Сад Поммера

Поммер пашет, на ногах у него постолы, старая выцветшая шапчонка на голове, все как из года в год, многие весны подряд. Понукая лошадь, он иногда вспоминает, что пахал без передышки весь свой век, вел борозду за бороздой, ступая уставшими ногами по мягкой земле, что весна длится вечно, что других времен года вовсе и нет, а если есть, то это лишь предвосхищенье, неутомимое ожидание весны. За десятилетия менялись только лошади, запряженные в соху: в самом начале был мерин с нешироким шагом и белым пятном на лбу, потом черная кобыла, которую он купил у одного мужика из Тсиргулийны и которую задрал волк, затем тихий и проворный каурый, затем неуклюжий и тугой на ухо гнедой, упрямый и строптивый… А теперь вот рыжий мерин, о котором ничего не скажешь, ни доброго, ни плохого, он какой-то невзрачный. Лошади приходили и уходили, а весна все та же самая, да и окрест мало что изменилось. Какие-то деревья спилены, посаженные им декоративные и сад — новые, однако ж длинная, заносчивая постройка, где помещался трактир, такова же, как сорок лет назад.

Здесь на подковообразном участке земли и прошла вся его жизнь.

«Чего я добился за свой век?» — спрашивает себя Поммер.

«Ни-че-го», — шуршит сошник в земле.

«Чего я должен был добиться? — снова спрашивает Поммер. — И кто чего добился?»

Он не жалуется. Вспахано много, а что взрастет в грядущих поколениях, он не знает. Может быть, так и лучше, — думает Поммер. Королевство, которое он оставит своим и чужим детям, не велико и не богато. Оно в них самих, и если они его промотают, пустят на ветер, виноваты в том будут сами; никто не сможет быть за них в ответе, если они сами не будут держать ответ.

Поммер пашет и боронит, как и каждую весну.

И снова цветет его сад на солнечном свету. Все, записанные в договор об аренде, деревья пробуждаются к новой жизни. Нет, не все, не все, — неотступно думает учитель. Ему вспоминаются прошлая весна и скрытые от чужих глаз хождения в сад.

Он смотрит на свой сад издали, вблизи не решается. Плохие предчувствия, странные опасения беспокоят душу, сердце тревожно бьется, когда он думает о саде.

Только издали, с поля, решается он смотреть на свой сад, да, только оттуда.

Издалека сад кажется ровным розовато-белым, белорозовым цветущим полем. Издалека не видны пробелы…

Сын чахнет, сад цветет — надо привыкать. Надо свыкнуться со всем. Все перенести, чтобы душевная горечь не захлестнула старость.

Но любопытство не дает ему покоя. Однажды вечером он, не в силах справиться с искушением, поставив лошадь в стойло, идет в сад. С бьющимся сердцем шагает он между ягодными кустами, сливовыми и вишневыми деревьями, шагает прямой, как доска, отмывший дочиста руки у колодца, и нетерпеливо втягивает легкими возбуждающий запах земли.

Он идет по саду, опустив глаза, в ушах у него шумит от возбуждения.

Вдруг он решительно поднимает глаза, готовый ко всему.

Но суйслепп цветет, цветет, как и все деревья! Весь сад цветет, нигде нет ни единого сухого, безразличного деревца, не украшенного цветами.

О МАТСЕ ТРААТЕ И ЕГО РОМАНЕ

Имя заслуженного писателя Эстонской ССР Матса Траата уже знакомо русскому читателю. В переводах на русский язык появились два, правда, очень небольших сборника его лирики, роман «Танец вокруг парового котла», рассказы. И все же большая часть творчества этого интересного, ищущего, плодотворно работающего эстонского писателя, автора семи сборников стихов, четырех романов, нескольких поэм, повестей, сборников рассказов, пока еще незнакома любителям литературы за пределами нашей республики. Между тем без М. Траата, хотя он и пришел в литературу сравнительно недавно, пожалуй, трудно — если не сказать, невозможно — представить себе современный эстонский литературный процесс, эстонское искусство слова наших дней.

Матс Траат родился в 1936 году в деревне Арула Тартуского уезда. После семилетки юноша работал в совхозе, потом окончил техникум механизации сельского хозяйства, трудился в Рынгуской МТС и в ремонтной мастерской. Труд полевода, лесоруба, комбайнера, тракториста он знает не понаслышке. В 1959–1964 годах М. Траат учился в Литературном институте им. М. Горького в Москве, вслед за тем работал на киностудии «Таллинфильм».

Начинал он как поэт. Первый сборник стихов М. Траата — «Неуклюжие песни» вышел в 1962 году и сразу же привлек внимание критики. За не всегда отделанными и складными строками его стихов чувствовалась твердая поступь человека, хорошо знающего, что такое нелегкий сельский труд, вспаханная земля, запах нескошенной травы. Его поэзия была полна жизненных соков, труд человека и плодоносящая земля выступали у него как высшие ценности в жизни.

