Сафари для русских мачо

В баре тоже были стеклянные стены. Играл аккордеон, и за длинной стойкой сидел на высоком табурете один-единственный посетитель в пропотевшей насквозь майке. Перед ним стояли две пластиковые бутылки — «Кока-кола» и «Спрайт», и он смешивал их содержимое в высоком бокале. Бармен стоял у холодильника, перемешивая лед, и всем своим видом показывал, что ему нет никакого дела до странных занятий клиента.

Марат пристроился к стойке и спросил у Оксаны:

— Что тебе заказать? Хочешь «Кока-колу»?

— Да не пей ты эту газировку, — сказал ему одинокий клиент. Это был Василь. Точнее, то, что осталось от Василя после употребления смеси аптечного спирта и «колы». — Так и не смогли улететь? Я так и знал. А уроды ваши все улетели. И эти пидорасы, которых мы спасали, тоже слиняли. Я все помню, заметил?

— Заметил. А с чего это ты тут сидишь? Почему не спишь?

Василь оглянулся, тяжело вздохнул и махнул рукой.

— Уснешь тут… Вечным сном. Хорошо, что ты пришел, Марик. Вопрос у меня к тебе. Деликатный такой вопрос…

— Короче, Склифосовский.

— Можно мне у тебя перекантоваться? У тебя места много…

— А у тебя что, мало?

— Нет у меня места, — сказал Василь. — Ты только не подумай, что это белая горячка. Хотя похоже вообще-то. Крыша едет.

— Вась, давай короче.

— Короче, я у себя не могу оставаться. Все время кажется, что в меня сейчас начнут стрелять. Все время под прицелом. Даже красные пятнышки уже по стенкам бегают. Кругом киллеры. В сортир боюсь зайти, вдруг он там на горшке сидит. Ты не думай, я ведь не буйный. И постель для меня не нужна никакая, я в уголке посижу, покемарю, а с утра пораньше испарюсь, ты даже не заметишь.

— Значит, киллеры исчезают с первым лучом солнца?

— Марик, ты что, не веришь?

— Верю, верю, — кивнул Марат, чтобы не обижать его. — Нет проблем, устраивайся. Даже интересно. У меня еще не было таких соседей, за которыми киллеры строем ходят.

— Объясняю, — сказал Василь. — Такое состояние называется «фобия». У меня приступ киллерофобии. Для окружающих все выглядит как бред, а для меня эти страхи очень даже реальны.

— Фобии не передаются окружающим? — спросила Оксана.

— Нет.

— А мне кажется, что передаются, — сказала она. — Лично мне уже что-то такое передалось.

— Просто моя фобия очень сильная, — сказал Василь. — И я на нее реагирую, как на реальную опасность. Хотя все это бред.

— Зря суетишься, — сказал Кирсанов. — Киллеры тоже люди, они по ночам спят. Ты хоть раз слышал, чтобы кого-то застрелили ночью? Вот то-то и оно. И стрелять тоже не будут, не надейся. Одно дело простреленная башка, море крови, полиция, журналисты, скандал. И совсем другое дело — пьяный турист выпал из окна.

— А у тебя какой этаж?

— Третий.

— Вот, — сказал Василь. — А мой номер на одиннадцатом. Чуешь?

— Разбиться можно и на первом этаже, — сказал Кирсанов. — А можно поножовщину организовать. Подрались туристы из-за девочки по пьянке. И все шито-крыто. Никаких скандалов, даже наоборот, все постараются как-то замять дело.

— Может, хватит об этом? — поморщился Василь. — Нашли тему.

— Ты, Васек, послушай, послушай, — сказала Оксана. — Специалиста послушать — одно удовольствие.

Она вдруг засмеялась.

— Я семью представила. Муж и жена. Он киллер, она проститутка.

— Ну и шо такого, — сказал Василь. — Нормальная семья. Лишь бы они не брали работу на дом.

Все трое рассмеялись. Их смех, видимо, привлек внимание бармена, который захлопнул холодильник и подошел к стойке.

— Чао, Ксантита! — бармен приветливо улыбнулся, увидев Оксану. — Ксантита-Бланкита!

— Чао, Томми, — Оксана потянулась через стойку, чтобы поцеловать стильную трехдневную щетину, а потом повернулась к Марату. — Ты хотел найти одежду? Что нам нужно?

— Что-нибудь легкое. Такое, чтобы гулять по сельве.

— По какой сельве?

— Мы едем в Сан-Деменцио. А там сельва.

— Ты с ума сошел, — сказала Оксана. — Тебе русским языком сказали, что мы летим в Рио на карнавал.

— У меня билеты на семинар. Мы с Гранцовым едем в Сан-Деменцио — и точка. Спроси, есть у него что-нибудь для сафари. Слушай, а что он тебя Бланкитой называет? Бланкита — значит «беленькая».

— Была беленькая, стала черненькая, — сказала Оксана и затараторила по-испански, причем бармен поглядывал на Кирсанова с возрастающим уважением.

— Сафари? — спросил бармен.

— Йес, джангл сафари, — кивнул Марат.

— Секонд-хэнд-иквипмент, — сказал бармен. — О кей?

— О кей.

Оксана ушла с барменом, которого подменила молоденькая аккордеонистка, а Василь наконец-то задал главный вопрос, к которому требовалось подойти в ходе затеянной беседы:

— Вот теперь нам никто не мешает. Пить будешь?

— Нет, спасибо. Без закуски не могу.

— Хто казав без закуски?

Василь начал сползать с табурета. Он долго нашаривал ногой опору, но так и не обнаружил. Изумленно подняв брови, он наклонился, чтобы разглядеть далеко внизу недосягаемую землю, и полетел к ней, не выпуская бокала. Кирсанов дал ему приземлиться на мягкий ковер, потом поставил бокал обратно на стойку, а Василя поднял за брючный ремень и понес к выходу.

— Пиджачок, — сказал Василь на лету, делая ногами шагающие движения. — Пиджачок забыли и шляпу.

— Не вижу, — Марат оглядывал пустой бар.

— А еще профессионал, — пристыдил его Василь и перешел в вертикальное положение. — Вон же стульчик мой. Пойдем, посидим как белые люди. Не волнуйся. Никто нас не тронет. Это тебе не Штаты. Русских тут уважают.

Действительно, в глубине бара на столике красовалась широкополая шляпа, а рядом на спинке стула висел голубой пиджак с короткими рукавами. Василь по немыслимой траектории вышел на цель и обессиленно свалился на стул. Рука нырнула в карман пиджака, разлетелись какие-то бумажки, но вот на столе появилась золотистая луковица, и меткий удар кулака прибил ее к полировке стола.