Сага о двух хевдингах

— Почему божьи?

— Обидеть их все равно что богов обидеть. За ними сама Масторава приглядывает и порой свои думы через них передает. Они и обряды всякие знают, и сказания…

Значит, легко откупиться не выйдет. Да и гневать живичских богов не хотелось, здесь их дом, их сила. Вдруг осерчают здешние боги и пошлют на нас напасти? Или уже послали. С чего-то ведь Альрику стало хуже, стоило нам только уйти с родных морей? Да и в Бриттланде нелегко пришлось. Надо будет поговорить с Тулле.

— Я готов отдать пять марок. Если сторгуешься с ним за меньшее, излишек себе оставишь, — сказал я толмачу. И тут же добавил: — Но коли услышу, что обманул меня или в сговоре с этим, отыщу и сдеру с тебя шкуру.

Толмач явно обрадовался, но попросил, чтоб я не уходил. А потом два живича начали торговаться друг с другом, и никто не хотел уступать. Толмач время от времени обращался ко мне: то ему надо было, чтоб я покричал гневно, то, чтобы люди мои стали рядом и силой пыхнули, чтоб я ногой топнул, богами пригрозил, за оружие схватился. И я старательно выполнял его просьбы, с каждым разом всё больше гневаясь. Такой переполох из-за дохлого медведя!

Наконец мы договорились. Я передал пестрому живичу четыре с половиной марки, ради чего кто-то из толпы передал небольшие весы, а потом незаметно сунул полмарки толмачу. Дружинники, увидав, что дело разрешилось миром, ушли, да и толпа понемногу рассеялась. Но не успел я подойти к Альрику и узнать, что же с ним случилось, как два всадника, что сидели на лошадях позади толпы все это время, спешились и подошли ко нам.

— Вы что ль снежные волки? — грубовато спросил младший.

Я пока не отошел от громадных растрат, злился на Альрика и на жадного живичского скальда, жаждал вытряхнуть из хёвдинга, что на него вдруг нашло, ведь прежде я не примечал в нем ненависти к медведям, и наглые живичи в красных сапогах сейчас были совсем не ко времени.

— Херлиф, поговори с ними! — бросил я, а сам подошел к Тулле и Беззащитному.

Глаза у Альрика выглядели обычно, но вот всё остальное…

— Приступ у него был, — тихо сказал Тулле. — Тварь снова рвется наружу.

— Почему? Ведь он рун не поднимал, друлингов не бил.

Кровь на руке Альрика постепенно сохла и осыпалась мелкими хлопьями, а сам он нервно подергивал ноздрями.

— От медведя тянуло страхом, — еле слышно сказал Беззащитный.

Ну точно же, из-за нападения Росомахи узор Живодера был нарушен. За долгую зиму я запамятовал об этом. Но ведь Эмануэль дал какую-то защиту? Бусы вроде…

— Кай, — окликнул меня Простодушный. — Без тебя тут никак.

Я уж и забыл про красносапоговых всадников.

— Что там? Чего надобно? У них тоже медведя убили?

Младший хотел было сказать что-то, но старший его остановил.

— Хотевит Жирный зовет Снежных Волков к себе в терем, хочет услышать вести из Северных морей.

Надо же. Я только нынче утром услыхал его имя, а он уже успел и прознать о нас, и в гости позвать. До чего же шустрый купец! Может, он для того и зовет, чтоб отправить корабли с нужным товаром? Но мне сейчас не до него и не до кораблей. Мне бы с ульверами разобраться, свой груз распродать да обратно уйти. Пусть Эмануэль еще какие-нибудь бусы на Альрика повесит!

— Недосуг мне. Сами видите, стоит отвернуться, как мертвые медведи отовсюду валятся.

— Не стоит отказываться от приглашения Хотевита, — посоветовал старший. — Его род на вече не последний вес имеет.

— Мы в Северных морях тоже не последний хирд, — уперся я рогом.

После того, как я проспорил тому низкорунному и отдал целых пять марок серебра, мне хотелось хоть где-то победить. Да пусть бы и этих красносапогих переговорить!

— Но сейчас-то вы не в Северных морях, а на наших реках, — спокойно заметил всадник. — Здесь вас не знают. Кто знает, что вы привезли в Велигород? Может, кликнуть дружину? Пусть проверят, что у вас на корабле. Только непонятно, как долго проверять придется: седмицу или месяц.

Я шагнул к нему вплотную, задрал голову и прошипел:

— Ты что же это, угрожаешь? Мне? Вольному хирдману? На корабль мой позарился? Хороши же живичские законы! А если я всех нордов в Раудборге на помощь кликну? Где тут ваш вече? Хочу уже поглядеть на живичский суд. А то, что это за поход такой, в котором у нас корабль цел остался?

В конце я уже не шипел, а рычал.

— Никто на твой корабль не зарится. Просто сходи в гости к Хотевиту, выпей его мед, отведай хлеб. Ни в чем урона твоей чести не будет. Не каждому иноземцу дозволяют на Вечевую сторону ступить.

— Сходил бы ты, Кай! — послышался голос Альрика. — Заодно получишь тот знак, что позволяет торговать, письмо от вингсвейтар покажешь.

Я скрежетнул зубами. Прав Альрик. Я бы и сам так решил, коли б не отдал пять марок на пустом месте.

— Простодушный, Рысь, со мной пойдете. Эгиль, сбегай, приведи Держко, без своего толмача тут, видимо, никак не обойтись. А вы обождите пока.

— Нам говорили, что хёвдинг ульверов — некий Беззащитный, светлоголовый и шустрый. Про мелкого и темноволосого не упоминали, — подал голос младший из всадников.

— Альрик, пойдешь с нами? — спросил я.

— Нет. Я лучше на корабле останусь, подальше от людей.

Тогда я повернулся к всадникам и сказал:

— Нынче я хёвдинг. Коли вам такой не годится, так на том и распрощаемся.

— Нет, сказано позвать Снежных волков, а уж кто хёвдинг — не так важно, — кивнул старший.

С пустыми руками в гости идти нельзя, так что Рысь взял узорчатые прозрачные чашки, несколько серебряных украшений для невесты Хотевита и других женщин, если вдруг встретятся. Я бы подарил что-то из оружия, но зачем купцу добрый меч? Ему бы весы лучше или кошель побольше.

Я перебирал товары, а у самого в голове только и были думы о пяти марках. И об Альрике. А если на пристани баба какая перепугается, он ее тоже рукой проткнет? За вольную бабу, поди, еще больше, чем за медведя, спросят. Марок двадцать. Да и за рабыню тоже немало возьмут. Эдак мы разоримся, не успев получить и крохи серебра за свой товар.

Альрик сидел на корме, опустив голову. Вепрь стоял рядом и что-то тихо ему говорил. Я подошел к ним.

— Надо мне подальше от людей уйти, — сказал Беззащитный, глядя в пол. — Вдруг снова сорвусь?

— Пойдем в дом к остальным, — отвечал Вепрь. — Там за тобой приглядят. Там спокойно, поселим тебя отдельно от хозяев.

— А если я скотину или домочадцев порву? Такой позор — обидеть хозяина, что принял в свой дом.

Я оборвал их причитания.

— Вернусь от Хотевита, сходим к живичским жрецам. Может, у них есть способ тебя излечить? — Я вспомнил слова Тулле про валландского бога и добавил: — Вдруг бусы Эмануэля перестали помогать, потому что тут наши боги слабее? Тогда живичские боги подскажут, что делать.