Садовник из Очакова

Базар гудел, как невиданный птичий остров, только «птицы» на этом острове обладали резкими тенорами, альтами и баритонами. Изредка вырывалось в воздух непривычное уху сопрано, хвалившее свой товар.

На Игоря никто не обращал внимания, и это ему нравилось. Он, как талантливый шпион, наслаждался своим стопроцентным, как ему казалось, внедрением в «чужую» среду. Он ловил носом странные запахи, которые были странными тут только для него одного. Он замечал забавные странности в одежде людей, странной формы воротники пальто, даже странные ткани этих самых пальто и плащей. Но главное – в глазах людей ему виделся какой-то особый, почти радостный блеск, азарт жизни, который он никогда не замечал ни в Киеве, ни в Ирпене. «Может, они все чем-то себе глаза закапывают, чтобы так блестели? – подумал он. – Надо в местную аптеку зайти и спросить».

А в воздухе запахло рыбой, и слова «рыбные» стали прорываться сквозь массу других звучащих слов, смешавшихся уже в звуковую кашу.

– Глосики, глосики, – кричал незнакомый женский голос.

Игорь ускорил шаг, приближаясь к рыбным рядам. Увидел гроздья бычков, висевших под козырьком над прилавком.

– Сельдь бочковая, дунайская! – запела баритоном дородная невысокая торговка в чистом белом халате продавца, увидев перед собой симпатичного молодого милиционера.

Но Игорь прошел мимо.

– Кнуты, кнуты! – впереди прозвенел весело знакомый голос.

В душе у Игоря возникла некая физиологическая радость, и он даже смутился, боясь, как бы эту радость не заметили посторонние. Он замедлил шаг, остановился, когда увидел обладательницу звонкого голоса. Решил понаблюдать за ней.

Однако острый взгляд рыжей Вальки сразу приметил наблюдающего за ней милиционера.

– Эй, лейтенантик! Подходи, бери свеженькое! Тех-то глосиков уже съел? – Ее губы растянулись в улыбке.

Игорь послушно подошел, посмотрел внимательно на прилавок, над которым с ритмичностью дирижерской палочки двигалась веточка березы, отгоняя от рыбы назойливо жужжавших мух.

– Вот, – показала торговка взглядом на рядок рыбок со страшными мордами. – Бери кнутиков! Мама поджарит – оближешься!

– А глосиков нет? – Игорь поднял взгляд на Вальку.

– А че ж ты так поздно? Глосиков уже забрали! Их много не бывает! Ты скажи, я тебе завтра оставлю, сколько надо! – улыбнулась торговка.

– Оставьте килограмчик, – попросил Игорь, и взгляд сам сполз на грудь Вальки, красиво и выпукло выпиравшую под белым халатом.

– А я что-то не помню, что вы в халате были, – вырвалось у Игоря.

– Сегодня – санитарная проверка и конкурс на лучший прилавок, – пояснила Валька, поправляя рыжие волосы.

– А что вы после базара делаете? – спросил Игорь, вспомнив свой прошлый разговор с этой молодой привлекательной женщиной.

– Что, опять в ресторан позовете?! – усмехнулась Валька. – Я бы и пошла, только увидят ведь, а потом…

Игорь обрадовался:

– Так, может, не в ресторан?

Валька задумалась, забыла о своей рыбе.

– Там, от ворот направо, в парке скамейки есть, – показала она взглядом в сторону входа на базар. – Подходите туда к шести, посидим! Только лучше без формы…

– Без формы не могу, – жалобно проговорил Игорь. – Но в шесть буду! Точно!

Валька кивнула и тут же перевела взгляд на остановившуюся рядом старушку, рассматривавшую ее кнутиков.

– Берите, берите! Хоть для себя, хоть для кошки! Вкуснее песчаника! Сами знаете!

Игорь отошел. На лице царствовала самодовольная улыбка. Вдруг где-то рядом прозвучал резкий свисток. Игорь оглянулся и увидел в параллельном торговом ряду смятение, какого-то бегущего пацана, удирающего во всю прыть от милиционера. Увидел раздутые щеки милиционера, свистящего в свой свисток на лету и как-то неуклюже машущего руками, то ли держа их наготове, чтобы при необходимости оттолкнуть того, кто окажется на пути, то ли, наоборот, пытаясь жестами привлечь к беглецу внимание обывателей, чтобы помогли задержать воришку.

