Садовники Солнца

– Убедили, - рассеянно кивнул Илья.
– Я теперь только "лунатиками" занимаюсь. Ищу частности. Они представляются мне как отдельные понятные слова в потоке бессвязной речи, внятно произнесенные слова.

– Ты что?
– Полина не скрывала недоумения.
– Ты в самом деле считаешь хаотическую информацию речью? Ищешь в ней смысл?

– Нет, конечно. Волноводы, наверное, и есть волноводы - связующее звено... Команда - отчет о выполнении, опять команда... Но, может, кто-нибудь из медиумов понял команду?

Илья устало отстранил подставку с кассетами, и лентами. Он смотрел на Полину: ненавязчиво, ласково, будто приглашал вспомнить об их тайне, о тех безднах доверчивости, которые открылись им.

Полина замерла. Она дышала неровно и горячо, прикрыв глаза и покусывая губы. Смуглые руки ее, до сих пор свободно лежавшие на столе, вдруг напряглись, будто что-то отталкивали.

– Не надо, Илюшенька, - она покачала головой.
– Не смотри на меня так... Мы должны разгадать тайну Окна. А потом... Потом мы найдем остров. Необитаемый остров. Я не могу любить между делом, Ил. Да, да, я, наверное, бешеная, ненасытная, чересчур искренняя. Какое счастье, что я родилась именно теперь, а не в прошлые века. Тогда все путали, путали... И ничего не понимали до конца - ни душу, ни тело...

– Не обижай предков, - улыбнулся Илья.
– Ты несправедлива.

Просмотрев остальные ленты, он вызвал Антона.

– О-о-о!
– обрадовался кибернетик.
– Вы, конечно, не Норберт Винер, Илья, но кое-что в машинной логике соображаете. Вы знаете, что учудил наш общий друг? Знаете, откуда эта лавина перепланировок?

Илья пожал плечами:

– Наверное, увлекся театром. Смена декораций.

– Нет, нет!
– Антон замахал руками.
– Никаких отклонений. Наш друг всего-навсего развил целевую программу, причем в лучших традициях гуманизма.

– То есть?
– их разговор заинтересовал и Полину.

– О-о-о! Мы с вами не поняли элементарного, уважаемая Лоран. Я же всем говорил - на Станции великолепный мозг. Так вот. Целевая программа обязывает его производить корректировки нашего "изменяющегося мира" раз в шесть-семь месяцев. Верно я говорю?! Но программа рассчитана на нормальных людей, работающих в нормальных условиях. А у нас что? Одни неврастеники.

– И логический блок решил...
– начал Илья.

– Вот именно, вот именно, - экспансивный Антон чуть не захлопал в ладоши.
– Машина решила нас ублажать. И мебель перетаскивает, и Григом потчует.

– Ну и ладно, - Полина устало улыбнулась.
– На одну загадку меньше. А то уж очень неуютно было: за бортом амебы изощряются, а тут еще на Станции чудеса. Ты уж попроси свои машины, Антон. Пусть помогают нам. До конца исследований.

– До победного!
– согласился кибернетик.

– Послушай, Антон, - попросил Илья.
– Требуется помощь твоего "великолепного". Есть сейчас свободный канал?

– О-о-о!
– оживился кибернетик.
– Служба Солнца у меня вне очереди. Сколько исходной информации?

– Пустяк, - Илья приподнял ворох лент.
– Хочу систематизировать архив диагноста.

– Ладно, присылай.

Антон отключился.

Несколько минут в медотсеке царило молчание. Затем Полина резко отодвинула пульт управления диагностом, поднялась.

– Ты ведь не просто частности ищешь, Илья? Все они - в отчетах "лунатиков". Ты ищешь то, чего нет в отчетах. Ты ищешь Боль?

– Да!
– Илья упрямо сдвинул брови.
– Если боль чувствуешь только ты, то это, наверное, в самом деле частность, странный вторичный эффект, присущий только твоей психике. Но если это действительно Боль, то такое сильное чувство не может обойти других медиумов. Значит, другие тоже мучаются и... тоже скрывают. А раз так, то Большая Боль - суть реальность и реальность чрезвычайно странная для волновода хаотической информации. Ты же знаешь я бывший хирург, для меня боль слишком знакомый симптом.

Полина поморщилась.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, - с досадой сказала она.
– Но все равно - не мучай людей, Илья. Им и без тебя тошно. Это моя боль, мне за нее и расплачиваться. Отправь меня на Землю - и дело с концом.

– Буду рад, - Илья приоткрыл дверь и заглянул в бокс, куда поместили после операции Исаева. Иван дремал или делал вид, что дремлет.
– Это нелепо звучит, но я в самом деле буду рад, если твоя боль окажется только твоей.

Станция спала.

Было около трех условной ночи.

– Дин-дон, дин-дон!
– отозвался колокольчик, и Илья, мгновенно сбросив покрывало сна, пригласил видеовизитера. Однако объем экрана не зажегся.

– Ваш срочный заказ выполнен, - сообщил бесцветный голос большого логического.
– Информация обработана. Данные анализа отосланы.

Илья поспешно взял из окошка, доставки тонкий рулончик, развернул ленту.

– Так, та-а-ак, - бормотал он, всматриваясь в кривые графиков.
– Пусто, пусто, и слава богу, что пусто. И здесь - норма. Прекрасно. Тоже пре...

Он замер.

"Это оно!
– подумал Илья.
– Четыре случая, как у Полины... Но пики на ленте, что за пики?! Они в несколько раз выше, чем на контрольной ленте Лоран. Значит... Бедняга, как он выдерживал? Как он мог выдержать такое!"

Ефремов поспешно надел тяжелый кокон формы. И сразу же тихий голос Помощника обрадованно прошелестел в сознании:

– Требуется ли помощь? Определите сферу моих действий.

– Я еще сферу своих не определил, - вздохнул Илья.
– В общем так. Сейчас будет сплошная юриспруденция прошлых веков: сначала изобличение, потом дознание. А ты веди протокол - то есть фиксируй наш разговор.

В коридорах Станции не было ни души. Илья нашел нужную дверь, положил руку на белый квадратик вызова и не убирал ее до тех пор, пока дверь не распахнулась.

– Позвольте, - сказал Илья и, не ожидая приглашения, шагнул в каюту. "Для начала неплохо, - подумал он.
– Противник ошарашен моей немыслимой бесцеремонностью, моей бестактностью - ворваться к человеку среди ночи!"

– Что-нибудь случилось?
– спокойно поинтересовался Юрген Шварц.
– Вы... так неожиданно да еще при полном параде.

– Помните, Юрген, нашу первую встречу?
– Илья присел, а Шварц, чью костлявость и нескладность не мог скрыть даже пушистый халат, стоял возле дивана.
– Вы тогда заявили, что это по моей части - разобраться в аномалиях психики отдельных исследователей. Я внял вашему совету и разобрался! Я даже больше сделал: теперь я определенно знаю, почему вы, когда остальные с нетерпением ожидали выброса Скупой, сидели в кресле и вас снедала дикая тоска.

– Любопытно, - Шварц отпрянул в тень, затаившуюся в углу каюты.
– Вы говорите так, будто я преступник, а вы - удачливый детектив.