С Том 3

— Расскажите, как там было? С Яшей? Мне никто ничего не говорит, будто я маленькая еще. Знаете, как я переживала, когда сообщили, что… в плен попал. Все беспокоились, не только я, и Вася, и папа. Хоть Яша и ругался с ним.

— Тяжело там, — ответил я. — Но твой брат очень хорошо держался. Достойно.

Ну что мне ей рассказывать? Как стоишь и надеешься, что не тебя повесят? Или что люди траву всю с голодухи в лагере пожрали? Хорошо, что девочке, наверное, надо было самой выговориться, вот она и нашла свежие уши. Успела рассказать, что ездила несколько раз в гости к жене Якова, Юле, и у Яши такая красивая дочь, которую зовут Галя, и еще кучу вещей. Если честно, я слушал вполуха, потому что с одной стороны, ждал, что там Сталин решит, а с другой — досадовал, что так с Верой случилось. И знаете — про жену почему-то больше думал.

В коридоре послышались шаги. Вернулся Сталин, и Светлана упорхнула куда-то. Я встал, конечно, не у тещи на блинах.

— Ну что, товарищ Соловьев, нашел я вам специалиста по взрывающимся посылкам. Сейчас вас к нему отвезут, познакомитесь, определите фронт работ. Мне нужен работающий образец, прежде чем я приму решение.

— Есть, товарищ Сталин! — я понял, что визит окончен, мне здесь делать нечего. Жаль, не догадался у хозяина чайку попросить. Вот это бы номер вышел!

— И вот вам от меня подарок, — Иосиф Виссарионович протянул руку и в ней оказался картонный футляр. Он поднес его к столу и вытащил оттуда книгу в красном переплете. Кожа, не коленкор. И тиснение золотом на переплете: «И. Сталин „Вопросы ленинизма“». — Держите, это вам.

Я подошел поближе и открыл обложку. На форзаце свеженькая надпись чернилами чуть наискосок: «Тов. Соловьеву на добрую память. С благодарностью» и знаменитая подпись, а под ней сегодняшнее число. Да уж, такой подгон… Дорогого стоит.

* * *

«Паккард», привезший нас сюда, никуда не делся, ждал. Только вместо майора в сопровождение сел охранник в гражданском, хотя военная косточка из него выпирала даже из-под драпового пальто. Ехали молча. Водила знал, куда везти, а с охранником мне не о чем лясы точить. Поехали обратно в Москву, но куда-то в такие дебри, что я только направление на юго-запад понял.

Ворота, как и множество других, но машина остановилась перед ними. За кирпичным забором — вроде склад какой-то, мне с заднего сиденья плохо видно. Мелькнуло, а я не присматривался. Во дворе — три охранника в форме артиллеристов, но с ППД. Конечно, это на фронте редкий зверь, а для охраны хрен знает чего в Москве — самое оно.

Провожатый вылез из машины, кивнул мне. Я присоединился к нему и начался поход по каким-то коридорам с переходами. Точно, контора фабричная старая. Ткнулись в дверь без таблички на третьем этаже. За ней — приемная, только стол секретарский пустой, так что провожатый сам постучался, сунул нос в щелочку и спросил:

— Разрешите?

За дверью кто-то буркнул: — «Входите», и меня пропустили вперед.

За столом, листая толстую папку сидел высокий сотрудник НКВД с зачесанными назад волосами, на кителе — два «Знамени» и «Звезда». Чуть ниже — значок почетного сотрудника госбезопасности. Красивый дядька, мужественный такой, разве что крупный нос слегка портил его лицо.

— Товарищ полковник? Петр Николаевич Соловьев? — мужчина привстал, пожал мне руку — Присаживайтесь. Значит, насчет вас звонили. Я старший майор, Павел Судоплатов. Можно просто Павел, без отчества.

Вот это номер! Первый раз в жизни старшего майора вижу. И мне с ним работать? Охренеть и не встать! Практически комдив по армейским меркам.

— Давай на ты? — я кивнул я на папку — Мое личное дело?

— Можно и на «ты».

Судоплатов захлопнул папку, заулыбался: — Да, прислали ознакомиться. Какой боевой путь… Просто загляденье! Оборона брода на Хрестиновке, уничтожение Айнзацгруппы СД, выход из окружения… Так, что тут еще… Спас командующего фронта при налете. Ага, ну Гиммлер. Это конечно, эпичная история. Мы всем управлением обсуждали киевский взрыв. Как ты догадался заложить фугас на площади перед университетом?

Вот же вопрос…

— Так другие объекты, Крещатик и прочее, люди Старинова минировали — выкрутился я — Армейцы тоже много где отметились. Из «необъятого» остался только Университет.

— Необъятого — хмыкнул Судоплатов, покачал головой — Это же надо было догадаться устроить НП в небочесе Гинзбурга… Идеальное место для наблюдения.

Интересно, а эвакуация Якова в деле есть? Я посмотрел на папочку — толстая. Но Якова там вполне могло еще и не быть.

— Давай к нам в наркомат! — Судоплатов достал портсигар, вытащил папиросу — Таким как ты, у нас самое место. С твоим званием получишь сразу майора, а то и старшего! Товарищ Берия очень хорошо о тебе отзывается — возражений не будет.

— Боюсь Кирпонос меня не отпустит, — я заколебался. В НКВД, поди, устроят проверку, а ну, вскроется, что я ни разу не Петр Соловьев? Да, летом меня уже успели засекретить и даже предупредили родителей настоящего Соловьева. Но есть же еще школа, прежнее место службы. Если будут тщательно копать — раскопают. Лицом я похож на Петра, но не сказать, чтобы полный двойник. Покажут фотокарточку, меня не опознают… Сослуживцы погибли в первые дни войны, тут вряд ли мне что-то грозит. Жены, детей нет. Родители. Вот «узкое» место.

— Ну не может полковник быть адъютантом у генерала. Тебе штабом тогда руководить или целым полком… Ты по ВУС военинженер? — Судоплатов закурил, встал, открыл форточку.

— Он самый.

— Героя сразу на фронт не пошлют, — Павел заглянул в конец моего личного дела. — Мина-лягушка и мина-пуля — это тоже ты?

— Я.

— Тут на тебя запрос пришел. Наркомат вооружений тоже просит откомандировать Соловьева на полигонные испытания. Будешь сидеть в каком-нибудь Куйбышеве, пока не отпустят. А у нас интереснее! Соглашайся.

— Давай сначала обсудим новое дело, — уклонился я от ответа. — С минами-посылками. Думаю, мою судьбу найдётся кому решить, спрашивать не будут. Лады?

— Лады, — Судоплатов тяжело вздохнул, подвинул ко мне блокнот с карандашом. — Давай, рисуй свою новую придумку.

Я набросал примерно схему, как мне это виделось, и тут же началось обсуждение. Хозяин кабинета показал такое знание предмета, что я только диву давался. Зачем я здесь, если такие зубры походя проблемы решают, над которыми я бы голову неизвестно сколько ломал? А с другой стороны, придумал всё же я, а не кто-то другой.

Уже и чай пили раза три, и принесенные бутерброды заточили, а к общему мнению так и не пришли. Вырисовывались пока два основных варианта, но слишком сырые. А надо было так, чтобы идеально. Павел вспомнил одну старую операцию, но там была конфетная коробка с часовым механизмом и мы ее забраковали. Однако, голова работать уже не хотела. Сказывалась и бессонная ночь, и нервное напряжение после встречи со Сталиным, да и сама дорога.

Даже Судоплатов заметил, как я старательно давлю зевоту, предложил: