С точки зрения Тролля

Я, невидимый и настойчивый, зашептал ему на ухо. Такой шепот звучал в ушах пораженных слушателей как шорох их собственных мыслей.

— Сделать стекло, — уверенно улыбаясь, закончил оконных дел мастер. — Стекло, вот что мы тут делаем, и большие оконные стекла в том числе. Лучше держись подальше — здесь слишком горячо.

Я уже давно восхищался Винни, дочкой мельника, хотя и не был знаком с ней. Новость о том, что ее посадили в тюрьму, меня разозлила и опечалила, ведь я был уверен, что такая красивая девушка займет достойное место в жизни.

Я сморгнул, переносясь по прозрачному воздуху, и оказался перед всхлипывающей девчушкой в самой маленькой из камер королевской башни.

— Почему ты плачешь, милая Винни? — спросил я.

Она меня не услышала, она рыдала и проклинала непомерную глупость своего отца.

— Привет, Винни, милая девушка, — сделал я еще одну попытку. — Позволь мне помочь тебе.

Мне было сложно замереть так надолго, чтобы человеческий глаз смог меня увидеть, но я очень старался, против обыкновения не двигая ни рукой, ни ногой и задержав дыхание, чтобы она смогла заметить, что я стою рядом с ней, окруженной большими ароматными копнами свежескошенного сена.

Она вытерла слезы кружевным краем рукава — и глаза ее широко распахнулись. Она смотрела на меня. Она вдохнула, не сводя с меня глаз.

— Ах ты, мелкий старый черт, — воскликнула она, — какой может быть от тебя толк?

— Моя милая маленькая Винни, — ответил я, — я могу превратить это сено в золото, и его будет столько, сколько не всякий монарх может пожелать.

— За какую плату, маленький чертенок? — резковато спросила она.

— Я помогу тебе и возьмусь за эту работу за твое «спасибо».

Прялка была одним из моих удачнейших изобретений: до того как я ее придумал, жители королевства одевались в заячьи шкуры и накидки из переплетенных трав. Она издавала чудесные звуки, моя поющая прялка, пока я прял сено, а золотая проволока рекой стекала на пол и блестела в свете новой зари. Не то чтобы прясть было легко. Волшебство или труд — но, как бы там ни было, для меня это была работа. Винни проснулась, когда я устало опустился рядом с прялкой.

— О, спасибо, — зевнула она.

3

Король Чарльз Мудрый хлопал в ладоши.

— Отличная работа, Винни, — воскликнул король. — Если сегодня повторишь чудо и правда получишь чудную награду.

Винни улыбнулась так, что ямочки появились на щеках, и покраснела.

— Ваше величество, — ответила она, — делать это чудо для вас — уже достаточная награда для меня.

Винни перевели в камеру попросторнее, где было еще больше сена, но девушка томилась от скуки, когда я предложил ей помощь и сказал, что не стоит волноваться.

— Я не волнуюсь, — ответила она.

Я приготовился снова прясть золото из сена, еще влажного от росы, легшей на него на поле. В сене было полно божьих коровок и рвущихся на волю бабочек — мне удалось их спасти. Я превратил янтарные копны в тяжелый и мягкий металл, который люди считали величайшим сокровищем. Я восхищался золотом, хотя и считал, что копна сена была не меньшим сокровищем, чем любой из драгоценных металлов. Я работал в поте лица, пропуская между пальцами нитку двадцатичетырехкаратного богатства, но не мог не замечать, что Винни скучает. Время от времени она начинала дремать, потом просыпалась и спрашивала:

— Ты еще не закончил?

Я так старался, что меня уже ноги не держали, и руки у меня дрожали, и я потерял дар речи.

— Спасибо, — сказала она, когда эта утомительная ночь прошла и я сделал свое дело.

— Винни, ты — сокровище, — признал король, Чарльз, улыбаясь.

Это был высокий, ладно сложенный мужчина с красным лицом и рыжей бородой.

— Я восхищен и благодарен. — Он ткнул пальцем в сторону золотых копен. — Если ты… или твоя магия… смогут сотворить такое чудо еще один раз, я подарю тебе главное сокровище королевства.

— И что же, мой повелитель, — спросила Винни, со смущенной улыбкой, — это может быть?

— Я! — со смехом ответил король. — Ты станешь моей королевой!

Для меня это была еще одна длинная ночь, наполненная выматывающей работой. Сено было слишком свежим, еще зеленым и влажным после летнего дождя. Воробьи попались сенокосам под горячую руку, и не одному из них я помог вылететь из окна в ночь.

— Поторопись, — просила Винни.

У меня не было сил превращать стебли и зерна в золото. Мои руки горели, голова разрывалась от сильной боли, в глазах рябило и темнело.

— Работай, лесной крысеныш, — говорила Винни, — или я позову стража, и он свернет тебе шею.

Я подумал над ее угрозой. Я начинал понимать, что ее общество не доставляет мне столько удовольствия, как раньше.

— Я закончу эту работу, Винни, — ответил я, — если ты пообещаешь мне… если ты разрешишь мне навестить тебя, когда у тебя будут дети.

— Мне кажется, ты хочешь съесть моих детей, — сказала Винни, не столько испуганная, сколько завороженная моими словами. Ей было скучно.

Я был поражен ее бесчувственностью.

— Я хочу насладиться ими.

— Вероятнее всего, ты насладишься ими, приготовив из них пудинг. Готова поспорить, — не сдавалась Винни. — Я слышала истории о таких, как ты.

— Я и копны больше в золото не превращу, — настаивал я, сложив руки на груди, — если ты не согласишься.

Она махнула рукой:

— Хорошо, приходи к нам в гости, странное маленькое создание, какое мне дело, если ты закончишь свою работу? Королевская стража закует тебя в цепи, как только увидит.

* * *

Через много месяцев болтливые галки разнесли новости о свадебном пире, а потом до меня через них же дошли слухи, что у королевской четы родился ребенок.

— Девочка! — повторяли болтливые птицы, и мне слышалась радость в их щебетании.

Я был занят изобретением шелка, вдохновлял людей сажать шелковицу и собирать коконы шелкопрядов, к тому же я был увлечен созданием компаса, который должен был стать чудесным подспорьем для моряков и путешественников и мог спасти им жизнь. У меня не было времени на королеву Виннифред и ее короля.