Сады Луны (др. перевод)

Он оглядел собравшихся и хотел было продолжить, но вдруг обратил внимание на странную тишину, воцарившуюся за столом. Позабыв про игру, собравшиеся глядели на него. Паран вспотел.

– Судя по тому, что мне довелось видеть, я готов поверить этим слухам, – с нажимом проговорил Паран. – Должен вам сказать: если я умру от удара ножом в спину, это будет даже лучше, поскольку я его заслужил. Иначе мне все это крупно не понравится.

Капитан затянул ремень и встал.

– Передайте сержанту, он найдет меня в казарме. Мне бы хотелось поговорить с ним еще до официального представления.

Еж медленно кивнул.

– Будет исполнено, капитан. Вы что, уже уходите? Не хотите сыграть с нами разок?

Паран покачал головой и улыбнулся краешком губ.

– Негоже, когда офицер забирает деньги у своих подчиненных.

– Мы это запомним. Честно говоря, очень хочется взглянуть, как наши денежки перетекут в ваш карман.

– Я подумаю, – бросил, уходя, Паран.

Пока он проталкивался к выходу, его поразило новое ощущение, нараставшее внутри, – ощущение собственной незначительности. Ощущение это застигло его врасплох. Он вспомнил, сколько высокомерия, надменности и тщеславия вбивали в него начиная с детских лет. Все это продолжалось и потом, даже в имперской Военно-морской академии. Высокомерие и надменность не умерли в нем – они удалились в самый дальний уголок сознания и затаились там.

Пока на его жизненном пути не встретилась адъюнктесса, военная карьера представлялась Парану достаточно простым и легким делом. В академии многое решалось путем едва заметных движений глаз и таких же едва заметных кивков головы. Останься он в Анте, возможно, все это продолжалось бы и поныне. Но империя вела свои войны за тысячи лиг от столицы. Здесь всем было ровным счетом наплевать, какого он происхождения и каким влиянием пользуется в высоких столичных кругах. Заикнись он о чем-то подобном здесь, и его шансы на скорую гибель резко возрастут. Если бы не миссия, возложенная на него адъюнктессой, он пребывал бы в полной растерянности. Командовать людьми, не раз бывавшими в кромешном аду!

Паран толкнул дверь питейного заведения и вышел на улицу. Ничего удивительного, что армии покойного императора с такой легкостью покорили феодальные королевства и сделали их частями растущей империи. Паран вдруг обрадовался пятнам на плаще и мундире: он хоть не будет выглядеть белой вороной.

От заведения Кнобба к казарме вела узкая улочка. На ней было сумрачно; дневной свет скрадывали высокие стены домов и выцветшие навесы над обшарпанными балконами. Капитан знал: этот город уже не поднимется. Славные дни Крепыша давно прошли. Городским властям еще хватило сил, чтобы войти в союз с Дитя Луны, но союз, скорее всего, был чем-то выгоден хозяину базальтовой крепости. Он не нуждался в их поддержке. Местная знать может пыжиться, блистать драгоценностями и произносить помпезные слова, но фундаменты и стропила их зданий давно прогнили. Знакомая картина. Видно, время родовой знати везде подходит к концу.

Едва слышимый звук чьих-то шагов заставил Парана обернуться. Кто-то догонял его, но лицо неизвестного скрывалось в тени. Паран вскрикнул и схватился за меч. Неизвестный подошел почти вплотную. Повеяло ледяным ветром. Увидев в обеих руках неизвестного по мечу, капитан отступил. Он наклонился, успев наполовину вытащить свой меч. Нападавший сделал выпад левой рукой. Паран запрокинул голову и подался плечом, дабы загородиться от меча. Напрасно; блестящее лезвие даже не коснулось его плеча. Вместо этого нападавший ударил капитана кинжалом в грудь. Парана обожгло. Последовал второй удар – теперь уже мечом в бок. Парану в рот хлынула струя крови. Он застонал и, кашляя, упал на стену, потом сполз вниз. Пальцы царапали скользкие и влажные камни, оставляя на них борозды от ногтей.

Парана окутала темнота. В ней пропали все мысли, все ощущения, кроме одного – огорчения. Затем в ушах послышался слабый звон, как будто по булыжникам прыгала монетка. Монетка вращалась, словно юла. Темнота отступила.

– Скользко тут, – произнес кто-то тоненьким голоском. – Я удивлен.

Выговор показался Парану очень знакомым. Где он слышал такую речь? Ах да, в детстве. Так говорили купцы, партнеры отца по виноторговле.

Оказывается, незнакомцев было двое. Первому голосу ответил второй, раздавшись почти над ухом Парана.

– Никак за мной следят?

Задавший вопрос был уроженцем Итко Кана. А может, уроженкой? Голос похож на девичий или даже детский. Голос его убийцы.

– Совпадение, – со смехом ответил первый голос. – Кто-то… вернее, что-то проникло на наш Путь. Без приглашения. Мои гончие охотятся.

– Я не верю в совпадение.

Раздался новый смешок.

– Я тоже не верю. Два года назад мы затеяли свою игру. Простое сведение старых счетов. Похоже, в этом городе мы столкнулись еще с чьей-то игрой.

– С чьей?

– Довольно скоро я дам тебе ответ.

– Не отвлекайся, Амманас. Нашей целью остается Ласэна и развал империи, которой она незаконно правит.

– Я всегда безоговорочно верил в тебя, Котиллион, и продолжаю верить.

– Мне пора возвращаться, – произнес девичий голос.

– Разумеется. Так это его послала Лорна, чтобы тебя разыскать?

– Думаю, что да. В любом случае, это попортит ей настроение.

– А нам это надо?

Оба голоса удалялись. В голове Парана остался лишь один звук. Легкий звенящий звук непрерывно вращающейся монеты.

ГЛАВА 4

Трудно о них писать…трудно среди бесконечных легендправды искать крупицы —те, что и по сей деньбередят старые раны…Минувшее вспыхивало в их глазах,как объятые пламенем стены;вспыхивало на мгновенье,чтобы тут же погаснуть.Их прошлое замкнуто в них;и каждому сужденонеслышно построиться в цепьна берегу реки,чье имяони называть не желают…«Сжигатели мостов» (IV.i.). Тук-младший (р. 1141)

– Хохолок совсем спятил! – сердито сверкая глазами на Бурдюка, сказала Дырявый Парус. – Он и раньше казался мне малость повернутым, но сейчас он прогрызает дыры в своих же Путях. Хаосом ему захотелось полакомиться. Хуже всего, что он делается могущественнее и опаснее.

Встреча происходила во временном жилище колдуньи. Ей отвели две комнаты. В первой она принимала сейчас «сжигателей мостов», вторая служила спальней. Уцелела даже крепкая дубовая дверь между комнатами; по нынешним меркам – большая роскошь. Прежние хозяева забрали с собой все, что смогли унести, оставив лишь самую громоздкую мебель.

Гостей было четверо: Бурдюк, Быстрый Бен, Калам и взводный сапер Скрипач. Окно из предосторожности закрыли, входную дверь – тоже, но никто из собравшихся, казалось, не замечал нараставшей духоты.

– Ты права: он спятил, – отозвался Быстрый Бен, поглядывая на неподвижно сидящего Бурдюка. – Но мы так и знали, что он спятит. Чтоб мне грызть хвост Фенира – он же теперь кукла! Деревянная кукла. Вот его и крючит во все стороны.

– Что значит крючит? – удивился Бурдюк. – Ты же говорил, он будет нашим прикрытием. Вспомни-ка.