С тобой моя тревога

— Не справлюсь я, — в надежде, что передумают эти трое, сказала Ольга. — И образование, вот сами говорите…

— А я верю, что справитесь! — возразил молчавший до сих пор Каюмов. — Верю и беру вас. Рабочим человеком станете, — он говорил тихо, держась рукой за горло. — Правильно сказал Сергей Петрович — пусть тарелки-марелки бабушки моют. Когда посудомоечный автомат поставим на кухню — тогда бабушек на пенсию, а молодого техника к автомату… Мыть посуду, подметать улицы — не профессия. А вам надо думать о профессии. — Он устал говорить, закашлялся и махнул рукой: дескать, и говорить-то не о чем, все давно ясно.

— Боюсь… Будто послать больше некого!.. Сами сказали, с десятилеткой надо, — протестовала Ольга.

— Я эти зашивочные машины знаю. Видел! — произнес Каюмов. — Захотите — справитесь. Так как же, решайте! Хотите быть хозяйкой умной машины?

Ольга представила длинный и светлый цех. Весь новый, сверкающий. Бесконечные ряды машин и около одной из самых красивых — себя, Ольгу Лихову. Повернет блестящую рукоятку — и машина ловко хватает огромный мешок — точь-в-точь как для муки — и тут же зашивает его. А она, Ольга, хлопает мешок по тугому боку и говорит вроде: «Ну, беги!»

— Разве попробовать, — нерешительно произнесла Ольга.

— Ну, вот и ладно… После обеда зайдите в отдел кадров. Получите командировочное удостоверение. А завтра — в дорогу! — заключил Дорофеев. — Вы, товарищ Стародумов, подготовьте приказ о командировке и о сохранении за ней зарплаты по прежней должности… Позвоните заведующему столовой, как его фамилия-то? Позвоните, что Лихову забираем от него.

— Разрешите идти? — Ольга поднялась со стула…

— Может, и будет из нее толк, — пожал плечами Каюмов, когда Лихова вышла из кабинета.

— Не сбежит? — усомнился Стародумов. — Получит деньги — и с приветом…

— Кто знает?.. Поживем — увидим, — сказал Дорофеев. — Вот Каюмов всегда за смелые эксперименты.

— Я плохой психолог. Я — за смелый эксперимент в технике…. Но и за такой — тоже «за». Назовем этот случай психологическим экспериментом, — улыбнулся Каюмов. — Я не знаю, что говорит по этому поводу педагогика, но, помнится, у Макаренко что-то было похожее… Я полностью на стороне Сергея Петровича… Вот если бы всегда так он поддерживал смелые эксперименты!

— Вы можете идти, товарищ Стародумов.

Когда за кадровиком закрылась дверь, Дорофеев пересел на его место, в кресло напротив Каюмова.

— С чего же это вы решили, что я против?

— По тону нашей последней беседы…

— Вон вы о чем! — Дорофеев откинулся в кресле, развел руками. — Ну, знаете, этого я от вас не ожидал! Я еще раз вам повторяю: не путайте смелость с безрассудством. Мы с вами технически грамотные люди. Только точный расчет! Пусть самый смелый — но точный! Как формула! Тогда я — «за»! Я против принципиально ошибочных опытов. Эксперимент должен быть технически обоснован.

— Пойдемте, Сергей Петрович, в цех! Там мне с вами легче будет разговаривать.

— Уже нашли единомышленников? — рассмеялся Дорофеев. — Пойдемте.

Дорофеева задержал телефонный звонок. Он снял трубку.

— Да?.. Заходите, если срочно. Я тоже спешу. — Положил трубку на рычаг. — Главбух звонил… Подождем…

Через пару минут вошел главный бухгалтер. Невысокий, уже немолодой, он мелкими шажками прошел к столу. Правое плечо у него несколько выше левого, отчего казалось, что движется он как-то бочком. Под локтем — папка.

— Ну, что у вас, Иван Федорович? — Дорофеев протянул руку, чтобы принять знакомую папку с документами на подпись.

— Ничего! — Главный бухгалтер только поправил папку под мышкой. — Рискованное дело, Сергей Петрович… — Ну как ей можно такую сумму давать? Лиховой!

— Как это «как»? Под отчет! Как же иначе, Иван Федорович? Да вы присаживайтесь… Суточные, квартирные, на проезд, — глаза у директора смеялись. — В командировку товарища посылаем.

— И зарплату вперед за полмесяца? — упавшим голосом спросил главный бухгалтер.

— Конечно! А что вас смущает?

— Пропадут денежки!

— Так вы что, за второй подписью ко мне пришли? Приказ незаконный? В нарушение финансовой дисциплины, а?..

Иван Федорович испуганно помахал рукой в черном выше локтя нарукавнике.

— Что вы, что вы! Сбежит ведь!..

— Вот сейчас меня Камал Каюмович обвинял в излишней осторожности. Чуть не перестраховщиком и консерватором считает. А вы не лучше меня… Так вот, Иван Федорович! Лихову пошлем! Вернется. Ну, а если сбежит… Значит, просчитались. — Закончил уже строже: — Выдайте! Сделайте это так, чтобы ни тени сомнений у нее не появилось… От доверия убежать трудно, от недоверия может захотеться.

Главбух ушел, неодобрительно покачивая головой и еще выше подняв правое плечо.

…Уйти на территорию им так и не пришлось. Загорелась лампочка на столе: секретарь Ниночка соединяла директора с городским абонентом.

— Да!.. Узнал… Здравствуйте, Мурад Гулямович!

— Как первый день работается после праздника? Все нормально?

— Хорошо идем… С превышением…

— Как цех грануляции? Работы ведут строители?

— Начали… Пришло кое-какое оборудование, сами кое-что придумали…

— К весне дадите гранулированный?

— К новому году дадим… Под позднюю зябь колхозы смогут вносить…

— Спасибо, если так… — Дорофеев услышал, как собеседник вздохнул на другом конце провода, повторил: — Спасибо… Ты вот что, приезжай-ка сейчас в горком. Разговор есть.

— О чем, Мурад Гулямович, если не секрет?

— Секрет! Придешь — узнаешь. Дел у тебя на заводе нет срочных?

— Нет вроде… Я сейчас выеду.

— Ну, давай. Жду. Новость есть, тебя касается, — и опять вздохнул.

Сергей Петрович понял, что новость не из приятных. А касалась она его, Дорофеева.

— В горком вызывают, — сообщил Дорофеев Каюмову. — Без меня поглядите…

— Кто у него? — спросил Дорофеев у секретаря приемной, кивнув на дверь, обитую черным дерматином.

— Коробов…

Дорофеев снял пальто и повесил на круглую деревянную вешалку в углу приемной, присел на диван.

— Подожду.

— Заходите. Мурад Гулямович предупредил, чтобы не ждали.

Сергей Петрович, уже держась одной рукой за круглую стеклянную ручку, другой пригладил волосы и открыл дверь.