поняла, что не так уж плотно и поела, и вполне готова повторить.
– Только я думала, что тебе было бы интересно узнать, как Вадька стал квазом. О, кстати, и вот еще что. Подожди-ка...

Она сорвалась с места и вылетела из кухни. Однако, не успела изумленная Яна и пары раз хлопнуть глазами, как Надя уже вернулась и ткнула в Янины руки большую фотографию в рамке.

– Тебе и это не интересно?

На фотографии, обнявшись, стояли трое. Двое были Яне знакомы, хотя Серега и Надя с заметно выпиравшим животом выглядели гораздо моложе своих теперешних лет. Третьего, высокого и коротко стриженного светловолосого парня с худым серьезным лицом ей раньше видеть не доводилось.

И только миг спустя она поняла, кого именно видит на этой картинке.

– А как он... Вадим стал квазом?
– негромко спросила Яна.

Надя, которая внимательно следила за ее лицом, удовлетворенно кивнула.

– Обычно квазами становятся одинаково. Жрут не то, что надо. Но Вадькин случай - другой.

Она снова помешала в казане и, прикрыв его крышкой, присела напротив гостьи, которая продолжала вглядываться в незнакомое ей раньше человеческое Вадимово лицо.

– Здесь, в Улье, все не так, как там, - Надя неопределенно мотнула головой, но Яна ее поняла.
– Улей не щадит никого - ни взрослых, ни детей. И даже если ты вытянешь свой счастливый билет, и останешься человеком, это не означает, что твои дети автоматически тоже будут иммунными. И после того, как наберут вес выше пятнадцати килограмм, не превратятся в чудовищ. Можешь представить, каково это? Поэтому, как правило, детей здесь стараются не рожать.

Яна подняла брови.

– Подожди. А разве у вас нет лекарства от заразы? Вадя же дал Ленке какую-то белую таблетку...

– Вадя дал не таблетку, а белую жемчужину. Когда Серега мне сказал, я чуть не выпала в осадок. Он же берег ее для себя... когда мы поняли, что Улей не хочет моих детей. Белый жемчуг, величайшее сокровище Улья, за которое некоторые готовы мать продать, и которое добывают только из скребберов - это единственное лекарство от заражения. И единственный способ для кваза сделаться обратно человеком. Других способов не существует.

– А тогда откуда у Вадима эта... жемчужина?

Надя грустно усмехнулась.

– Дай дорассказать, белянка. Так вот, местные стараются беречься, как могут. Но понятное дело, время от времени залеты случаются. А белый жемчуг - это то, что могут позволить себя только самые-самые, и то далеко не во всех стабах. Поэтому в РССС существует соцпрограмма. Очередь на получение «детской» жемчужины от государства. Тем, кому она может понадобиться. Все-таки не все дети становятся зараженными - процент иммунных есть и среди них.

Яна начала догадываться. Но для окончательного понимания ей не хватало информации.

– А что нужно, чтобы встать в очередь?

– Ничего особенного. Просто зарегистрироваться и отдавать четвертую часть зарплаты. И так - до самого залета. Как правило, вклада одного человека не хватает, и люди, близкие родственники или друзья кооперируются - «скидываются» своими вкладами, до недостающей стоимости. Так тоже можно.

– А если не хватает вкладов? «Залетному» ребенку не дадут жемчужину?

– Дадут, - успокоила Надя, но по ее тону было понятно, что дальше последует продолжение.
– Только в этом случае и родители, и ребенок лишаются возможности покидать стаб до тех пор, пока не выплатят стоимости жемчужины. Или если один из родителей не вернет саму жемчужину - например, добудет скреббера. Что абсолютно нереально. Этих тварей бьют с большого расстояния или с вертолетов. Добыть их в одиночку трудно.

Она помолчала.

– При этом родители должны отдавать не по четверти, а по половине зарплат, оба. А одного из них... как правило, отца, привлекают для особо опасных или тяжелых работ - например, для охоты на тех же скребберов. А уровень смертности среди неквалифицированных охотников...

– Я поняла. И вы, значит...

– Угу. Я уже была беременной, когда попала сюда. Но... не получилось. Потом - через год. Тоже облом. И, наконец, на третий год пребывания в Улье. Тогда беременность держалась дольше всего, и мы были совсем уверены, что вот оно, наше счастливое попадалово... К тому времени мы уже давно стояли в очереди. Но до жемчужины, даже если соединить все три зарплаты - Вадьки, Сереги и мою, было далеко, как до неба. Поэтому Вадя решил ускорить процесс. Он записался в добровольцы для участия в каком-то эксперименте. Который якобы наделял способностью носителя Дара распространять действие своего Дара на других иммунных. Те, кто проводил эксперимент, знали, что эти исследования не проходят без последствия для подопытных. Поэтому за участие полагалась жемчужина. Будущий дядя решил, что непременно добудет ее для племянника.

Яна кашлянула.

– А почему не будущий папа принял такое решение?
– негромко спросила она. Надя усмехнулась.

– Думай что угодно, но Серега первым побежал записываться в участники. Только там тоже сидят не альтруисты. У Сереги не было нужного им Дара. А у Вадьки - был. Ну а после, когда уже с помощью знахарей выяснилось, что ребенка в Улье мне не выносить, он все-таки забрал жемчуг себе. И носил при себе, все время. Не ел, потому что это нивелировало бы полученную при эксперименте способность прятать от чужих глаз целую группу. Но шанс вернуть себе человеческий вид находился у него прямо под рукой. А теперь он этим шансом выкупил жизнь Ленки. Считай, обменял свою жизнь на её. Вот такой он человек, наш Вадим.

Яна вспомнила подавленное настроение кваза, которое долго владело им после того, как они нашли и вылечили капризную Лену, и ей многое стало понятно.

Надя тем временем умолкла на полуслове, прислушиваясь. Под окнами раздался близкий рев мотора. В просветах между досками забора нарисовался подъехавший уже знакомый силуэт старого «УАЗа».

– Вернулись? Так рано? Вот странно, я не ждала их раньше восьми-девяти...

К еще большему удивлению Нади, подкативший к дому «уазик» не собирался заезжать во двор. В окно было видно, как из работавшей машины выскочил Серега. И, не глуша мотор, забежал в калитку.