S-T-I-K-S. Иные 3

Храп изловчился и поймал еще одного зараженного, целиком запихал его себе в пасть, разжевывая плоть огромными зубами, здоровяк старался не блевануть от тошнотворно вонючего мяса и смердящих кишок, понимая, что это единственный способ восстановиться и разогнать стервятников.

Третьего зараженного Храп проглотил целиком, не в силах разжевать вонючую тушку, после этого он затих на полчаса, и только тихое урчание, раздающееся со всех сторон, нарушало тишину.

Зоя достала пару банок тушенки из рюкзака Деда и с ложки покормила Кваза и дочь. Таня, придя в себя, не понимала, что произошло, но не приставала с вопросами к матери, прижимавшей ее так сильно, что уже ломило плечи и спину. Еще одна банка с мясом была разделена между Баксом и Чуней в равных пропорциях от чего лев сморщил нос показывая свое недовольство. Чуня слопала свою порцию и сразу повеселев завиляла пушистым хвостиком. Кваз окончательно пришел в себя и плотнее прижавшись к горячему брюху Храпа задремал.

Уже к вечеру Храп задышал ровно и тихо поуркивая попытался сесть.

– Эй, здоровяк, - завопила Зоя.
– Ты нас передавишь как мух.

– Ну какие же вы мухи, вы мои цыплятки, - заржал Храп, с грацией балерины перенося огромную бронированную тушу в вертикальное положение.

– Точно как в инкубаторе, с тобой, Храп, и грелки не надо, - отозвался разбуженный Кваз.

– Все живы?
– Храп разглядывал разношерстную команду.

– Баксик ранен, - тихо пролепетала Таня.

– Иди сюда, блохастик, ветеринар сегодня принимает бесплатно, - Храп подхватил лежавшего на земле Бакса и накрыл второй лапой.

Кошак не успел запротестовать, как приятное тепло потекло, растекаясь по его изодранному телу, и он довольно заурчал, совсем как котенок.

Наскоро поужинав оставшимися припасами Деда иммунные сопровождаемые Храпом направились в сторону кластера где останавливались ранее.

Глава 34

Тем временем на ферме муров.

Светило показалось над горизонтом, а зараженные уже рыскали, громко урча, в поисках жратвы. Свежий запах крови манил их и заставлял бесноваться, самые шустрые прыгали на стену, цепляясь когтями, и, утробно урча, сползали вниз, оставляя глубокие борозды в бетоне. Высокая бетонная стена была единственной непреодолимой преградой к вкусно пахнущей еде.

– Может, забьем пару десятков урчалок?
– щербатый парень пихнул локтем здоровяка, прильнувшего к снайперке.

– Зачем?
– не отрывая глаз от оптики, ответил напарник.

– Не ради забавы, а ради хабара, конечно!

– Зачем тебе столько хабара?

– Душный ты, Шайба, - щербатый опустился на бетонный выступ в стене.

– Чего?
– здоровяк оторвался от оптики и уставился на парня.

– Эй, деревня, душный типа скучный,занудный, - Щерба отмахнулся от напарника.

– Сам ты... Я при необходимости могу и развлечься, но не на посту, конечно.

– Вот я и говорю, душный ты...

– Заскучал, так не морочь мне голову. После караула зайди в женский отсек, девок потискай.

– Это другое, а мне азарта, адреналина хочется. Охота она же не ради забавы и трофеев, это же спорт.

– Ты бы лучше за периметром смотрел, спортсмен хренов.

– А что за ним смотреть, поле оно что утром, что вечером одинаковое.

– Ну не скажи, вот три дня назад зараженных было около пятидесяти, а сегодня уже за три сотни перевалило. Откуда и зачем они к стене пришли?

– Нашел тоже развлечение, урчалок считать, а то и так не понятно... Запах скотобойни их привлекает, или может у них миграция какая.

– Скажешь тоже, миграция, я про орду знаю, не так это происходит.

– А я вот мало знаю, зато крепко сплю, - Щерба заржал. Поохотиться бы вот норм было, а то закисли уже на этой стене.

– Ты же знаешь, что за стену без брони не высунешься. Навалятся и порвут, как Тузик грелку, охотник хренов. Кто там внизу на кого еще охотиться будет, это еще тот вопрос, - Шайба повесил снайперку на плечо и пошел вдоль стены.

В камере на грязных матрасах лежали заключенные, прикованные короткими цепями к своим кроватям. У пяти стояли капельницы, по которым в вену медленно стекал слабый раствор живца.

В камеру, клацнув замком, вошел мужчина в халате, сплошь покрытом бурыми пятнами от запекшейся крови. Небрежно сменил капельницу у рыжеволосого парня и, не обратив внимания на остальных, вышел.

– Надо же, горошком парня подкармливают, - раздался слабый голос с соседней кровати.

– Ничего хорошего в этом нет, на долгую парня взяли, - ответил седоволосый, приподнявшись на локте.

– А тебе, Хмырь, только глоток живца сегодня дали, не к добру это, - худой мужчина приподнял лысую голову и посмотрел на мужика, корчившегося от боли.

– Ясен хрен, на полный разбор завтра заберут, вот и не тратят живец на него.

– Да скорей бы уже, третий месяц загибаюсь здесь, сил больше нет, - ответил Хмырь и, уткнувшись лицом в подушку, заплакал.

– Бедолага, здесь любой сломается. Хмырь еще пару недель назад бодряком был, и вот доконали изверги человека, - с дальнего угла раздался хриплый голос.

– Ты давно здесь?
– обратился к хрипуну Белый.

– Третья неделя пошла. Я, если что, Доцент, - представился сокамерникам хрипун.

– После резни в разные камеры бросают что ли? Я тебя ни разу еще не видел, - включился в разговор Лысый.

– В разные, им вообще пофиг, куда тушку сгрузить. Кинут на койку мордой вниз и лежи подыхай от боли. Потом вот этот приходит, его Коновалом здесь кличут, зверюга редкостная, - ответил Белый.

Рыжий парень тихо застонал, заметавшись на сером матрасе.

– В себя приходит, полчаса назад трупом лежал, вторую капельницу воткнули, оживет к вечеру.

– Как тут понять, когда ночь, когда день? Даже окна нет, - Доцент приподнялся на локте, разглядывая рыжего парня.

– Да очень просто, с утра кромсать начинают, к вечеру заканчивают. Ночью к девкам идут, ну, к тем, что в соседнем здании. Те, что под разделку, никуда уже не годятся, видать, - Лысый опустил голову на подушку и уставился в серый потолок.

– Тут что, еще и бордель имеется?
– удивился Доцент.

– А тебе он зачем? Тебе же причиндалы отхреначили еще утром или уже что-то отросло, - в разговор вмешался здоровенный мужик с черной как смоль бородой.

– Тебе только сейчас смешно, Цыган, или ты всегда на позитиве?
– Белый перевел взгляд на бородача.

– Аха... Даже когда режут, я им в рожи плюю и ржу, как конь.

– Точно как конь, - огрызнулся на него Доцент и отвернулся к стенке.

Рыжий снова застонал и открыл глаза: - Где я?

– На скотобойне, - ответил Лысый.