Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Неотесанность, с точки зрения фей — непростительный грех; не теряя времени, они приступили к образованию Друна. Его научили преданиям цветов и причудам трав, он лазил по деревьям и досконально изучил всю Придурковатую поляну от Кустистого холма до Звонкого ручья. Он понимал язык леса, в том числе тайные переклички фей, так часто напоминающие птичий щебет.
В обители фей время идет быстрее, и за один звездный год в жизни Друна прошло восемь лет. Первую половину этого срока он провел безмятежно и беззаботно. Когда можно было сказать, что он достиг пятилетнего возраста (в обители полулюдей такие понятия не поддавались однозначному истолкованию), он обратился с вопросом к Твиск, к которой относился примерно так, как
Твиск, сидевшая в траве и занимавшаяся плетением первоцветов, ответила неопределенным жестом: «Летают только дети фей. А ты — не совсем эльф, хотя у нас тебя все любят, ты самый восхитительный Типпит! Сейчас сделаю тебе венок из первоцветов, и ты станешь еще милее, гораздо красивее Дигби — у того хитрая рожа, как у лисенка».
Друн настаивал: «Если я не совсем эльф, то кто я такой?»
«Ну, надо полагать, ты благородного происхождения — наверное, принц королевской крови. А зовут тебя на самом деле Друн». Эти сведения фея Твиск почерпнула необычным образом. Любопытствуя по поводу того, что поделывает ее рыжеволосая дочь, Твиск посетила хижину Грайта и У айны как раз тогда, когда к ним нагрянула делегация короля Казмира. А впоследствии, спрятавшись на соломенной крыше, она подслушала причитания Уайны, сожалевшей о потерянном младенце Друне.
Друн был не вполне удовлетворен полученной информацией: «Кажется, мне больше хочется быть эльфом».
«Мы еще посмотрим, кем ты будешь, — вскочив на ноги, воскликнула Твиск. — А пока что ты у нас — принц Типпит, повелитель всех первоцветов!»
Некоторое время дела на Придурковатой поляне шли своим чередом, и Друн старался не думать о неприятном вопросе своего происхождения. В конце концов, король Тробиус владел чудесными тайнами волшебства и в свое время, когда Тробиус будет в духе и Друн его вежливо об этом попросит, конечно же запросто превратит Друна в эльфа.
В обители фей только одно существо относилось к Друну с откровенной неприязнью: Фалаэль, эльф с девичьим лицом и телом мальчика, непрестанно изобретавший новые проказы. Фалаэль командовал двумя армиями мышей, наряженных в роскошные униформы. Первая армия красовалась в красных с золотом мундирах, а вторая носила голубые камзолы с белыми отворотами и серебряные шлемы. Они храбро маршировали навстречу с противоположных сторон поляны и устраивали великую битву, а феи Щекотной обители аплодировали доблести победителей и оплакивали падших героев.
Кроме того, Фалаэль был изрядным музыкантом. Он собрал оркестр из ежей, горностаев, ворон и ящериц и научил их пользоваться разными инструментами. Они играли так хорошо и мелодично, что король Тробиус позволил им исполнить «Великую павану» на весеннее равноденствие. Впоследствии, однако, Фалаэлю надоело заниматься оркестром. Вороны разлетелись, два горностая-контрабасиста напали на ежа, барабанившего с чрезмерным усердием, и ансамбль распался.
После этого, изнывая от скуки, Фалаэль решил превратить нос Друна в длинного зеленого угря, который, изогнувшись головой назад, гипнотизировал Друна неподвижным взглядом. Испуганный и расстроенный Друн, естественно, прибежал к своей мачехе Твиск, та возмущенно пожаловалась королю Тробиусу, а король вынес справедливый приговор: лишил Фалаэля дара речи на восемь дней, что с точки зрения болтливого эльфа было жестоким наказанием.
Отбыв восемь дней немоты, Фалаэль продолжал молчать еще три дня — исключительно из свойственного ему извращенного упрямства. На четвертый день он подошел к Друну: «Ябеда! Из-за тебя мне пришлось претерпеть унижение — мне, Фалаэлю, превосходящему всех множеством талантов! Почему тебя удивляет мое негодование?»
«Не забывай, что я не превращал твой нос в угря!» — с достоинством ответил Друн.