Я угловатый сын земли, веский, объемный, как гранит. … Я хочу прорваться в громыхающие ряды песен, черные борозды на месте вспаханных кочек, скромным, неуклюжим парнем, вырисовывающим плугами своего басовитого трактора на морщинистом лике земли своих предков полудневные письмена середины нашего века. (Перевод Леонида Мартынова)

Поэзию М. Траата отличала несколько прямолинейная моральная бескомпромиссность, корни которой, вероятно, уходят в вековое мироощущение «сына земли» — крестьянина.

Но при всем том стихотворения М. Траата не были примитивно просты, в них видна была достаточно высокая поэтическая культура, нередка сложная ассоциативность, для поэта характерна любовь к верлибру, вольному стиху.

С тех пор М. Траат проделал значительную творческую эволюцию. В его стихах усилилась философская струя, размышления о сложности и противоречивости жизни. А позже М. Траат, подобно некоторым другим эстонским авторам, начинавшим как поэты (например, Я. Кроссу или Э. Ветемаа), вообще постепенно переходит к прозе. Из-под его пера появляется сборник рассказов «Постучи в желтое окно» (1966), роман «Танец вокруг парового котла» (1971), удостоенный премии Советской Эстонии — высшей награды республики. В этом небольшом по объему романе обрисована жизнь эстонской деревни почти за полвека — от начала первой мировой войны до завершения коллективизации эстонского села в послевоенные годы. Причем изменения в жизни деревни были показаны весьма оригинальным образом — через историю одного парового котла. Но, конечно, писателя интересовала эта история не сама по себе, а отражение в ней человеческих судеб. В этом романе проявились лучшие черты М. Траата-прозаика: умение придать как будто простому бытописанию философский смысл, восприятие жизни в движении, в вечном изменении, стремление увидеть за потоком жизни те человеческие ценности, которые непреходящи, — в том, что они существуют, писатель глубоко убежден, — наконец, своеобразный социальный оптимизм М. Траата, несмотря на то, что в его отношении к жизни можно заметить и грустные, элегические нотки.

Роман М. Траата «Сад Поммера», написанный в 1971–1972 годах и увидевший свет в 1973 году, как бы продолжает линию «Танца вокруг парового котла», хотя его действие происходит в совсем другое время и герои его совсем иные люди. Вообще, несмотря на эволюцию М. Траата как художника, он все же всегда остается самим собой, какие-то основополагающие принципы его творчества, намеченные еще в первом сборнике стихов, сохраняются, пусть и в измененном, трансформированном виде. Он остался верным и деревенской тематике. Правда, сам М. Траат любит повторять, что для него не существует проблемы: «город или деревня», — мир един и неделим, но все-таки в творчестве писателя тема жизни эстонского села, люди деревни в потоке времени — на первом месте. Пожалуй, и в основе нового романа М. Траата лежит искреннее убеждение автора, проявившееся уже в первом сборнике его стихов, что человек и его труд — высшие ценности на земле, мерило всех остальных ценностей Сохранилось и серьезное (некоторым оно кажется даже тяжеловесно-серьезным) отношение писателя к жизни; сохранилась и его моральная и этическая бескомпромиссность, хотя она и перестала быть прямолинейной, чрезмерно ершистой и угловатой какой была в первых стихах М. Траата. Эта бескомпромиссность естественно синтезировалась с представлением о том, что отношения между людьми требуют деликатности, тонкости, взаимопонимания, душевной чуткости.

Для русского читателя восприятие романа «Сад Поммера» представляет известные трудности. Это связано с тем, что ему не очень знакома социальная и общественно-политическая обстановка в Эстонии конца прошлого столетия, порожденная спецификой исторического развития Прибалтики и, в свою очередь, порождавшая жизненные, психологические коллизии, хотя иногда и близкие к тем, что были в русском обществе, но все же в ряде моментов существенно отличающиеся от них — от того, что русский читатель знает из произведений Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко, М. Горького.

Самый конец XIX столетия, когда происходит действие романа «Сад Поммера», был сложным и трудным периодом в истории Эстонии. Еще в середине 1880-х годов наступил глубокий кризис эстонского национального движения, вызванный ростом классовых противоречий внутри эстонской нации. Кризису его способствовала и смерть признанного вождя движения К. Р. Якобсона, отравленного немцами, барами, как упорно утверждала народная молва, хотя этот слух и не соответствовал действительности. Оторванная от родины, тяжело переживавшая разлуку с отчизной и раздоры среди ее сынов, в Кронштадте умирает от рака популярнейшая эстонская поэтесса, певец зари национального возрождения Лидия Койдула, многие стихи которой стали общеизвестными народными песнями. Преследуемый немецкими баронами, захватившими в крае всю власть в свои руки, вынужден покинуть родину один из руководителей национального движения, известный поэт и языковед Михкель Веске. Именно их несколько раз вспоминает главный герой романа М. Траата старый учитель Яан Поммер, размышляющий о том, что любовь к родине, служение ей еще никому не приносили счастья, а лишь одни беды и горе. Такие рассуждения могли родиться только в условиях краха, внутреннего разложения когда-то могучего национального движения, вызвавшего в 1860-1870-е годы невиданный подъем в стране и захватившего лучших представителей эстонской интеллигенции и крестьянства.