Сад вечерних туманов

– Вы это о чем?

– Его не интернировали во время Оккупации. И он не дал Маджубе попасть джапам в лапы.

– Аритомо ходатайствовал за него.

– Накамура Аритомо, – вновь блеснула эта его тоненькая улыбочка. – А-а, разумеется. Я удивлен, что Трибунал по военным преступлениям его дело не рассматривал.

– По-вашему, Магнус помогает К-Там?

– А почему нет? Не очень-то он расположен к британцам, верно?

– На то у него есть свои причины.

– И К-Ты никогда не нападали на Маджубу, – поднял Олдрич указательный палец. – Ни разу.

– Тут еще многие фермы не подвергались нападениям, – отвергла его предположение я. – Если главари коммунистов и впрямь используют Камероны в качестве своей базы, как вы сказали, для них смысла нет нападать на нас, так ведь? Внимание им ни к чему.

– Кое-кто из плантаторов платил К-Там отступные, чтобы они держались подальше от их земли, – сказал Олдрич.

– Эти слухи носятся с первых дней Чрезвычайного положения, – отмахнулась я. – С чего это у вас такой интерес к Магнусу? Вы располагаете доказательствами, что он откупается от К-Тов?

– Нам бы хотелось, чтобы вы держали глаза открытыми на любую необычную деятельность на этой плантации и сообщали нам, если заметите или услышите что-то, что нам следует знать, – заявил Олдрич. – Держите нас в курсе того, что затевает Магнус.

– Хотите, чтоб я шпионила за ним?

Улыбка на лице шефа спецслужбы осталась неизменной.

– У вас идеальное положение, чтобы помочь нам, мисс Тео. Вы живете здесь уже… сколько?.. пять месяцев? Шесть? Вы – часть здешнего пейзажа. Приехать сюда, чтобы учиться под руководством джапа, – это так необычно, так, да будет позволено мне сказать, вызывающе. Никто не заподозрит вас в том, что вы работаете на нас.

Я прибавила шагу, уходя от него, но он остановил меня:

– Еще у спецслужбы есть интерес и к вашему джапу-садовнику. Нам весьма любопытно знать, что он здесь делает. Мы же не хотим, чтоб его пришлось депортировать, не так ли?

– На каких основаниях?

Как я ни уговаривала себя не поддаваться запугиванию, приходилось бороться с поднимавшимся в душе страхом. При Чрезвычайном положении куча законов наделяла силы безопасности почти неограниченной властью в делах, имеющих отношение к мятежу.

– О, не стоит беспокоиться. Я уверен, мы что-нибудь придумаем.

– Тогда я подожду, когда вы именно это и сделаете.

Повернувшись, я широко зашагала к чайной фабрике, предоставив ему следовать за мной.

За время, проведенное в Югири, я стала понемногу ощущать, что сад в какой-то мере стал и моим. Показывать его другим, в нем не работавшим, уже представлялось мне надругательством над чем-то личным, что я разделяла только с Аритомо. Я была последней, кто вышел из машины, когда мы прибыли к входу в Югири. Я не ждала от себя такого внутреннего протеста против того, чтобы вести их в сад, и почти надеялась, что увижу Аритомо, который только и ждет, чтобы дать нам от ворот поворот.

– Ну так что, двинемся дальше? – выказал нетерпение Темплер.

Я дотронулась до деревянной таблички на стене, потом распахнула дверь.

Проследовав за мной в Югири, все умолкли.

Свет в саду выглядел мягче, задушевнее, а воздух четче – от стрелок желтеющих листьев бамбука. Повороты дорожки вносили разлад не только в нашу способность ориентироваться, но и в наши воспоминания, и уже через несколько минут мне показалось, что мы позабыли о мире, из которого только что пришли.

Леди Темплер с Эмили залопотали от изумления, когда дорожка вывела нас к краю пруда. Увидев сад по-новому – глазами этих людей, я еще раз убедилась в мастерстве Аритомо. Шесть поднимавшихся из воды узких камней напоминали мне пальцы, тянущиеся за волшебным мечом, брошенным в пучину вод. На какой-то миг я даже с недоумением подумала, отчего Аритомо не последовал совету в «Сакутей-ки» и не ограничил число камней пятью, как это он сделал в саду камней перед его домом.

– Пруд называется Усугумо, – сообщила я. – «Облачная дымка».

– Странное название для пруда, – заметил Верховный комиссар.

– Посмотри на воду, – посоветовала ему жена.

Ветер угомонился, и облака на водной глади походили на отражения лиц, заглянувших в колодец.

– Умну, – сказал Темплер.

– Я все собиралась спросить вас, что означает «Югири»? – обратилась ко мне леди Темплер.

– «Вечерние туманы».

– Название еще более очевидное, нежели «Облачная дымка». Должна признаться, я ожидала чего-нибудь более неопределенного.

– Югири – это персонаж из «Повести о Гэндзи» [196] . – По вежливому выражению на лице леди я поняла, что она понятия не имеет, о чем я говорю. – Он был сыном-первенцем принца Гэндзи.

– Как интересно. А павильон? У него тоже есть имя?

– Аритомо еще не решил, какое для него выбрать.

Верховный комиссар достал из сумки, которую нес его помощник, «лейку».

– Простите, мистер Накамура запретил любую фотосъемку в этом саду, – предостерегла я.

196

«Повесть о Гэндзи» – роман, одно из величайших произведений японской классической литературы XI в., авторство которого приписывается Мурасаки Сикибу, придворной даме императрицы Сёси.

Раздраженно глянув на меня, Темплер тем не менее сунул фотоаппарат обратно в сумку.

Аритомо ожидал нас возле своего дома, одетый в темно-синюю длинную рубашку из хлопка и в серые хакама. За исключением тех случаев, когда мы занимались стрельбой из лука, я никогда не видела его в традиционном японском одеянии.

– Как это мило с твоей стороны, Аритомо, позволить нам увидеть твой сад, – произнесла Эмили, держась ко мне поближе.

Он улыбнулся ей:

– Ты – всегда здесь желанный гость, Эмили.

– Ты тут много чего изменил, – заметил Магнус, присоединяясь к нам через минуту.

Аритомо отдал поклоны ему и чете Темплеров.

– Надеюсь, вы вполне довольны таким гидом, как Юн Линь.

– Она чудесна, – отозвалась леди Темплер, – такая знающая и увлеченная.

– У меня требовательный учитель, – сказала я, глядя на Аритомо.

– Павильон очарователен, – продолжила леди Темплер. – Вам и в самом деле следует назвать его как-то по-особенному…

– «Небесный Чертог», – произнес Аритомо.