Сад камней
Шрифт:
ПАШКА
Тема?
МАРИНА
Слободенский конфликт.
Пашка свистит и тушит окурок в жестянке на подоконнике, другой рукой крутя у виска.
ПАШКА
Я всегда говорил, что ты идиотка.
МАРИНА (привычно отзывается)
А ты козел. Там очень приличные бабки, между прочим. И полно желающих.
ПАШКА
Ага.
МАРИНА
Да я тоже. Просто достало уже, шампуни, мыло, вся эта пошлость…
У меня три сценария лежат, никому на фиг не нужны. А тебе не хочется нормальной работы? Ты же профи, Пашка, хоть и козел, мы же с тобой…
ПАШКА (усмехнувшись)
Мы с тобой. Вспомнила баба… Ну, пошли ваять пошлость?
МАРИНА (смеется)
Пошли.
Спрыгивает с подоконника, и они идут назад по коридору.
Марина идет по улице, ступая по лежалому снегу, присыпанному песком и обломками сосулек.
Заворачивает в подворотню и попадает во двор, где под старыми деревьями снег еще глубокий, рыхлый, со следами собачьих лап, а к подъездам ведут разветвленные тропинки.
Из подъезда выходит высокий мужчина, идет навстречу Марине, но, когда между ними остается несколько метров, вдруг сворачивает с тропинки и проходит к выходу со двора по глубокому снегу.
Марина оборачивается, провожая его взглядом. Следы мужчины на снегу по-балетному смотрят носками в разные стороны.
Марина входит в подъезд.
Марина сидит за тем же столом, где праздновали день рождения. Сейчас он загроможден разным хламом, среди которого стоит початая бутылка коньяка и два немытых стакана.
Михайль сгребает хлам на край стола, забирает стаканы, поднимает бутылку и показывает Марине.
МИХАЙЛЬ
Бухнем?
МАРИНА
Сказала же, чаю давай. Я замерзла.
МИХАЙЛЬ
Даю, даю.
Ставит бутылку на стол, отходит в конец мастерской, бросает в раковину стаканы, набирает воды в электрочайник, втыкает в розетку. За его спиной маячит нетронутый холст.
МИХАЙЛЬ (издали)
Грандиозный проект! Будет куча голых баб, и я расписываю каждую под какой-нибудь мировой шедевр: «Джоконда» там, «Девятый вал»… Представляешь себе «Девятый вал» прямо на сиськах?
Громко хохочет. Марина не улыбается.
Подходит Михайль с дымящимся чайником и двумя разнокалиберными чашками. Наливает Марине, себе же, передумав в последний момент, плещет в чашку коньяку. Садится напротив.
МАРИНА
Зачем тебе это надо?
МИХАЙЛЬ
Ты точно как Шепицкий, Чернобурка. Мы тут с ним бухали только что, и он… Яра Шепицкого знаешь, танцора?
МАРИНА (очень коротко)
Да.
Михайль залпом выпивает коньяк и тут же наливает себе еще.
МИХАЙЛЬ
Приехал вчера на гастроли с балетом. Может, и еще останется, говорит, опять приглашают в какое-то телешоу…
МАРИНА (перебивает)
То есть картину ты не пишешь.
МИХАЙЛЬ
Какую?
(оглядывается на холст)
А Ну, знаешь, Чернобурка, это от меня точно никуда не убежит.
Я ведь уже все придумал. Она уже есть — тут, внутри.
(стучит себя пальцем по лбу, смеется)
МАРИНА (серьезно)
У меня тоже много чего — внутри. Только снаружи этого не видно.
МИХАЙЛЬ
Все равно. То, что придумано, уже существует. Точно такое же реальное, как и вот это все вокруг.
(очерчивает круг рукой)
Единственное, что вот эта реальность намного понятнее, она же одна на всех. Поэтому на тренде нон-фикшн, документалка… Что ты, кстати, снимаешь сейчас?
МАРИНА
Шампунь «Сияющий шелк».
МИХАЙЛЬ
Н-да, это грустно. Тебе надо сделать какой-нибудь сильный, убойный документальный проект. Ты-то сумеешь лучше всех, Чернобурка. А после этого сможешь снимать все, что захочешь, помяни мое слово. Слушай, там твой чай уже остыл, давай бухнем все-таки.
МАРИНА
Ну давай.
Михайль выплескивает ее чай в жестянку с кистями, наливает в чашку коньяк. Они пьют.
МИХАЙЛЬ
На самом деле осточертело все. Сегодня начал писать дочку одного депутата, видела б ты ее. Не знаешь, почему все заказчики такие уроды?
МАРИНА
Зачем оно тебе?
МИХАЙЛЬ
Заладила. Ты же снимаешь свой шелк.
МАРИНА
У меня другая ситуация, ты прекрасно понимаешь. А ты ни от кого не зависишь, ты мог бы! Мог бы заняться настоящей работой. Прямо сейчас.
МИХАЙЛЬ
Я займусь. Нет, правда. Просто не хватает сразу на все, но как только…
МАРИНА
Врешь. Тебя хватает и на уродские заказы, и на голых баб, и на бухать со всеми подряд! Только не на работу, настоящую работу! Потому что ты трусишь. Боишься, что выдохся и больше не сможешь! Тебе слабо.