Игорь пригнулся, отошел, отвернулся к другому торговому ряду. Потом бочком-бочком в другую сторону. Прошел мимо молочного павильона и увидел еще одни ворота – боковой вход на базар. Вышел на короткую улочку и остановился как раз напротив «Рюмочной», устроенной на первом этаже двухэтажного кирпичного здания. Зашел. Подошел к прилавку и замер, встретившись взглядом с женщиной, лицо которой выражало беспокойство и возмущение. Желание заказать пятьдесят граммов тут же пропало. Он поводил взглядом по бутылкам, стоявшим на полке за спиной у женщины. Оглянулся, заметив за единственным столиком двух серовато одетых пенсионеров.

– У вас минеральная есть? – спросил осторожно.

– Газировка, – ответила женщина, и лицо ее смягчилось. – Двадцать копеек стакан.

Игорь вытащил из кармана сотенную, протянул продавщице.

– А копеечек у вас не будет? А то мы только открылись!

Игорь задумался. Вспомнил, как в прошлый раз рыжая Валька ему сдачу мелочью давала. Полез рукой в карман, вытащил пригоршню монет и, не глядя, протянул ее женщине.

Она сама взяла монетку с протянутой ладони. Зашипела газировка, наливаясь в стакан.

Выйдя на порог «Рюмочной», Игорь рукавом гимнастерки утер губы, не обратив внимания на старичка, бросившего на него удивленный взгляд. Прошелся до конца улицы, вышел к парку со скамейками, покрашенными в ярко-зеленый цвет, оглянулся по сторонам. Постоял пару минут в раздумье, да и побрел назад к дому Вани Самохина.

Промаявшись без дела несколько часов в доме Вани, Игорь без труда вернулся в оговоренное с Валькой время к парку возле базара. Прогулялся по заасфальтированным аллеям, вдохнул пахучей приморской осени, покосился на проходящих мимо, погруженных в свою жизнь и в свои мысли очаковцев. Потом присел на третью скамейку от начала аллеи со стороны базара. Осмотрел свою гимнастерку, бросил взгляд на чистенькие, словно только что выглаженные галифе, на сапоги, которые казались теперь удивительно удобными, будто бы сделанными «по ноге» опытным сапожником. «Они ведь были на пару размеров больше?!» – вспомнил Игорь. Вспомнил и пожал плечами. То, что размер сапог уменьшился, было не самым удивительным в происходящем с Игорем в последнее время. Самым удивительным было то, что он «пришел» в 1957 год на свидание с замужней женщиной, базарной торговкой, от которой, наверное, и ночью пахнет рыбой. С женщиной красивой, молодой, рыжеволосой, обладающей заметной чертовщинкой и в характере, и во взгляде.

Игорь бросил взгляд в сторону базара. Пока смотрел, левая рука вытащила из кармана золотые часы. Игорь открыл защитную гравированную пластину. Часы показывали шесть. Правая ладонь прошлась по выпиравшей из правого кармана галифе пачке сторублевок.

«Куда бы с ней пойти?» – задумался Игорь. Деньги не давали ему покоя. Ведь реально он мог потратить эти деньги только здесь, только сейчас. Там, то ли наверху, то ли внизу – бог его знает, где сейчас физически находится его время, его 2010-й год, – все эти бумажки, может, и стоили каких-то денег, но купить за них можно было бы только улыбку продавца, да и только, если тот обладал чувством юмора.

Мимо важно «проплывала» женщина в довольно элегантном ратиновом пальто мышиного цвета с поднятым воротником.

Она остановилась, посмотрела на милиционера приветливо, с улыбкой.

– Как там Петр Миронович? – спросила она.

Игорь растерялся на мгновение. Но только на мгновение.

– У него все в порядке, – сказал, отвечая женщине тоже приветливой улыбкой, за которой спряталось внезапное напряжение, боязнь, что сейчас последует еще какой-нибудь вопрос.

– Передавайте ему привет от Ирины Владимировны, он нам обещал прислать кого-то, чтобы перед детьми выступить…