S-T-I-K-S. Стекловата

Ко мне уже подошли два офицера. От их рук сильно пахло спиртом. В руках одного ещё обтекал влагой белый платочек. И он что-то докладывал по рации. Другой протянул мне флягу в мокром от пролитого спирта брезентовом кожухе. Сильный запах не обманул. Первый глоток обжёг горло, я закашлялся. Густо вдохнул носом. Из глаз потекли слёзы. Но, как ни странно, сразу же стало лучше. Я не верил ощущениям своего организма - сила начинала наполнять меня. Я выпил рекомендованное количество и встал.

– Да, да, иммунному значительно легче.

Докладывал по рации один из офицеров.

Моя рация снова ожила.

– Как самочувствие?

– Отлично, это что, спирт с чем-то?

– Да. На затылке заражённого есть споровый мешок. Там паутина и горошина спорана. Споран надо растворить в спирте или водке, процедить от осадка, заметь обязательно, и пить по паре глотков в день. Иначе сдохнешь. Теперь тебе это пить всегда надо будет. Это "живец" называется. Вешай флягу себе на пояс.

Я пропустил ушко кожуха фляги в патронташ и застегнул его.

– Как тебя зовут? Я Стариков!

– Плохо всё помню; Калина, вроде, друзья звали.

Тем временем офицеры, получив новые указания, покинули меня.

Я спросил у всезнающего незнакомца.

– Вы назвали меня иммунным. Есть здесь ещё иммунные?

– Были. Колонна с ними ушла на север, но операция провалилась. Их отбили у нас какие-то террористы. По всей видимости, иммунные здесь представляют большую ценность.

– Списки есть?

– Как я полагаю, 99% иммунных погибли в городе ещё вчера. У нас их всего-то пять было. И то, это те, кто был возле ворот части, когда всё это началось. Ну, ты теперь шестой. Как ты уцелел вообще?

– Это долгая история, но то, что чудом, это точно. А там были девушки, вернее девушка.

– Да. Две женщины. Нина Соболь и Алёна Смоловская.

У меня всё рухнуло внутри. Но я ведь так и чувствовал, что она здесь.

– Погоди, парень... Калина, тут на камерах что-то не то...

Я поднялся на крышу. И понял, что рано обрадовался своему чудесному спасению. Серо-чёрная масса перерождённых, несмотря на потери, прорвалась на территорию части и заполнила собой всё пространство от первого до второго КПП. Солдаты в противогазах уже не могли стрелять из перегревшихся тяжёлых пулемётов. На паре из них прикручивали последние запасные стволы. Нежить упорно лезла через забор. Когда крупнокалиберные "Корды" замолчали, из окон второго этажа вступили в дело "Калаши" и РПК. В грохоте боя я расслышал команду по рации: "Разрешаю применять ручные гранатомёты с термобарическими зарядами". Тут же в люк на крышу стали подавать длинные цилиндры одноразовых гранатомётов. Спецназовцы проворно снарядили это незнакомое для меня оружие и с плеча выстрелили. Струя пламени вперёд и назад. Ракеты полетели веером. Потом над толпой зомби воздух буквально взорвался. Яркие вспышки и пламя. Хлопки заглушили все звуки в округе. И тут же повторные выстрелы. В рядах нападающих образовались громадные проплешины. Орда на миг дрогнула, но на место распылённых на кровавую пыль и сожженных монстров встали новые. Они упорно пытались добраться до нашего бастиона. На горизонте я увидел, что ряды нападающих редеют. Это заметили и другие. Немного приободрило, вновь заговорили «Корды». Их трассы пробивали ходячее мясо десятками тел. Гранатомётчики вновь вернулись к своим автоматам, успокаивая наиболее приблизившихся одиночек.

Рация вновь зашипела.

– Парень, ты знаешь, где вторые проходные завода?

– Да.

– Там грузовик ГАЗ 66 с пулемётом "Корд" в кузове на станине. В общем, ребят наших.... Твари всех пожрали с машины. Это группа Хасанова была. Там у них в рюкзаках и в бардачке лежат книги очень важные. Мне по рации передали часть текста из них. Тебя вылечили по рецепту оттуда. Возьми их и прочти. Это очень важно для нас, может быть, эта информация поможет нам выжить. Попробуй доставить эти книги нам.

– Но как я отсюда выберусь?

– На Север от здания есть люк коллектора ливневой канализации. Спустишься туда. Там труба широкая, двухметровая; он идёт к отстойнику на дне оврага. С километр пройти придётся. Я по камерам вижу, что там чисто. Свет горит. На выходах к ливневым колодцам есть решётки с навесными замками. Сломаешь их как-нибудь. Потом по дну оврага...

Я перебил.

– Знаю. Я там в детстве лазил часто. Километр вдоль ручья. Потом по зелёной железной лестнице поднимусь на правый склон. Заросший парк и бетонный забор. Там парковка будет перед вторыми проходными завода. И трасса на Североармейск.

– Всё верно. Получишь автомат, два магазина к нему, пару гранат, фонарь и рацию. Капитан, слушаешь?

Капитан ответил.

– Слушаю!

– Выполняй!

– Так точно!

Я вновь вернулся к беседе.

– А почему своих не пошлёте туда?

– Я доверяю моей интуиции, благодаря этому мы всё еще живы.

– И только-то?

– А что? Ты с пулемётами на ты? Или с гранатомётами? Откуда?!

– Нет.

– Ты иммунный, это твой мир, а не наш. Это и тебе надо не меньше, чем мне. Здесь же от тебя толку нет!

– Ну, в принципе, да. Согласен!

