Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Слухи тревожили. Люди болтали о лютом мороке, который полз с Севера, о красных цветах, распускающихся под снегом, о чагарской армии, прячущейся в туманах Небесной Щели, о летающих всадниках смерти, посланных богами наказать человечество за грехи. Солдаты из Майбрака рассказали о том, что земля в столице тряслась еще раз, и памятник королю, восстановленный после первых толчков, снова упал. Агода, могучая держава, пристально наблюдавшая за Сангассией с соседнего материка, снарядила флотилию, якобы для обороны от пиратов из Архипелага Бэтельрэй, но военные корабли все чаще нарушали морские границы Сангассии, отчего Сандро Десятый подписал приказ о мобилизации королевской армады. В войну на два фронта никто не верил, но днем люди ломились в храмы Амирона, стараясь задобрить нового бога, а по ночам тайно несли подношения жрецам Ганзуры
Через неделю в Сангассии начинался новый год, а за ним месяц Снежный Лют, который не обещал ничего хорошего и в добрые времена, а в нынешние, неспокойные, грозился стать самым трудным за долгие годы.
И тем не менее королевский двор готовился выбирать невесту для наследника, потому что проблемы в мире и в стране будут всегда, но династию Лорнов ничто не должно прервать. Срочно требовалась жена и мать будущих лорнов, и Дэйра вместе с еще восемью претендентками должна была завоевать сердце принца Эруанда, о котором мало что можно было сказать хорошего, поэтому чаще всего о нем не говорили ничего – как о покойнике.
Карета в последний раз подпрыгнула, наехав на выбоину в мощенном камне тракте, и остановилась. Марго, горничная Дэйры, тут же принялась выглядывать во все окна, пытаясь разглядеть хоть что-либо в кромешной тьме. Дэйре приклеиваться носом к стеклу окна не требовалось – зрение не подводило ее ни во мраке ночного Белопутья, ни сейчас, когда они стояли у ворот Дэспиона, последнего города на их пути в Майбрак. В Дэспионе они переночуют, и завтра снова отправятся в путь, чтобы за день преодолеть последний участок пути и успеть в столицу до нового года и церемонии.
Дэспион входил в пятерку крупнейших городов Сангассии, и то, что они стояли у закрытых ворот, которые не освещались и не охранялись, было тем еще недоразумением. Если бы не вывеска: «Добро пожаловать в солнечный Дэспион», которую они проехали час назад, когда еще было светло, то она решила бы, что капитан Белиорский ошибся и сейчас ломился не в ту дверь. Впрочем, ворота соответствовали ситуации. Высокие, резные, украшенные снегирями и дятлами – гербовыми птицами Дэспиона, они были наглухо закрыты и не отзывались ни на удары рукой, ни ногой. Все это было странно. Дэспион был торговым городом, а торговля, как известно, не знала разницы между днем и ночью. Может, в городе случился мор и ввели карантин? В таком случае, их предупредили бы на почтовой станции, где они ночевали в последний раз.
Белиорский подозвал Кора и вместе с ним принялся ломать ворота Дэспиона. Если бы они стучали в три пары кулаков, грохот стоял бы еще больше, но Цирвис, второй стражник, отправившийся с Дэйрой в столицу, погиб на одной из ночных стоянок в лесу. Облокотился о дерево и скончался, не проронив ни слова. Когда его оттащили от ствола, рука несчастного была изъедена до кости едким веществом, сочившимся из мха. Мох покрывал не северную, а южную сторону кедра, имел яркий голубой окрас и пах розами. Цирвиса закопали у дороги, а когда Дэйра на следующую ночь тайком вернулась к стоянке, то мох на стволе кедра был уже мертвым и засохшим. Она собрала его остатки в пузырек из-под снотворного, но не почувствовала силы, которую источали алые цветы, прозванные донзарами «цветами смерти». Однако жидкость, которая убила Цирвиса, была очень похожа на ту, что сочилась из бутонов красных цветов, и Дэйра решила, что растения связаны друг с другом. В том, что они имели отношения к древним, она не сомневалась. Было ли это знаком того, что древние шли за ней следом, не имело значения. Она потеряла еще одного человека, и, хотя в его смерти было некого винить, разве что мох, ставший мифом через пару часов, Дэйре казалось, что Цирвис мог бы жить, если бы она делала все правильно.
Итак, к воротам Дэспиона они подкатили в сильно укороченном составе. Пока Белиорский с Кором пытались разбудить спящих мертвым сном стражей – а разве могло быть иначе при таком шуме, Дэйра мрачно разглядывала Томаса, мирно посапывающего напротив. Везунчик. Он мог спать хоть лежа, хоть сидя, она же за последнюю неделю спала едва ли больше пяти часов. Словно наказывая ее за Эстрела, замерзшего в лесу, сон витал рядом, убаюкивая Марго, брата, охрану, и ловко уклоняясь от ее попыток его поймать.
