Сачок

Когда Дилан наконец полностью успокоился и пришёл домой, мама заваривала чай на кухне, а малышка Розмари спала после прогулки в своей кроватке. Неловко опуская голову, маленькими шажками Дилан подошёл к столу. Чтобы решиться на серьёзный разговор, он с силой зажмурился на несколько секунд и сдавил кончиками пальцев переносицу. Резкий выдох ознаменовал его готовность изложить суть проблемы и заодно отвлёк маму, заставив обернуться на звук.

– Привет, сынок. Что-то ты сегодня задержался, мы уже пообедали, – женщина отложила своё занятие, вытерла влажные руки о серенький фартук и подошла ближе к ребёнку. Его возбуждённое состояние заставило Лили встревожиться, она присела напротив хранившего пока молчание мальчика, подобрав юбку. – Случилось что-то?

– У меня проблемы с задачами, и мистер Ларк… он сказал, что хочет, чтобы ты пришла в школу, обсудить мою неуспеваемость, – Дилан говорил неспеша, подбирая слова, чтобы не слишком встревожить и не обидеть маму комментариями о «плохом воспитании» и прочими неприятными словами, произнесёнными в его адрес. – Прости, пожалуйста, – промямлил неуверенно мальчик, опустив голову.

– Ничего страшного, Дилан, – мама обняла сына за плечи и нежно улыбнулась. Её мягкие алые губы коснулись макушки мальчика, и тому сразу стало немного легче. – Позанимаешься немного дома…

– А если и так ничего не пойму? Если я просто не создан для математики? – отдалившись от мамы, Дилан заглянул ей в глаза, опасаясь увидеть осуждение, но она только заулыбалась шире прежнего.

– Значит, обязательно создан для чего-то другого, – женщина положила ладонь на грудь сына, и через его обтянутые кожей рёбра сразу почувствовала учащённое от волнения сердцебиение. – Для меня главное, что у тебя сильное и доброе сердце. Если ты будешь хорошим человеком, мне большего не нужно.

6. Известия

Сачок резко встал на ноги и прижал к себе смуглого мальчишку, сжав в кулаке ткань его робы. Неизвестный голос в мистическом мраке не мог означать ничего хорошего, и это было доподлинно известно любому на корабле.

Слух напрягся до предела, пытаясь различить слова или хотя бы настроение голоса. Поначалу тот был совсем тихим, звучал прерывисто, но потом вдруг на мгновение перешёл в истошный вопль отчаяния, который вскоре сменили болезненные печальные всхлипы. Сачок вздрогнул, сильнее прижимая Ашу к себе, хотя и слабо представлял, как сможет защитить его от чего-то ужасающего и непонятного.

– Что делается? – мальчик в недоумении запрокинул голову, рассматривая побледневшего паникующего Сачка.

– Ты не слышал? – резко, будто ужаленный, молодой человек опустил голову и пораженно посмотрел в глаза Аше. – Как женщина кричала?

– Нет, не слышал женщину, – мальчишка покачал головой отрицательно. Его вновь охватила крупная дрожь, зрачки расширились от страха, что едва ли можно было заметить на фоне почти чёрных радужек. – Что такое? Нам проклятье?

– Пока не знаю, – не хотелось ни обнадеживать, ни порождать отчаянье, и оставалось только пытаться сохранять сдержанность. – Так что ещё рано волноваться.

Аша кивнул, мужественно сдержав первую волну паники на несколько секунд. Но, признаться честно, все эти слова не слишком помогли, и страх продолжал рассыпаться по телу мальчика, отчего тот сильнее прижался к старшему товарищу.

Сачок шумно сглотнул, когда до его ушей донеслась очередная волна крика. Он пытался смотреть по сторонам, озирался, определяя, откуда идёт звук, но безжалостный туман показывал только свои собственные изгибы и переливы.