– Тогда ноги в руки и двигай! И если я в тебе не ошибся, ты ещё очень сильно нас выручишь.

– Не подведу! Спасибо за живец и вообще за всё, что спасли меня и всё такое...

– Давай, парень! У нас мало времени, а мы так и не узнали от Хасанова, как получить вакцину для не иммунных. Он просто не успел дочитать.

Я спустился на второй этаж. Капитан, стоящий возле кучи оружия в просторном холле, призывно махнул рукой. Снарядившись, пошёл к чёрному ходу. Сразу за ним круглела на асфальте чугунная крышка канализации. От живца из спирта меня развезло - как бы и не беспокоили канонада и взрывы. Подумал только: "Хорошо, что оттуда в нас не стреляют. В очередь, такие-то, дети! Подходи на раздачу!". Крошилово продолжалось. Я же, мирно напевая небезызвестный хит "Сектора газа": "Я бычок подниму, горький дым затяну. Люк открою, полезу домой. Не жалейте меня, я прекрасно живу, только кушать охота порой", приподнял уголком топора крышку люка и, немного сдвинул её, чтоб она обратно не легла в паз, в образовавшийся зазор аккуратно просунул пальцы; поставил тяжёлую чугуняку на ребро. Потом немного откатил и отпустил. Крышка с характерным грохотом упала на асфальт. А я по вмурованным в шахту люка ржавым скобкам начал свой спуск.

Внизу меня действительно ждал ряд включённых под сводом водонепроницаемых тусклых фонарей, а также и первая видеокамера. Труба действительно была под наблюдением. Рация сюда не пробивала. Так что я просто махнул в камеру рукой и, согнувшись, вошёл в трубу.

Глава 5. Стаб муров.

5. Стаб муров.

Есть такой дар иммунным от Улья - ментат. Такие люди всегда ценятся сообществами выживших. Ни один стаб не сможет достаточно долго просуществовать, если в нём не поселится ментат. Это своего рода ФСБ: все мысли, прошлое, всё, что есть в голове других иммунных, доступно такому человеку. Некоторые могут читать их даже издалека; кто послабее из ментатов, должен видеть испытуемого. А самые сильные могут не только читать, но и закрывать часть информации в головах своих целей. Сильнейшие же могут видеть и даже снимать такие блоки. Естественно, против заражённых ментаты были бесполезны и чаще всего погибали в первые же часы после переноса. В отличие от людей, имеющих какие-нибудь боевые, а лучше спасательные дары. Но уж если они попадали к группе выживших, их холили и лелеяли, всячески помогая усиливать их дар. Ведь они защищали стаб от предателей и злоумышленников, проверяли данные от прибывших на дезинформацию, находили преступников. Они делали ментальный снимок каждого, теперь уже никто и никогда не мог выдать себя за другого. Почти все сильнейшие в той или иной степени были посвящены в такой проект, как "Институт". Другие присоединялись к "Детям Стикса" - килдингам. Первые демонстрировали научный подход. Вторые религиозный. "Институт" изучал Стикс. Выявлял закономерности, собирал знания. Но вот конкретно увидеть кого-нибудь из институтских или килдингов не удавалось почти никому из простых иммунных. Имеются в виду те иммунные, что смогли добраться до стаба и прижиться там хотя бы на некоторое время. А не те, что перед смертью успели лишь помотаться по окрестностям своего кластера и сдохнуть от спорового голодания или попав под перезагрузку. Погибнуть от зубов заражённых или пуль и ножей Муров. Эти, "свежаки", не то что про Институт, про сам Стикс ничего не знали.

Сами же, посвящённые в проект или культ, свою связь с ним не афишировали. Слишком много было для этого причин. И самое главное - собственное выживание.

Ведь многие в Стиксе обожествляли его; Стикс - это святое, изучать его научными методами - святотатство. А безбожникам одно наказание - принесение их в жертву, ибо такая жертва наиболее угодна Стиксу и он будет благосклонен за это к своим адептам. Отведёт орду или подарит верный выстрел. Мало ли как может благословить Стикс.

Другие искали тайн Улья. И могли пытками заставить их выдать. Но только это никогда не давало результата. Никто не был посвящён во всё, только в своё направление. На многих стояли мощнейшие блоки. Да и присоединялись к институту или килдингам лишь лучшие из лучших, которые, порой с лёгкостью, могли одолеть своих недоброжелателей.

Мося был спокоен, ментатов в стабе не было. И прочитать его никто не мог. Вот уж и узкий перешеек между водохранилищем и мёртвым кластером. Водохранилище прилетало раз в месяц, порой переполненное. Тогда волна цунами перехлёстывала насыпь, по которой он сейчас ехал, и уходила в чёрный лес. Оттуда потом вытекали потоки жижи, похожей на мазут. Скапливаясь вдоль насыпи, они высыхали, и их поверхность растрескивалась, образуя гигантские теккелевые поля.

В черноте перезагрузок не было. Это был абсолютно чёрный и мёртвый мир. Высасывающий энергию из всего, что в него попадало, и превращавшего всё в уголь. Хрупкие угольные папоротники, сосны и трава, всё там стояло не шелохнувшись. Но стоило к ним прикоснуться, они осыпались на землю прахом. Такая же судьба ждала и любого несчастного, кто имел неосторожность сюда зайти. Заражённые избегали чёрных кластеров. Из иммунных энергия уходила довольно быстро. Новичок вырубался за пару минут. Бывалый мог, непрерывно двигаясь, продержаться от получаса до часа. Вся электроника в черноте выгорала мгновенно. Моторы глохли.