S-T-I-K-S. Иные 3

Из ниоткуда появилась Кошатина и, тихо уркнув, села на песок рядом с животными и девочкой, которые прятались в тени дерева.

– Коша?
– Таня вздрогнула от испуга и выронила камушки на песок.
– Вот как у тебя получается так бесшумно передвигаться в скрыте? Тебя даже Бакс с Чуней не почуяли, - девочка протянула руку к зараженной.

Она всегда с трепетом касалась черно-серой бронированной морды, представляя, что бы было, если бы не дар Рипли и не Храп, подружившиеся с зараженными. Став членом их стаи, она уже свободно могла вскарабкаться к здоровяку на лапу и, болтая ногами, рассказывать всякие небылицы, придуманные ей на ходу. Но Умника и Кошатину она боялась, огромные зараженные вызывали в ней страх и восторг одновременно, от чего девочка то бледнела то заливалась ярким румянцем.

– Урк, - Кошатина заурчала и легла, полностью закрывая своим огромным телом горизонт над рекой.

– Я понимаю, как вам тяжело... — Таня заглянула в огромный мутный глаз, посматривающий на нее с какой-то умиротворенностью. Мурашки галопом пробежали по ее взмокшей спине.

Ей вдруг стало так страшно, оттого что рядом нет Рипли, Деда, оставаться наедине с огромным монстром ей вовсе не хотелось. Девочка зажмурилась, пытаясь прогнать страх, сковавший ее тело и разум. Кошатина чуть шевельнула лапой, а ее зрачок расширился, ноздри втянули запах выплеснувшегося адреналина, и она призывно заурчала.

В голове Тани запульсировала боль, кипятком разливаясь по всему телу, девочка хотела встать, но ноги стали ватными, она беззвучно открывала рот, не в силах позвать на помощь, перед глазами полыхнули красные зарницы, а потом ее накрыла чернота.

– Таня! Таня, очнись, - Зоя вливала дочери в рот живец.

– Давай я, - мужчина подхватил девочку на руки и побежал к все еще неподвижно сидевшему на берегу Храпу.

Здоровяк бережно положил спящего Деда на песок и повернул башку к бегущему по берегу мужчине с ребенком на руках.

– Ни минуты покоя... хоть на луну от вас уходи, - Храп недовольно уставился на тяжело дышавшего Павла.

– Вот, она сознание потеряла. Не понимаю в чем дело, может солнечный удар или перекупалась?
– Павел опустил девочку в лапу здоровяка.

– Что-то еще придумал? Она иммунная, ей не страшны ни солнечные удары, ни купания. Ладно Зоя паникерша и истеричка, но от тебя, кваз, таких выкрутасов я не ожидал.
– Храп продолжал отчитывать Пашу, когда к ним подбежала Зоя с Чуней на руках, за ней, шумно дыша, появился Бакс.

Наступило тягостное молчание, которое нарушила появившаяся из скрыта Кошатина.

– Уррр.

– Не понял... Ты что, тварь, дурная, надумала, зачем к девчонке полезла!
– Храп свободной лапой замахнулся на Кошатину, тут же отпрыгнувшую на несколько десятков метров.

– Да что здесь происходит?
– Зоя заломила руку, с мольбой заглядывая в глаза здоровяку.

– Ничего страшного, поиграть с ней Кошатина решила, как кошка с мышкой, только на манер зараженных. Девочка, видимо, чего-то испугалась, а зараженные на подсознательном уровне улавливают любой всплеск страха. Сейчас приведу ее в чувства и снова Дедом займусь.

– Как так Дедом?
– брови Павла поползли вверх.

– Молча. Как еще... лечить его не перелечить, а ты как думал, его тушка, пережеванная этим уродом, сама по себе срастется!?
– Храп передал девочку матери и поднял застонавшего Деда в лапе.

– Он что, жив?
– в один голос спросили Паша и Зоя.

– Живее всех живых... У него, похоже, как у кошки, десять жизней, - Храп отмахнулся от иммунных, как от назойливых мух, и закрыл глаза.

Три дня Храп занимался лишь тем, что лечил изуродованное тело Деда. Кошатина, получив от здоровяка словесное нарицание, больше не подходила к иммунным, откровенно скучала и, тихо поуркивая, напоминала здоровяку про мучавший ее голод.

– Ой, достала!
– Храп опустил тушку старика на песок и повернул башку в сторону подвывающей черной бестии.
– Иди уже, про меня не забудь, когда свое брюхо набьешь, - Храп махнул лапой, жестом показывая направление.

– Ур, - Кошатина резко спружинила, и огромное гибкое тело мгновенно перенеслось на пару десятков метров от реки.

– Даром-то зачем по пустякам пользоваться, - недовольно забурчал Храп, снова поднимая Деда в лапе.

– Храп! Павел рыбы наловил, может, попробуешь ухи?
– Зоя протягивала котелок здоровяку.

– Уха, это что за кушанье?
– он шумно втянул аромат, исходящий от варева.

– Это рыбий суп, - коротко ответила женщина и поставила котелок рядом с Храпом.

– Суп это хорошо, - он когтем подцепил котелок и вылил себе в пасть содержимое.

Причмокнув, оскалился в улыбке.

– Я понимаю, что здесь очень мало, но хоть что-то.

– Как тут вообще рыба осталась, после такого...
– он кивнул в сторону небольшого холма из песка, в котором покоилась туша зараженного водяного.

– Спасибо Кошатине, что закопала эту падаль, а то такую вонь трудно представить, не то что бы вдыхать, - Зоя взяла пустой котелок.

– Ты на Кошатину не сердись, она не специально. Натура у нее игривая, кошачья. Дури, конечно, много, но и польза от нее тоже есть, - Храп виновато опустил башку.

– Я понимаю. Сама виновата, что оставила дочь одну, - женщина подошла к воде, чтобы помыть котелок.

– Эх, хорош супчик, да маловат, - здоровяк положил спящего старика рядом с Зоей.
– Присмотри за ним.

Огромная туша элитника бесшумно встала и, размяв затекшее тело, шагнула в воду, очутившись почти на середине реки. Размотав ткань со своей шеи, здоровяк закинул ее в воду, орудуя лапами, как черпаками. Когда Храп вытащил импровизированный невод, в нем плескались около тысячи мелких рыбешек, поблескивая серебристой чешуей на солнце.

– Зоя! — рыкнул Храп. — Принимай улов. С этими словами он вынес свою «сеть» на берег.

С ткани мутными потоками стекала вода, мгновенно впитываясь в песок. Рыба, оставшаяся без воды, билась, беззвучно открывая рот.

– И что мы с ней теперь делать будем? — Павел недовольно сузил глаза. — Нам ее чистить не перечистить.

– Так вари, жарь, посоли... — перечислил все варианты приготовления рыбы Храп и зачерпнул лапой бьющихся рыбешек, закинул себе в пасть. — Хочешь, запекай на углях. Мы тут еще на пару дней остаемся, так что вам будет чем заняться, и, довольно чавкая, вернулся к Деду.

Глава 33

Несколько дней назад...

Утром Кваз открыл глаза и сразу понял, что что-то не так. В палате, где его содержали последние две недели, было тихо. Мужчина прислушался, опять тишина, — я что, оглох? Кваз сорвал пустую капельницу и приподнялся на локтях. На грязном полу, свернувшись в позе эмбриона, лежала Зоя в собственной блевотине, возле нее, уткнувшись в пол лицом, лежала Таня. Бакс распластался возле двери грязно-желтым ковром, беззвучно содрогаясь в рвотных позывах, возле него, свернувшись калачиком, тихо скулила Чуня.