Сачок начал глубоко дышать, чтобы совсем не задохнуться от волнения, и мысленно пытался найти хоть какое-то объяснение происходящему. Глухой туман, не дающий услышать ничего извне, вдруг пропустил женский голос, хотя на корабле теперь точно не было ни одной женщины, притом слышать голос мог только один из пороховых обезьян. Объяснения происходящему не было никакого, и попытки разобраться в неизведанном неописуемом явлении заставили Сачка только сильнее себя напугать.

Но корабль ещё на ходу, и есть надежда обойти странное место стороной…

Ведь есть?

***

Дилан взрослел. Приближаясь к переходному возрасту, он всё ещё оставался худым и довольно высоким относительно сверстников, но, в отличие от них, всё реже смеялся и чаще хмурился. Но, несмотря на то, что мальчика постоянно охватывали тяжёлые для ребёнка думы, редкого стороннего наблюдателя он мог подпустить достаточно близко, чтобы тот разглядел в Дилане не по годам взрослого человека.

В момент, где мы видим его теперь, Дилан сидел на крупном валуне на берегу и перебирал в пальцах маленькие камушки, наблюдая, как Розмари плещется в воде с ребятами с соседней улицы.

Её собранные лентой волосы промокли и болтались единой слипшейся массой сзади, когда она выныривала из блестящей голубой воды. Иногда малышка ложилась на спину и закрывала глаза, чтобы яркое солнце, заливавшее холмы и берег, не слишком слепило её. Казалось, она может спокойно провести всю жизнь в воде, так естественно она себя чувствовала. В отличие от брата, который в её возрасте немного обгонял сверстников в росте и развитии, она была меньше среднего и не потеряла ещё ни одного молочного зуба. Но такие мелочи не могли заставить жизнерадостную и окружённую любовью малышку переживать. Она была совершенно беззаботна и легко переносила трудности, которые вообще могли возникать у шестилетнего ребёнка.

А вот Дилан переживал на себе всё больше типичных подростковых проблем. Казалось, собрано было всё. Не прекращались неудачи в школе, потому что математика так ему и не далась, даже когда мистер Ларк стал приходить домой и пытаться вдолбить задачи там. Единственным утешением было, что в чужом доме учитель не осмеливался поднимать руку на мальчика. Начались проблемы в общении с девочками, которые к тому моменту только начинали его интересовать, но уже заставляли переживать. Продолжались стычки с одноклассниками, до сих пор дразнившими его. Если везло, они лишь противнейшими голосами бросали вслед: «только не говорите мамочке». А если не везло, то продолжали слухи о связи Лили и мистера Ларка, отчего Дилана всегда тошнило. По большей части из-за того, что он и сам понимал, что это уже больше не слухи, но не менее неприятным был и тот факт, что люди тоже знали.

– Какая встреча, – голос учителя отвлёк Дилана от мыслей, в которые он углубился уже настолько, что и позабыл о сестре и других людях на пляже. – Здравствуй, Дилан.

– Здравствуйте, Мистер Малоун, – мальчик поднял глаза на мужчину и проследил, как тот преодолел последние два шага и сел на камне рядом с ним, вытянув длинные босые ноги.

Лен явно не был одет для купания. Несмотря на жару, на нём неизменно была рубаха с длинным рукавом, скрывающая всё до горла, и брюки. Некоторые из присутствующих поглядывали на мистера Малоуна подозрительно, но Дилана не удивляла закрытая одежда на учителе. Мальчик чётко осознавал границы, которые были установлены между этим человеком и всеми окружающими, и никогда даже не помышлял о том, чтобы нарушить их.

Чуть дальше, за спиной учителя, остановилась его жена. Она разложила покрывало на соседнем большом камне и старалась примостить куда-то принесённую корзинку с ланчем, чтобы та не мешала и не норовила упасть. Заметив Дилана, женщина только дружелюбно ему помахала издалека. В отличие от мужа, она к детям особой любви не питала.

– Не ожидал Вас тут увидеть. Кажется, обычно Вы не ходите по пляжам, – несколько отстранённо проговорил Дилан, снова устремив взгляд на играющую в воде Розмари.