С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген
Шрифт:
Ненужного благородства Александр Македонский не проявил — Тир следовало достойно наказать. Перед началом осады в городе проживало вероятно 75-85 тысяч человек, из них около половины успели выехать в Карфаген на пунийских кораблях до установления блокады. Греко-римский историк Арриан говорит о восьми тысячах погибших во время штурма тирийцах, тридцать тысяч были проданы македонцами в рабство, еще две тысячи распяты на столбах вдоль берега — в назидание.
Царь Тира Азимилк, группа высших аристократов и посланники Карфагена в полном составе укрылись в храме Мелькарта и были помилованы.
Коренное финикийское население Тира или загодя эмигрировало, или погибло, или попало в рабство; некоторое количество граждан города спасли сидоняне из состава флота Александра.
После смерти Александра Великого и раздела его империи Египетское царство вместе с Палестиной и Финикией попадают под власть греко-македонской династии Птолемеев. Финикия стремительно эллинизируется: к середине III века до н.э. исчезают любые упоминания о финикийских царях, городами начинают править архонты — назначаемые Птолемеями должностные лица с полномочиями уровня современного губернатора. Кое-где сохраняются народные собрания и суффеты-судьи, оттесненные на второй план. Восточные торговые города трансформируются в полисы по греческому образцу, принимая классический античный облик.
С завоеванием Тира Александром Македонским цивилизация восточных финикийцев прекращает свое существование.
Отголоски великой эпохи будут слышны, утихая, еще на протяжении нескольких веков, но сама цивилизация окажется поглощена, трансформирована и изменена до полной неузнаваемости победившим эллинским миром.
Если считать началом развития финикийской вселенной первые доказанные контакты обитателей города Библ с Ранним царством Египта в 2600-е годы до н.э., то выходит, что Финикия трудилась, боролась, исследовала, торговала и покоряла моря на протяжении двух тысяч трехсот лет.
Достойный уважения срок. Нам бы такие показатели!
* * *
Напоследок хотелось бы упомянуть о несостоявшейся войне, которая формально была объявлена, но так и не состоялась.
Вновь обратимся к записям Курция Руфа, который мимоходом делает важное замечание в завершении своего рассказа о падении Тира:
«...Печальное для победителей зрелище было подготовлено яростью царя [Александра]: 2 тысячи человек, на убийство которых уже не хватило ожесточения, были пригвождены к крестам на большом расстоянии вдоль берега моря. Послов карфагенских царь пощадил, но объявил Карфагену войну, которая из-за крайних обстоятельств была отложена».
Из доступных жизнеописаний Александра времен античности можно сделать вывод, что царь Македонии был не только целеустремлен, решителен и упрям, но и очень злопамятен. На протяжении семи месяцев осады он мог наблюдать корабли под карфагенскими парусами, заходящие в Тир и доставляющие в город продовольствие, воду и оружие. Александр, разумеется, знал и о том, что Карфаген дал возможность многим тирийцам бежать под свою защиту.
Отметим весьма странный факт — Флавий Арриан и Курций Руф в своих сочинениях подробно описывают сколько и какой именно добычи, исчисляемой тысячами талантов, было взято у Дария после битвы при Иссе, захвате Дамаска и затем в персидских городах, но вообще не упоминают от трофеях, полученных в Тире. Непременное перечисление взятых с боем ценностей у древних историков считалось правилом хорошего тона, подчеркивая славу победителя.
Ни слова, ни намека. Казалось бы, богатейший город побережья, чья казна неисчерпаема! Вспомним сожженный персами Сидон и потеки расплавленного золота!
Объяснить необычную молчаливость биографов Александра Македонского можно только тем, что ожидаемой добычи царь не получил, а если и получил, то в размере удручающем, не достойном упоминания — потратить несколько месяцев на осаду, приложить огромные старания, а в результате увидеть опустевшие сокровищницы царского дворца? Взять Тир, и найти там пять-десять талантов, завалявшихся по пыльным углам? Да свои же засмеют!