«Чья
вина в том, что ты не понимаешь шуток? И почему бы ты стал уродовать мое прекрасное лицо? У тебя-то вообще не лицо, а комок теста с двумя сливами вместо глаз! Вульгарная физиономия, отражающая глупости, блуждающие в пустой башке! Но чего еще ожидать от простого смертного?» — торжествующий Фалаэль подскочил в воздух, трижды кувыркнулся и, застыв в позе античного героя, величественно поплыл над поляной.Друн нашел фею Твиск: «Это правда, что я — смертный? И мне никогда не стать эльфом?»
Пристально взглянув на него, Твиск ответила не сразу: «Да, ты смертен. И ты никогда не станешь эльфом».
Друн еще не совсем понимал, что произошло, но с этой минуты его жизнь изменилась. Безмятежная невинность привычных забав стала напряженной, эльфы и феи искоса наблюдали за ним, и с каждым днем он чувствовал все большее отчуждение.
На Придурковатой поляне настало лето. Однажды утром Твиск подошла к Друну и произнесла голосом, похожим на перезвон серебряных колокольчиков: «Время пришло. Тебе пора покинуть обитель и найти собственный путь в этом мире».
Друн стоял, пораженный горем, слезы катились по его щекам. «Теперь тебя зовут Друн, — продолжала Твиск. — Ты сын принца и принцессы, но оба они исчезли с лица земли, так что искать их бессмысленно».
«Но куда же я пойду?»
«Куда дует ветер? Иди туда, куда тебя приведет судьба!»
Друн отвернулся и собрался уходить — слезы слепили его.
«Постой! — окликнула его Твиск. — Все собрались, чтобы с тобой попрощаться. Ты не уйдешь без наших подарков».
Обитатели Придурковатой поляны, приунывшие вопреки обыкновению, пожелали Друну счастливого пути. Король Тробиус провозгласил: «Типпит — или Друн, как тебя следует именовать отныне! Время пришло! Сегодня ты сожалеешь о том, что расстаешься с нами, потому что мы рядом, потому что, кроме нас, ты никого не знаешь. Но скоро мы погаснем в твоей памяти, как искры костра, разлетаясь, гаснут во мраке ночи. Когда ты состаришься, ты сам будешь удивляться странным снам своего детства».
Эльфы и феи окружили Друна, плача и смеясь. Они нарядили его в прекрасную одежду: темно-зеленый камзол с серебряными пуговицами, синие бриджи из крепкой льняной саржи, зеленые чулки, черные башмаки и черную шапочку с загнутыми полями, заостренным козырьком и алым плюмажем.
Кузнец Флинк подарил Друну волшебную шпагу: «Эту шпагу зовут Дассенах. Она будет расти вместе с тобой, всегда подходя тебе по росту. Ее лезвие никогда не затупится, и тебе стоит только позвать ее, как она очутится у тебя в руке».
Боаб надел ему на шею цепочку с медальоном: «Это талисман, отгоняющий страх. Носи с собой этот черный камень в оправе, и тебя никогда не покинет отвага!»
Эльф Нисмус подарил ему свирель: «Пусть тебя сопровождает музыка. Где бы ты ни заиграл, все вокруг начнут танцевать, и в компании с тобой всегда будет весело».
Король Тробиус и королева Боссума поцеловали Друна в лоб. Королева дала ему небольшой кошель, содержавший золотую крону, серебряный флорин и медный грош. «Это волшебный кошель, — сказала она. — Он никогда не опустеет; больше того, если ты дашь кому-нибудь монету, но захочешь, чтобы она вернулась, тебе стоит только постучать по кошельку, и монета прилетит обратно!»
«А теперь храбро иди вперед! — кивнул король Тробиус. — Ступай своей дорогой и не оглядывайся — если оглянешься, семь лет тебе не будет сопутствовать удача. Только так можно покинуть обитель фей!»
Друн отвернулся и зашагал по Придурковатой поляне, глядя только перед собой. Фалаэль, сидевший поодаль, не принимал участия в прощальной церемонии. Но теперь он отправил вслед за Друном зачарованный пузырь звука, который никто не мог услышать. Плывя над поляной, пузырь догнал Друна и неожиданно лопнул у него за спиной: «Друн! Друн! Один момент!»