Сад чародея

Так что я коротко отмечу отдельные моменты.

Тексты: все до одного — истинная поэзия, вечные ценности, можешь спокойно включить их потом в сборник избранных произведений. Но ты это и сам хорошо знаешь.

Много изящных идей. Настоящий венгерский вкус в подаче, в образе мыслей, в метафорах и сравнениях. В отдельных статьях основная мысль правдива, современна, умна и логически выстроена. Отцовские математические способности у тебя проявляются в системности изложения. Многие будут изучать по этой книге современную психологию. Этой своей деятельностью ты приговорил к смерти медицинскую науку, ведь теперь уже стало ясно: современная психиатрия сможет разгромить академическую психологию только с помощью общественности. Когда истины, высказанные Фрейдом, то есть истинные факты психологии, станут частью общественного сознания, только тогда мы сможем надеяться, что оно, это сознание, заявит: «Почему бы уже не отправить ко всем чертям этих упрямых, невежественных, педантичных стариков».

Тогда-то в университетах одержит победу современная психология, тогда-то эстетику в духе Александера и Жолта Беоти сменит современная эстетика с широким кругозором, то есть, видящая по-настоящему, которая понимает и хочет понять каждого поэта, благодаря точным оценкам которой разрекламированные таланты и раздутые политикой писатели окажутся на задних рядах. Я рассуждаю здесь о такой эстетике, где оценка перестанет быть чем-то висящим в воздухе, но станет приговором, который каждый профессионал в этой области будет обязан сформулировать одинаково в каждом конкретном случае.

Так современная психология сыграет свою роль в литературе и в искусстве. Эстетику она возвысит до уровня точной науки. То есть, сделает ее наукой. Потому что сегодня она ею не является. (Если только в музыке. Но почему? Потому что здесь приходится оценивать лишь несколько параметров: мелодию, тематику, гармонию, структуру. И еще потому, что в музыке можно опустить вопрос, имеющий в литературе определяющее значение: «А вообще, что мог хотеть сказать автор?» Музыкальный критик над этим голову не ломает. Но как бы нам пригодилось это в литературе: вот г-н Геза Дьони выдумал такую банальную и скучную мысль… И вот так и так ему удалось это выразить).

Все это я расписываю так длинно потому, что сегодня после полудня, слава богу, пациенты мне позволили (дали отдохнуть), и еще потому, что я хочу тебя по-настоящему «взбудоражить», чтобы ты еще более сознательно и решительно пропагандировал современную психологию.

Думаю, если бы ты собрался с силами и в своих критических статьях серьезно и подробно анализировал писателей и их произведения, ты бы обнаружил немало нового и интересного, и тебе в голову пришли бы удивительные мысли. (Тем самым, я хочу сказать, что ты чаще всего довольствуешься тем, что сообщаешь свои выводы и одной-двумя мыслями показываешь, что тебе нравится или особенно симпатично в описываемой книге.

Оформление книги мне очень понравилось. Обложка несколько напоминает учебник, но это даже соответствует ее содержанию, как я уже говорил выше, независимо от этого.

(Не знаю, с финансовой точки зрения, есть ли смысл издавать что-либо у Кнера, но я бы с большим удовольствием издал сборник новелл. Если доведется с ним говорить, прошу, скажи ему об этом. Первой была бы моя новелла «Иосиф Египетский», а потом — новые тесты, которые еще не выходили книгой, «Сувенир», «Старший лейтенант Талаи» — все очень сексуальные, почти возбуждающие. Всего пятнадцать новелл).

[…]

Бабуля, бедняжка, умерла. Ей от чего-то стало плохо, ночь не спала (но и не мучилась потом), утром ничего не сказала, но в три часа пополудни отвернулась к стене. В четыре глубоко вздохнула и умерла. Последние слова произнесла утром сестре Мади, когда та пришла ее проведать: «Сынок, надень платок или пальто, а то замерзнешь!»

Бесконечно добрая, благородная женщина. История последних ее недель перед смертью (завещание и т. д.) настолько пронзительная, что если рассказать — любой заплачет. Я ее действительно запишу, то есть, опишу в небольшом рассказе-мемуаре.

[…] Как вы поживаете? Почему не пишешь о своих? Сын, жена здоровы? Как прошел дополнительный набор? Мы уже планируем остаться здесь и на лето. В деревне приятная прохлада, деревьев полно — как на водах. Когда проезжали нынче через Пешт, вздрогнул от мысли о том, чтобы жить в этом каменном кипящем аду… Купальня моя не открывается, так что остаемся.

Еще раз призываю: пиши!

Целую ручку жене,

Йожи

Привет тебе и твоей жене от моей супруги.

«Он прятал в сердце остро заточенные ножи…» [34]

Если обратиться к истории современной литературы, Гезу Чата можно назвать совершенным писателем первой трети XX века. Его тексты (художественная, дневниковая проза, научные публикации, критические статьи) отражают практически все тенденции литературы того периода: интерес к тайнам человеческой психики, связанный с революционными открытиями в различных областях естественных наук и попытками проникнуть в тайны человеческого мозга; поиск внутреннего человека, уход от восприятия писателя как «властелина дум», «социальной совести» и попыток создания «идеального произведения», смещение жанров и т. д.

34

Дежё Костолани о Гезе Чате.

Медицинское образование, увлечение психоанализом соединились у Чата с тонким пониманием музыки и литературным чутьем. Приобретенные знания и природные склонности «наложились» на драматический личный опыт: пережитая в детстве смерть матери, длительная наркотическая зависимость, участие в Первой мировой войне, сложный и беспокойный брак.

Подобно многим своим современникам — Климту, Шиле, Фрейду, Кафке, Рембо, Гюисмансу, Оскару Уайльду, Чат «осмелился заглянуть в ящик Пандоры, хранящий тайны самых темных, неисследованных глубин человеческой психики» (Юдит Шолошши).

Геза Чат родился 13 февраля 1887 г. в г. Сабадка (ныне — сербская Суботица). Настоящее имя Чата — Йожеф Бреннер. Свое настоящее имя писатель часто использовал в рассказах и новеллах там, где упоминались какие-то эпизоды его собственной биографии, называя героев Йожефами или Йошками. Склонность к литературе и музыке проявились у Чата довольно рано. После окончания гимназии в 1904 г. он провалил вступительный экзамен в музыкальную академию, после чего поступил на медицинский факультет Будапештского университета.

Занятия музыкой Чат не оставлял никогда, уделяя немало времени домашнему музицированию, композиции и прослушиванию всех музыкальных новинок. С 1901 г. Геза Чат начал писать о музыке в газету «Бачкаи Хирлап», а с 1906 г. начал печататься и в будапештских газетах и журналах как музыкальный обозреватель и автор новелл. В 1908 г. его произведения были впервые опубликованы в главном венгерском литературном журнале этой эпохи — «Нюгат» («Запад»). Чат был первым из венгерских критиков, кто высоко оценил творчество Белы Бартока и определил его место в развитии национальной и европейской музыки. В 1909 г. вышла объемная работа Чата о Пуччини, а еще два года спустя — о Вагнере.