– Приехали? –
сонно спросил Томас, когда Дэйра, не выдержав, потрясла его за плечо. – Или у ворот торчим? Совесть имей, сестра, это же твой праздник, а не мой. До гостиницы еще час, разбуди, когда распрягут лошадей.Не видя причин сдерживать злость, Дэйра пнула брата по ноге и поспешно отодвинулась, чтобы не получить сдачи.
– Так не пойдет, – фыркнула она. – Тащи наружу свой зад и помоги капитану.
Выражаться подобным образом вабарке не полагалось, и Марго бросила на Дэйру осуждающий взгляд, но маркиза отмахнулась. Ей хотелось спать, растянуться на ровной поверхности и забыть о тревожных мыслях, роившихся в голове. Даже такая незначительная задержка раздражала и вызывала желание поскандалить. Дэйру с детства учили, что выплескивать злость на окружающих – признак слабости, но сдерживаться было трудно, поэтому она еще раз попыталась пнуть брата. Однако Томас уже проснулся и, перехватив ее ногу, перебрался на сторону сестры. Марго недовольно глядела на их возню, но мудро не вмешивалась. Победа досталась Томасу. Открыв дверь кареты, он принялся выталкивать сестру наружу.
– В следующий раз будешь думать, как будить брата, – приговаривал он, отдирая пальцы Дэйры от дверцы. – Ты у нас тоже девушка не тихая, лучше сама покричи.
– Томас! – крикнула Дэйра с ужасом глядя на Белиорского, медленно заваливающегося у городской стены. Из груди капитана торчала стрела. Кор виднелся неподалеку, лежал у ворот кулем. Стрел видно не было, но неестественно вывернутая шея говорила о том, что ее последний охранник был мертв.
– Нужно кричать громче, – наставительно произнес Томас, окончательно выталкивая ее из кареты. – Если уж ты не справишься, то так и быть, зови на подмогу, а я пока вздремну.
Слишком темно, он ничего не видит, дошло до Дэйры, но было поздно. Грубая ладонь закрыла ей рот, а карета быстро оказалась в стороне. Ее оттащили так ловко, что к тому моменту, когда Дэйре на голову натянули мешок, сомнений не было – на них напали разбойники. Крикнуть ей не дали. Удар был сильный и умелый. Так отправляют людей спать насильно, и Дэйра, не спавшая много дней, погрузилась в небытие.
***
Было холодно. Впервые в жизни Дэйре искренне хотелось проснуться, но что-то мешало. Тяжелые веки не поднимались, в голове гудело, тело не слушалось. Изредка слышался скрип саней по снегу, приглушенные голоса, тяжелое фырканье уставших коней. Повсюду витал запах – сладкий, даже приторный, и именно в нем была проблема. Этот запах не давал проснуться, погружая ее в сон тогда, когда она уже была уверена, что вернулась из забытья. Дэйре было хорошо известно название этого растения, она совсем недавно про него говорила, но стоило ей подумать о нем, как сладкий аромат накрывал с головой, словно теплое одеяло в холодное зимнее утро, погружая в такой же сладкий сон, с которым не хотелось расставаться. Во сне Дэйра что-то пила и куда-то летела, но вкус забывался также быстро, как и полет. Однажды она открыла глаза, но увидела лишь дым, изящными клубами окутывающий ее тело. Дэйра легко растворилась в нем, став еще одним завитком в воздухе.
Ей показалось, что прошло много лет, она минула свой третий десяток, потом четвертый, наконец, состарилась и начала умирать. Смерть не приходила долго, мучила ее бесконечным ожиданием, наказывая за грехи, которых накопилось много. Наконец, устав сама, Смерть распахнула двери, позволив ей открыть глаза в новом мире. Здесь, в царстве мрака, духоты и боли, Дэйра была одна, потому что еще не родилось других таких грешников, как она.
– Нечем дышать, – прошептала Дэйра, силясь вздохнуть. Ее трясло, но не от холода, а от того, что то, на чем она сидела, подпрыгивало и качалось из стороны в сторону. Если бы не веревки, которые были привязаны к ее горлу, рукам и ногам, наверное, она бы давно съехала со своего «трона», и сейчас каталась бы по дну этой кареты смерти.
– Не гони так! – послышался недовольный окрик, и Дэйра поняла, что сознание впервые за долгое время принадлежит ей, а не сладкому дыму, нотки которого еще витали в спертом воздухе. Голос был знаком настолько, что по одному слову она догадалась, что произошло. Наверное, ей положено было испугаться, потому что говорившим был Феликс Бардуаг, с которым она обошлась не лучшим образом в замке его отца, заставив выполнить свою волю, но который впоследствии вернул ей ответную пощечину в виде смерти Ирэн Карлсбири.