Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Прошла ночь, наступило утро. В полдень у Сульдрун начались схватки. Перед заходом солнца — истощенная, с темными кругами под глазами, но относительно жизнерадостная — принцесса родила сына, которого нарекла Друном в честь данайского бога-героя, правителя миров Арктура.
Эйирме вымыла Друна и завернула его в чистые пеленки. Позже, вечером, она вернулась с небольшой коробкой. Выше по склону, под оливковыми деревьями, она вырыла неглубокую могилу и без церемоний бросила в нее мертвого младенца. Коробку она сожгла в очаге часовни. Сульдрун лежала на кушетке и наблюдала за кормилицей большими глазами.
Когда
«Я боюсь, Эйирме!» — тихо отозвалась Сульдрун.
Большие круглые плечи Эйирме поежились: «Я тоже боюсь, по правде говоря. Как бы то ни было, мы сделали все, что могли».
Брат Умфред сидел перед столешницей из черного дерева, инкрустированного слоновой костью, напротив королевы Соллас. Он изучал с огромным сосредоточением несколько деревянных дощечек с вырезанными на них таинственными символами, понятными, по-видимому, только просвещенному священнослужителю. По обеим сторонам столешницы горели восковые свечи, ароматизированные душистым перцем.
Умфред неожиданно пригнулся, изображая изумление: «Может ли это быть? В королевской семье родился еще один ребенок?»
Королева Соллас гортанно рассмеялась: «Брось эти шутки, Умфред. Какая чепуха!»
«Знаки не оставляют сомнений! Синяя звезда остается в гроте нимфы Мерлеах. Камбианус восходит к седьмому полуаспекту. И здесь, и здесь — смотрите, ваше величество! — другие восхождения. Иное истолкование невозможно. Время наступило. Многоуважаемая королева, необходимо вызвать вашу свиту и провести инспекцию. Только ваша мудрость позволит решить этот вопрос!»
«Инспекцию? Ты имеешь в виду…» — внезапная догадка заставила королеву замолчать.
«Я знаю только то, о чем свидетельствуют сочетания знаков».
Королева Соллас тяжело поднялась на ноги и вызвала дам из соседней гостиной: «Пойдемте! Нам заблагорассудилось прогуляться на свежем воздухе».
Болтая, смеясь и жалуясь на необходимость приложения чрезмерных усилий, стайка фрейлин последовала за королевой — та промаршировала вдоль сводчатой галереи, протиснулась в проем услужливо открытой перед ней дощатой двери в стене и, с трудом сохраняя равновесие, спустилась по каменистой тропе к часовне.
Сульдрун вышла навстречу. Она сразу поняла, зачем явилась вся эта толпа.
Соллас критически смерила ее взглядом: «Сульдрун, почему мне рассказывают про тебя какую-то чепуху?»
«Какую чепуху, ваше величество?»
«Говорят, что ты беременна. Вижу, что это не так — и на том спасибо. Жрец, гадания тебя обманули».
«Мадам, гороскоп однозначен — здесь практически не может быть ошибки».
«Но посмотри сам!»
Брат Умфред нахмурился, подергивая пальцами подбородок: «Судя по всему, она уже не беременна».
Несколько секунд королева Соллас стояла, тупо уставившись на монаха, после чего резко повернулась, подошла к двери в часовню и заглянула внутрь: «Здесь нет никакого ребенка».
«Значит, по-видимому,
он где-то в другом месте».Окончательно потеряв терпение, королева гневно повернулась к дочери: «Немедленно прекрати притворяться и говори правду!»
«Если имеет место сговор, его будет нетрудно раскрыть», — задумчиво добавил брат Умфред.
Сульдрун бросила на монаха презрительный взгляд: «Я родила девочку. Она открыла глаза и увидела, как жесток этот мир, какие страдания сулила ей жизнь. И она закрыла глаза навсегда. Меня охватила великая скорбь, я похоронила ее под оливками».
Королева Соллас раздраженно махнула рукой и подозвала пажа: «Позови короля — этот вопрос следует решать ему, а не мне. Сама я никогда бы не заперла здесь девушку в одиночестве».
Король Казмир явился явно не в духе, о чем свидетельствовало его лицо, мрачное и неподвижное, как маска.
Казмир уставился на Сульдрун: «Каковы факты?»
«Я родила девочку. Она умерла».
Казмир тут же вспомнил предсказание ведьмы Десмёи, относившееся к первородному сыну принцессы: «Девочку? Ты уверена?»
Сульдрун не привыкла притворяться. Она кивнула: «Я похоронила ее на склоне».
Переводя взгляд с одного лица на другое, король Казмир ткнул пальцем в сторону монаха: «Ага, жрец! Эта работа как раз для тебя, с твоими жеманными обрядами и ханжескими сплетнями. Принеси сюда труп».
Кипя от злости, но не посмев ее как-либо выразить, брат Умфред смиренно склонил голову и направился к могиле. Солнце уже бросало последние вечерние лучи на склон холма; монах стал раскидывать белыми руками влажную черную землю. На глубине меньше одного локтя он заметил льняное полотно, в которое был завернут трупик. Пока Умфред расчищал остатки земли, края полотна раздвинулись, открыв голову мертвого младенца. Брат Умфред застыл, склонившись над могилой. В уме монаха быстро пронеслись образы и отголоски унизительной ночной потасовки с Эйласом. Умфред принял решение — образы и отголоски сдуло, как ветром. Взяв на руки мертвого младенца, завернутого в полотно, он доставил ношу к часовне и положил ее перед королем.
«Ваше величество! Перед вами тело младенца женского пола, — объявил жрец. — Это не ребенок Сульдрун. Это другой ребенок, над которым я свершил погребальный обряд три или четыре дня тому назад. Это ублюдок полоумной крестьянки по имени Мегвет, зачатый конюхом Ральфом».
Из груди короля Казмира вырвался резкий смешок: «Значит, меня хотят надуть?» Повернувшись к сопровождавшей его охране, он подозвал сержанта: «Отведи жреца к матери ублюдка; возьмите с собой труп и выведайте всю подноготную. Если подменили живого младенца, принесите его ко мне».
Посетители удалились из сада, и Сульдрун осталась одна в лучах прибывающей луны.
Сержант, в сопровождении брата Умфреда, нанес визит Мегвет, тут же сообщившей, что тело младенца было передано Эйирме с целью погребения.
Сержант привел в Хайдион не только слабоумную Мегвет, но и старую кормилицу принцессы.
Эйирме униженно обратилась к королю: «Ваше величество, если я что-то сделала не так, то исключительно из любви к вашей благословенной дочери, принцессе Сульдрун, не заслужившей такое печальное существование».