S-T-I-K-S. Пройти через туман

Мне заранее не хочется выяснять кто эти люди нам. Друзья? Враги? Да, плевать. Если они запускают ударные беспилотники, лучше держаться от них подальше, просто на всякий случай, потому что это не воздушные змеи, а боевая техника, которую рано или поздно кто-то захочет сбить. Пора прощаться с нашим первым кластером и убираться подальше.

Уходить придётся пешком, а для этого стоит подобрать всем, включая себя, крепкую обувь, походную одежду и рюкзаки. С собой возьмём только оружие, боеприпасы, еду, воду, примус и живун. Да, фляги надо бы раздобыть тоже, а это значит, что нужно выдвигаться и искать какой-нибудь магазин где продают военную или туристическую снарягу. Нарезав себе задач, я вошёл в комнату через приоткрытую балконную дверь.

Сказать, что от открывшейся картины я обомлел, ничего не сказать. Если выражаться точней, увиденное меня размазало и уничтожило, убивая во мне всякое желание двигаться и действовать. Это было настолько за гранью моего понимания, что мозг никак не мог расшифровать визуальную картинку посылаемую органами зрения. Несколько минут я стоял оглушённый, пока осознание того, что разбудило, не обрушилось на меня целиком и сразу.

Рядом с телом Сергея лежало совершенное обнажённое тело моей любовницы, и да, оно непросто лежало, а жрало. Жрало, захлёбываясь от жадности, отрывая куски мёртвой плоти. Жандарм был уже изрядно объеден. Руки не слушались меня, а ноги подвели. Я опустился на пол и сел, где стоял.

— Ну как так-то, Ксюша? — задал я вопрос в пустоту.

Беспощадный серый свет промозглого хмурого утра осветил перемазанное в крови недавно красивое, а теперь ужасное лицо в полутора метрах от меня. Белки глаз желтушные, нездоровые, с расширенными капиллярами. Яркий зелёный цвет, который мне сразу так понравился и удивил, померк. Глаза стали тусклыми, словно подёрнутыми плёнкой, ни проблеска мысли в них не читалось.

— Как так? — повторил свой вопрос медляку я, — Ты должна была быть иммунной…

На дорогом лице застыл мучительный оскал, словно кто-то посторонний растягивал, ласкавшие меня ночью чувственные губы, заставляя женщину гримасничать против её воли. Как только глаза заражённой увидели меня, раздалось жуткое горловое урчание.

Не беспилотники, скользящие почти бесшумно над городом, вырвали меня из царства Морфея, а этот противоестественный для человеческого горла звук. От навернувшихся на глаза слёз, картинка расплывалась, но в общих чертах получилось разглядеть, как та, кто была нашим добрым доктором, приблизилась и набросилась на меня. На голом рефлексе закрылся рукой. Вчера был тёплый, даже жаркий день, я закатал рукава куртки. Зубы больно впились в оголённое предплечье. Неожиданная боль отрезвила. Правая ладонь машинально обхватила изящный женский подбородок, а мои пальцы с силой надавили на мышцы, отвечавшие за управление нижней челюстью, заставляя её сначала ослабить хватку, а потом и вовсе разжать зубы. Ошалев от боли, завалил тварь с обликом Аксиньи, а мои пальцы сомкнулись на изящной шее мертвячки, и сдавливали её до тех пор, пока монстр не затих. Я положил всклокоченную голову женщины себе на колени и закрыл ей глаза. Как-то само собой получилось, что я начал гладить её по волосам. В этом положении меня и застала Ильинична.

— Твою дивизию…

Только сказала она, оценив открывшуюся картину, и убралась прочь, прикрыв за собою дверь.

В себя приходил несколько часов. Время не засекал, но в кухню я вышел к полудню, где меня ждал вкусный, наваристый суп из рыбной консервы и кружка горячего растворимого кофе, размешанного со сгущёнкой. Более или менее в колею меня вернули полкружки живца и такое же количество коньяка. Ну, как вернуло? Я стал слышать и воспринимать слова окруживших меня заботой Ильиничны и Ани. Скупо поблагодарив их, занялся скорбными делами. Вынес тела Сергея и Аксиньи, аккуратно уложил их рядом с начинающими источать дурной запах другими мертвецами.

Это становилось проблемой, и я решил, что пора что-то с этим делать. Особо сделать я ничего не мог, кроме, как облить их бензином и устроить погребальный ко стёр до неба. Но это было очень плохой идеей, в свете появления беспилотника над городом. Столб густого, чёрного дыма, прекрасный способ рассказать хозяевам беспилотников, что тут остались выжившие.

