Сады Солнца

— Сломанные ребра срастаются на удивление быстро, — сообщила Эми. — Твой нос уже не будет выглядеть так благородно, как раньше, — но срастается тоже. Кстати, ты не испытывал в последнее время головокружений, дурноты, потери ориентации?

— А, надо думать, моя болезнь прогрессирует?

— Тесты показывают повреждения периферической нервной системы. Естественный процесс — не медленнее и не быстрее ожидаемого.

— Так вот почему Эдз смог побить меня, — заметил Фелис.

— Вот с таким–то отношением ты и угодил в переделку, — укоризненно сказала Эми, и он сжался под ее суровым взглядом.

Ведь он понимал: Эми права. Он–то считал себя непохожим на остальных заключенных и надзирателей — целиком сам по себе, сильный, обреченный на смерть жуткой неизлечимой болезнью, неуязвимый, благородный, доблестный. Эдз показал, что подобное мнение о себе — глупое заблуждение. Фелис Готтшалк — такой же человек, как и все остальные. Наверное, за это стоит быть благодарным и не следует ненавидеть Эдза — но Фелис не мог побороть ненависть. Быть может, это тоже признак того, что он — такой же человек, как и всякий другой.

3

Приграничный лагерь части 897 АР представлял собой ряд бараков–полуцилиндров из гофрированного металла, примостившийся у основания башен и цистерн фабрики, производящей почву. На юге стальной лентой блестела Платтер–ривер, вьющаяся среди восстановленных зарослей тростника и лугов. Вокруг нее лежала голая пустыня, лишенная почвы столетием чудовищных бурь, обширная бесплодная земля, испещренная расщелинами, провалами, ложбинами, выметенная неугомонными ветрами. Ветрами, которые завывали в скалах, трепали жесткую выносливую траву, сумевшую уцепиться за ломаные камни. Ветер кружил песок вокруг кавалькады, направляющейся к лагерю, трепал плащи и пончо — словно из прошлого, из легенды Дикого Запада вынырнула лихая банда и ушла в алое пламя заката.

Авангард прибыл в лагерь еще несколько часов назад. Когда всадники показались на гребне и пошли вниз по древнему шоссе, у ворот лагеря собралась небольшая толпа, радостно орущая, ухающая и улюлюкающая. Кэш Бейкер придержал лошадь, поправил широкополую шляпу и осмотрелся. У ворот — мужчины и женщины в зеленых джинсовых рубахах и синих штанах. Все залиты бледным светом фонарей, установленных вдоль изгороди, и нетерпеливо глядят вверх. Именно такие встречи и порождали больше всего тревоги. Из толпы мог выступить убийца, холодный и безжалостный, как змея, нацелить револьвер, дернуть взрыватель бомбы. Из теней у цистерн завода могли выскочить солдаты.

Люди тянули руки к Кэшу. Он пожал несколько. Другие всадники тоже пожимали руки, вожак остановился посреди толпы, оперся на луку седла и говорил с офицером, взявшим лошадь под уздцы. Затем вожак выпрямился. Свет фонарей заблестел в его волосах. Вожак поднял руки над головой — и толпа испуганно затихла. Все повернулись к нему. Он поблагодарил за гостеприимство и добавил:

— Мы очень долго ехали сюда. Надеюсь, вы извините нас за то, что мы проведем час, ухаживая за лошадьми и освежаясь.

Но затем мы непременно поговорим. Нам нужно обсудить очень многое!

Кэш Бейкер уже полгода был вместе с Альдером Хон-Оуэном и его людьми. Сначала они пошли на север вдоль Скалистых гор, навещая группы изгнанников–диких — людей, отказавшихся уйти со своей земли, превратившихся в кочевников, в тысячу мелких групп с тысячью названий. Одни — коренные американцы, гордые, готовые до последнего защищать свою независимость. Другие — потомки беженцев с разбившегося корабля цивилизации, чабаны и козопасы с летних пастбищ высоко в горах, группки охотников и собирателей, разбивающих палатки из смарт–ткани там и сям на несколько дней или недель, устраивающих огородики между скал, на полянах в сосновых, березовых и ольховых рощах — а потом уходящих на новое место. Дикие устроили деревню на скальных полках в отвесном каньоне, разбили огороды и сады на дне каньона, спрятали турбины ветрогенераторов в туннелях, продолбленных в скале. Группа, разводящая кроликов, подарила каждому в группе Альдера жилетки из лоскутов черных и белых кроличьих шкурок. Группа, обжившая древнее ядерное убежище, поддерживала в рабочем состоянии гидроэлектростанцию, блок старых, еще докризисной эпохи серверов — и коммуникационную сеть вдоль всех Скалистых гор.

Повсюду Альден Хон–Оуэн раздавал семена народного дерева, говорил о революции и обсуждал последние новости Великой Бразилии, систем Юпитера и Сатурна.

