Сады Солнца

Когда все расходились, друзья частенько устраивали спарринг на туго натянутом полотнище ринга. Билли с его длинными руками, резкими крюками и прямыми обычно забивал Кэша. Да Билли был и умней — но без способностей к математике, которая и запустила Кэша в космос, отправила на Луну и дальше, в систему Сатурна и на Тихую войну.

— Ты, наверное, удивляешься тому, что нам повезло встретиться, — с лукавой усмешкой заметил Билли.

— Наверное же, не по чистой случайности.

— Суть в том, что нам всегда нужны хорошие пилоты.

— АР-корпусу или дяде Говарду? — спросил Кэш.

— Ну это ж практически одно и то же. Дядя Говард, в общем и целом, заведует складами в Бастропе. Дядя просил передать тебе, что если захочешь — у нас есть вакансия.

— Можешь сказать дяде, что я благодарен за предложение. Но, мне кажется, я не слишком подхожу для АР. И без обид. Уж что есть, то есть.

— Если ты думаешь про свое прошлое — мы с этим уж сладим. Нам все равно, что там было или не было, — сказал Билли. — Мы — твоя семья. А свои держатся друг за друга, несмотря ни на что.

— У меня уже есть работа, — возразил Кэш.

— Ненадолго. Твои приятели выживают лишь потому, что платят кое–кому и те не замечают происходящего у них под носом. Но я слыхал, что близится чистка местных продажных чиновников. Братишка, могут замести за компанию и тебя. В общем, выбор твой. Если надумаешь к нам — звони в любое время, — сообщил Билли, вынул сложенный листок бумаги из кармана комбинезона и положил на стойку.

— Вам нужен пилот? — спросил Кэш.

— Ну да.

— А о каких самолетах идет речь?

4

Апрель, Берег Фона, Земля Грейама, Антарктида. Начинается зима, света становится все меньше. Солнце клонится к финалу своего короткого пути над морем Уэдделла за кормой бразильского фрегата, раньше называвшегося «Адмирал Жоао Нахтергэл», а теперь переименованного в честь убитого эко–святого Оскара Финнегана Рамоса. Топорщащаяся выступами, штырями и антеннами надстройка фрегата четко обрисована багровым сиянием позади. Корабль идет к берегу по радару и ГПС, режет слой смерзшихся ледяных обломков, распихивает небольшие айсберги.

Ночь. Заснеженная гряда — хребет полуострова — кажется блеклой и призрачной на фоне черного звездного неба. За пару километров от берега корабль спускает на воду пять больших надувных лодок со штурмовиками Третьей ударной бригады. На солдатах кевларовая броня поверх зимней одежды, они горбятся, защищая оружие и снаряжение от ледяных брызг. Лодки тяжело идут по большим волнам, заходят в устье фьорда, видят на берегу россыпь огней. Минуты — и над головами раздается вой, низко и быстро несутся самонаводящиеся снаряды рельсовой пушки фрегата. Вздрагивает земля. Ночь расцвечивается оранжевым пламенем, грохочут разрывы. Снаряды с идеальной точностью поражают цели. Надувные лодки скользят к берегу, к горящим домам и их горящим отражениям в черной воде. Пламя рвется к небу, дым столбом. Лодки пристают к заснеженному пляжу, солдаты выскакивают, бегут налево, направо — к лабораториям и разбитым зданиям исследовательского комплекса, к жилому дому, стоящему на хребте над фьордом.

Среди лабораторных зданий вспыхивают краткие перестрелки, но оборону сокрушают за считаные минуты. Не проходит и часа, как все выжившие ученые, техники и обслуживающий персонал сидят рядами на снежном берегу в свете мощных прожекторов, сцепив руки на затылке. Солдаты ходят между рядами и выясняют, кто есть кто, портативными считывателями ДНК.