Ограничился пока тем, что всех мертвецов я собрал в одном месте и поставил рядом с ними несколько канистр с бензином и машинным маслом, которые обнаружились в разваленных рубером гаражах. Подумав ещё немного, притащил со стройки баллоны с ацетиленом. Всех встреченных медляков и бегунов порубил шашкой, не испытывая ничего. Не было ни страха, ни осторожности, ни гнева. Одна пустота.

Моих знаний химии хватило только на то, чтобы быть уверенным — газ, используемый в сварке, взрывоопасен, но сказать точно, какая температура нужна, чтобы бабахнули баллоны, я уже не знал. Поэтому поставил бензин и масло радом. Только в кино от выстрела воспламеняется горючее и красочно взрывается, в жизни всё не так. Из перевёрнутого автомобиля может вытечь хоть весь бензин, но если искры так и не случится, то и зрелищного пожара со взрывами не произойдёт. Зажигательных и трассирующих патронов, которые могли бы воспламенить топливо, у меня не было. Для уверенности в том, что всё получится поджечь одним выстрелом, изобрёл на коленке самопальный детонатор. Канцелярским скотчем приклеил на двух канистрах пачки с бесполезными дробовыми патронами, так чтобы можно было попасть в них со стороны капсюлей. Уверенности в том, что это сработает, не было, но других идей нет. Так будет хотя бы шанс, что я смогу поджечь ацетилен, если притащится развитый заражённый полакомиться мёртвыми человеческими телами. Я не мог позволить жрать их безнаказанно.

Решив, что больше я тут ничего не сделаю, отправился искать магазин по намеченной программе. Соседний кластер встретил меня заброшенностью и мёртвой тишиной. Если бы не встречавшиеся время от времени медляки и необходимость прятаться, то мою вылазку можно было бы назвать приятной. Не хотелось никого видеть и ни с кем общаться. Найду я нужный магазин или нет, было почти всё равно. Пустота внутри пришла в полное соответствие с пустотой снаружи. Как это часто бывает, когда ты не заинтересован в результатах деятельности, всё получилось.

На глаза попался огромный современный торговый центр, внутри которого нашёлся большой магазин с военной формой и обувью. Придирчиво осмотрел весь представленный ассортимент и подобрал шесть комплектов, прикинув на глаз размеры женщин. Тут же выбрал удобные и лёгкие прыжковые ботинки на высокой рубчатой, но мягкой подошве. В размерах уверен не был, поэтому взял по несколько пар. Для Ани набрал разного шоколада и конфет. Для Ильиничны бутылку вина. Для себя коньяка бутылку. Для приготовления новой порции живуна бутылку водки. В завершение своей безрадостной мародёрки нагрузился ещё и питьевой водой, которая ещё не подходила к концу, но её запасы уже начали показывать дно.

Когда двинулся в обратный путь, уже начало вечереть, из-за этого я проморгал двух матёрых бегунов, жрущих какую-то падаль, между плотного потока машин, вставшего в вечной пробке. Открыл по рванувшимся в мою сторону тварям суматошную беглую стрельбу. Пришлось истратить восемь патронов, чтобы избежать ближнего боя, к которому я морально готов не был. Промежуточная семёрка улетала с невероятной скоростью, моё внутреннее, пупырчатое, земноводное задушило бы меня насмерть, если бы не четыре спорана, которыми я подогрелся из споровых мешков заражённых. Как ни крути, для нас сейчас это жизненно необходимый ресурс.

Не успел. Темнота упала стремительно, из-за чего пришлось удвоить осторожность. То, что я по пути не нарвался ни на одного серьёзного мертвяка, наверное, можно списать только на везение. Дуракам и новичкам везёт, а я и то и другое. Почему новичок? Тут всё, очевидно, это всего третий день в мире под странным названием Улей. Весь недолгий срок пребывания тут можно охарактеризовать, одним словом — потери. Сам до сих пор жив, только благодаря удаче и урчать пока не хочется. Но это не точно. Дурак, потому что связался с Аксиньей, до того, как не убедился, что она иммунная. Если призадуматься, то изменения в поведении хирурга были. Начать с её нервного поведения и нежелания куда-либо двигаться, а закончить странными метаморфозами голоса. Всё же понятно было заранее, почему я повёлся?