Бандиты, грабители и подобные им отщепенцы нечасто попадались в горах. Дикие охотились за преступниками и либо убивали их в перестрелках, либо оставляли раздетых донага и связанных, с вытатуированным списком преступлений, на окраинах больших городов. Но когда команда Альдера отправилась вниз, спасаясь от зимних холодов, и пошла через северную окраину Великой пустыни, то дважды наткнулась на банды. Первый раз напали ночью, перерезали глотки двум охранникам и в дикой суматохе растревоженного лагеря увели пять лошадей. Второй раз, снежным днем в начале декабря, когда ехали среди руин Колехарбора, к югу от большой соляной котловины на месте того, что когда–то было озером Сакагавея, бандиты выстрелом из винтовки убили женщину. Команде пришлось залечь под редким, но прицельным огнем. Когда сгустились сумерки, Кэш повел людей в контратаку. Они стреляли по силуэтам, возникающим там и тут среди руин, потеряли свой единственный дрон и не ослабляли натиска, пока не наткнулись на место, оставленное бандитами всего несколько минут назад: каменную подковообразную изгородь у рощицы безлистых сикомор. Вокруг догорающего костра валялась одежда и окровавленные бинты, цепочки следов вели по снегу на север. На следующее утро, покинув руины, команда проехала мимо окровавленных голов гризли на шестах, воткнутых у обочины. Вьюжило, головы качались на ледяном ветру, на макушке — шапки алеющего снега, уши обрезаны, глаза закатились. То ли жуткие тотемы были знаком уважения, то ли угрозой — разбираться не стали.

Рождество отметили в деревеньке диких, сооруженной из грузовых контейнеров среди блеклой равнины на юг от реки Миссури — на бывшей земле Северной Дакоты. В деревне странники отдохнули до Нового года, а потом двинулись на юг вдоль края Великой пустыни по извилистой дороге, временами ведшей назад, выписывающей петли то к западу, то востоку. Сейчас уже команда говорила с членами АР — сперва с одиночками и группками, выехавшими навстречу, потом с целыми лагерями.

Этой зимой в городах не хватало еды, вспыхивали бунты. На большинстве территорий бывших Соединенных Штатов объявили военное положение. В Панама–сити солдаты открыли огонь по голодающим людям, пошедшим к особняку отпрыска клана Эскобар. В тот день погибло больше семисот человек, а потом многие тысячи пострадали в бунтах, разрушивших половину города. Епископ Манауса начал молитвенное бдение за мир. На третий день прямо посреди службы сквозь толпу в переполненном соборе протолкнулся убийца и застрелил епископа, когда тот освятил гостию. На площади снаружи солдаты начали стрелять в разбегающуюся толпу. Власти объявили епископа–мученика агентом Тихоокеанского сообщества, последовали массовые аресты священников и прочих диссидентов по всей Великой Бразилии, суды над наиболее значительными «преступниками» и образцово–показательные казни транслировались по сети.

Получив приказ идти на помощь армии и подавлять бунты, несколько бригад корпуса АР отказались покидать бараки. Армейские части прорвались в лагеря, хватали первых, кто попадется под руку, и казнили на месте. Верховный главнокомандующий АР запротестовала, ее и многих старших офицеров арестовали и заключили в печально известную военную тюрьму под Сан–Паулу. Рядовой состав и младшие офицеры АР бунтовали — но их некому было возглавить, пока Альдер Хон–Оуэн, сын знаменитого геномага Шри Хон–Оуэн, не проехал по лагерям на западном краю Великой пустыни и не поговорил с людьми.

Визит в лагерь части 897 почти не отличался от множества таких же. Первым заговорил Кэш, использовавший весь арсенал трюков и приемов, которым обучился у пропагандистов ВВС. Кэш встал на стол в забитой людьми столовой и рассказал, как делал героев генерал Арвам Пейшоту и как такого героя унизили и уничтожили в заговоре против генерала. Кэш объяснил, что его пример — один из множества подобных. Великие кланы всегда обращаются так с обычными людьми: используют, а потом выбрасывают. Затем Кэш повысил голос, чтобы пробиться сквозь крики и аплодисменты, и пригласил на импровизированную сцену Альдера Хон–Оуэна.

Альдер говорил с подкупающей откровенностью и простотой. Его бледные руки, казалось, лепили воздух, его мелодичный голос плыл над головами. Альдер рассказал о том, как гангстеры, торговцы оружием, пираты и плутократы завладели властью в суматохе после Переворота и основали новые правящие династии. А эти так называемые великие семьи — присвоили идеи «зеленого» движения: восстановление земли, возврат к дочеловеческому состоянию, экологически оптимальное управление, разумная эксплуатация природы и все прочее — и использовали присвоенное, чтобы упрочить власть. Великая и хорошая работа по восстановлению земной экосистемы превратилась в тираническую веру. Людей согнали в города, ставшие тюрьмами во всем, кроме названия, заставили работать на исполинских стройках. А чтобы держать людей под контролем, правительство изобретало врагов. Пока люди боятся врагов, они не сомневаются во власти. Сначала врагом было Тихоокеанское сообщество, потом дальние, потом снова сообщество. И постоянно — дикие и бандиты на границах. Но те, кто управлял народом, отнюдь не делили с ним страдания и невзгоды.