Старших ученых, администраторов и начальника охраны под конвоем ведут в дом, где устроил штаб полковник Фредерико Пессанья. Террасы дома почернели от взрывов ракет, испещрены ямками от пуль. Стеклянная стена разбита. Пошел снег, ветер несет его сухие колючие хлопья, наметает сугробы в комнатах. Полковник Пессанья сидит в гостиной у пылающего камина, где горят обломки мебели, пьет коньяк и наблюдает за допросом пленных. Полковник почти пьян и очень зол. Стало ясно, что о нападении знали заранее.

Семьи ученых и персонала эвакуировали в лагерь у начала фьорда, в зданиях, обстрелянных самонаводящимися снарядами, не обнаружили трупов, защитники были хорошо вооружены и оборонялись на подготовленных позициях. И — никаких следов главы комплекса. Никто из пленных не знал, куда он делся.

Уже под утро полковник велел привести к нему двух главных ученых и начальника охраны, раздеть и поставить их, голых и дрожащих, на колени на белый ковер, теперь испятнанный грязными солдатскими сапогами. Полковник спросил, кто сообщил о рейде, когда удрал начальник и где он прячется. Пленные сказали, что не знают про источник информации, босс исчез два дня назад, никому не известно, куда он делся. Полковник Пессанья достал пистолет и выстрелил ученым в голову, встал перед начальником охраны, упер ему дуло в лоб и задал те же три вопроса. Тело пленного покрывали распухающие шрамы и синяки, нос был сломан, глаз заплыл. Но он спокойно посмотрел за полковника оставшимся глазом и дал те же ответы, что и прежде.

— Мои люди привезут завтра твою семью, — пообещал полковник. — Либо она останется на свободе — либо умрет. Выбор за тобой.

— Полковник, он не сказал мне, куда уходит. А я не спрашивал. Поставьте себя на его место. Спросите себя, что бы вы сделали. Ведь то же самое.

— Как он удрал от вас? На вертолете? Лодке?

— Я полагаю, он именно ушел. Пешком, — сказал начальник охраны.

— Ты полагаешь? Ты не видел, как он уходил?

— Он ушел ночью. Лодки остались на месте, вертолет — на посадочной площадке. Значит, он ушел пешком.

— Я слышал, что он ушел не один. Это правда? — спросил полковник.

— Он забрал с собой двоих моих людей.

— Ты же их непосредственный командир! Отчего они не сказали тебе, куда идут?

— Полковник, я — начальник охраны, а не всей базы. Они не сказали мне, куда уходят, потому что я сказал им не говорить, — ответил тот.

— Ты долго прожил здесь?

— Одиннадцать лет.

— Знаешь местность? — спросил полковник.

— Конечно.

— Ты ходил по окрестностям. Исследовал их.

— Так часто, как мог, — подтвердил он.

— И куда бы ты пошел, если бы хотел спрятаться?

— Идти вдоль побережья невозможно: слишком много заливов и фьордов. Все, кто уходит отсюда пешком, должны подниматься в горы.

— Значит, он пошел туда, — задумчиво сказал полковник. — К какому–нибудь известному тебе месту. Хижине, бункеру.

— Я не знаю, куда он пошел. Можете меня застрелить, но я и в самом деле не знаю.

— Застрелить? Хм. Нет, не сейчас. А вот твоего ребенка — очень даже. Твоей младшенькой, если не ошибаюсь, пять. Так ее вести сюда?

Начальник охраны начал высказывать то, что думает о полковнике, — длинно и непристойно. Потом выдохся и умолк.

— Уже все? — осведомился полковник. — Теперь подумай хорошенько. Тот человек — уже не твой начальник. Ты ничего не должен ему. Своей семье — да, должен. А ему — ничего. Куда он пошел?

— Я не знаю! Я и в самом деле не знаю!

Полковник спросил у капитана, проводившего допрос:

— Остальные сказали то же самое?

— Да, сэр.

— Ответы подтвердили с МРТ?