Эта версия объявления войны отдаленному Карфагену выглядит наиболее правдоподобной — Александр мог простить снабжение пунийцами провиантом прямых родичей по крови (дело житейское и в чем-то
благородное!), но спустить с рук открытый грабеж? Карфагеняне не только эвакуировали мирное население, но и спешно вывозили ценности, которые по праву должны были принадлежать царю-завоевателю!С точки зрения прямолинейного македонца, не привыкшего мыслить в финикийских категориях, это должно было выглядеть запредельно бесчестным и отвратительным поступком. Особенно, если предполагаемая нами акция пунийцев по «спасению» сокровищ включале и опустошение кладовых храма Мелькарта-Геракла — о которых, между прочим, тоже нет упоминаний. Да, Александр после штурма Тира посетил храм, принес ему дары, однако описание посещения им сокровищницы храма предсказуемо отсутствует...
Но этим странности не ограничиваются. Обратимся к специфическому источнику, Талмуду, письменному сборнику иудейских религиозно-этических норм и толкований законов ортодоксального иудаизма. Александр оставил свой след и в Талмуде — в отличие от ассирийцев, вавилонян или персов он пощадил Иерусалим, с пониманием отнесся к уложениям религии евреев и произвел на последних вполне благоприятное впечатление, не взирая на оголтелое язычество македонца.
Талмуд изобилует бесчисленными легендами переданными через пятые и десятые руки, историческая и хронологическая правда гипотетичны, акцент делается строго на иудеях, но в одном из отрывков (Талмуд Вавилонский, трактат Синедриона) посвященных Александру Македонскому мы встречаем настораживающий пассаж, который надо иметь терпение внимательно прочитать, чтобы вникнуть в смысл:
«...В 24-й день месяца Нисана с евреев сняты были изветы их врагов. В этот день африканцы судились с евреями перед Александром Македонским. “Палестина, — говорили они, — принадлежит нам, ибо она везде в Библии называется страной Ханаан, а мы потомки Ханаана, сына Хамова”. Тогда Гевига бен Песиса, еврейский мудрец, которого Талмуд изображает горбатым уродом, сказал мудрецам: “Пустите меня судиться с ними пред царем; если они победят, то скажете: вы одержали победу над идиотом (т. е. можно будет послать другого умнейшего еврея состязаться с ними); если же я одержу победу, то скажете: Тора (учение) нашего учителя Моисея одержала верх”. Ему позволили, и он предстал пред царем. Когда африканцы начали излагать свои притязания, он отвечал: “Откуда приводите вы ваши доказательства — из Торы? из нее же я докажу вам нашу правоту. В Библии (Быт. 9) сказано: и сказал он (Ной): проклят Ханаан: рабом да будет он своим братьям! Раб же, приобретший имущество, кому принадлежит оно: разве не его господину? (т. е. нам — потомкам Сима и, вероятно, царю Александру, потомку Яфета) К тому же, сколько уже времени вы не служили нам!” Услышав его слова, царь сказал африканцам: “Отвечайте ему!” — “Царь, — сказали они, — дай нам срок три дня” (обдумать ответ). Он дал им время. Но три дня прошли, а ответа они не могли придумать. Тогда они убежали, бросив засеянные поля и засаженные виноградники»[40].
Давайте переведем талмудическую заумь на общедоступный русский язык.
Для начала исключим благочестивые цитаты из Торы (Пятикнижия Моисея), по умолчанию обязанные доказать религиозному читателю правоту еврейских мудрецов столкнувшимися с некими «африканцами» пред ликом Александра, выступающего в качестве справедливого судьи.
Вычленим главное. Увы, перед нами не возвышенная теологическая дискуссия, а банальнейший спор хозяйствующих субъектов.
«Африканцы» в терминологии Талмуда — это карфагеняне. Почему?
Вавилонский Талмуд проводит четкую дифференциацию между «африканцами», «египтянами» и «арабами», по очереди ходившими к Александру кляузничать на евреев. Африканец — не египтянин, равно и наоборот, хотя те и другие живут в Африке.
Затем, «африканцы» предъявляют недвусмысленные претензии на земли Ханаана как природные ханаанеи, то есть прямые потомки ветхозаветного патриарха Ноя, сына его Хама, и внука по имени Ханаан, являвшегося отцом Сидона, именем которого и назван известный нам город. Никакие другие дети Африки, — египтяне, кушиты, эфиопы, ливийцы, берберы и прочие, — кроме карфагенян претендовать на происхождение от Ханаана никак не могут.