Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

– Ты пообещал, – напомнил ему Нехебкай, и Регарди молча кивнул. Да, он пообещал не спорить с Фадуной, тем более, что ее просьбы были легко выполнимы.

– Я тоже за него ручаюсь, – сказала Хамна, вставая рядом с Алленом. Еще недавно они ломали друг другу кости, но сейчас, кажется, были готовы назвать друг друга братом и сестрой. Беда объединила их.

Темнело. Может, песок вытесняла глина, а саксаулы – новые деревья, но ночь в Карах-Антар приходила как положено. Холодало резко и неизбежно.

– Переночуем, а утром отправимся вслед за караваном, – сказал Арлинг, чувствуя себя странно. Раньше ему приходилось решать только за себя, сейчас – аж за восемь человек сразу.

Но и преимущества такого положения были неоспоримы. Усевшись на выступивший из глины камень, он сложил руки на груди и распорядился:

– Магда, попроси учеников собрать ветки для костра. Хамна и Аллен займутся ужином. А потом мы все соберемся здесь, и вы, наконец, по порядку, в деталях и очень подробно расскажите мне, что здесь, черт возьми, вокруг происходит. Начнем с деревьев.

И самое удивительное, что его послушались.

Глава 7. Вода в пустыне

Снопы искр взметались в черное небо, с любопытством заглядывая в ночной полумрак, стараясь взлететь выше, вспыхнуть ярче, треснуть громче, а через пару секунд исчезнуть навсегда, оставив лишь призрачный след тепла, который сохранялся в памяти слепого. Арлинг не знал, зачем слушал и запоминал их шепот, но подозревал, что, как всегда, упускал нечто важное.

Это важное было в шелесте песка, которым ветер тщетно пытался засыпать глиняную землю вокруг их стоянки; оно чувствовалось в ночном холоде, пробирающем до костей; едва заметно витало в пахнущем специями воздухе – то Аллен с Хамной готовили похлебку на костре; звенело в песне Магды, которую та напевала на своем тарабарском, приткнувшись к плечу Арлинга; слышалось в бормотании пятерых безумных, которые с каждым днем все больше проникались непонятной любовью к Регарди, не желая даже отходить от него.

Похлебку готовили не спеша, по-кучеярски. Торопиться было некуда. Аллен собирался умирать, но передумал, встретив Видящую, и теперь топтался на перепутье, так как Магда о своих планах сообщать не собиралась. Хамна решила служить Арлингу, растворив свои цели в его собственных, а он вроде как заметил что-то на горизонте, но не был уверен, иллюзия то или реальность. Что касалось пятерых учеников имана – надо полагать, бывших – их цели ограничились жуком, которого они гоняли веточкой по нарисованному в глине кругу. Никто никуда не спешил.

Может, деревья, которыми вдруг порос Карах-Антар, и были странными, но их ветки горели хорошо. Вспыхивали быстро, словно сухое сено, а жара давали столько, что вода закипела еще до того, как Хамна закончила нарезать сало. В котелке уже томилась чечевица со специями, хотя Арлинг назвал бы блюдо иначе: специи с чечевицей.

Аллен размеренно толок в походной ступке перец, не отвлекаясь ни на что другое. Кучеяры настолько трепетно относились к перцу, что даже не считали его специей. Был перец, а потом уже все остальные травы, семена и коренья. Ни Арлинг, ни етобар друг другу не доверяли. Должно было пройти немало времени, чтобы их отношения перешли из стадии настороженного терпения в ровно-приятельские, но Регарди и здесь не торопился. Ему было достаточно, что Аллен не проявлял враждебности к Магде. А все остальное было неважно. Арлинг давно не ждал от людей теплых чувств.

– Болтали, что все случилось быстро, – говорила Хамна, помешивая варево. – Я была в горах, а новости приносили керхи, кочующие на юг. Сикта-Иат еще только вылупился, скорлупу не стряхнул, а в город уже хлынули чужаки. И привел их не кто иной, как иман, которого Сейфуллах оставил управителем, пока сам ходил в Шибан. Школа Белого Петуха сейчас уже не просто школа, а целая академия с учителями в Хорасоне, Муссаворате, Лаэзии, вплоть до Самрии. И неважно, получил ли город независимость или остался под Согдарией – драганы сейчас везде. Приводит их Белая Мельница, садит на все ключевые места, а бунты подавляют ученики имана – легко и быстро. Никто не ожидал, что такое случится буквально через месяц после войны. А вот. Наши, то есть, ятопайры, сожгли Гнезда, не только потому, что начался Алхас-Кешид.

– Нас объявили врагами новой Сикелии, забрали земли, а мастеров из Самрии повесили, – почти выплюнул слова Аллен. – Я сражался за независимость этого городишки, но тьма съела сердца людей. Ты был воплощением всех драганов, что пришли с Белым Мельником. Убить тебя было делом чести. Мы уходили на юг, через Шибан, но специально изменили маршрут, так как вассхан Мельника сказал, что ты жив, прячешься от людей в горах. Про сестру, – Аллен кивнул в сторону Хамны, – мы знали, но не верили. Я считал, что это твой солукрай затмил ее разум. Керк ничего не сказал про Видящую.

Арлинг задумался, как это было на самом деле. Етобары никогда не считались добропорядочными членами сикелийского общества, их боялись, презирали, но никогда не трогали. Корни ятопайров проросли глубоко сквозь песок, и башни их не качались. Один из самых страшных кланов наемных убийц Сикелии владел многими землями, а мастера ятопайров издревле входили в городские советы Самрии, Балидета, Фардоса и других крупнейших городов кучеяров. Убрать их насильно означало вырвать здоровый зуб, заодно повредив всю челюсть. Что же до имана, его новых школ и нового вассхана, Арлинг заставил себя о них не думать. Столько времени прошло, а рана все болела.

– Когда вернулся Аджухам, все недовольные в Сикта-Иате сначала обрадовались, вышли на улицы, стали требовать убрать Мельника, но зря. Сейфуллах объявил, что управлять городом продолжит Тигр Санагор, а он, Аджухам, скоро уйдет в новый поход.

– А его жена? – вдруг вспомнил о Терезе Арлинг. – Ушла с ним?

Мысль о том, что Тереза Монтеро находится сейчас через три бархана, качаясь в одной из повозок каравана Аджухама, была неприятной. Тереза должна была хорошо помнить Магду. В воздухе запахло угрозой.

– С Тарджой у Сейфуллаха разладилось все так же быстро, как и с жителями нового города, – усмехнулась Хамна. – Она из Шибана первой вернулась, без мужа. Говорят, камни для строительства храмов должна была Тарджа у шибанцев купить, но сделка сорвалась. В городе Тарджа не задержалась, собрала недовольных и ушла к оставшимся керхам, которые приняли ее как родную. Умеют некоторые. Там еще одна женщина появилась. Говорят, прибыла из Сангассии. Зовут ее то ли Ирена, то ли Инара. Тарджа вместе с этой Инарой сейчас всеми бунтарями заправляют. Готовят бунт против Тигра Санагора. Сейфуллах же делает вид, что занят. Мол, жена его не в пещерах под городом сидит, а в гости к подружке в Муссаворат поехала. Гордый слишком, да ведь все правду знают.

Аллен щедро сыпанул перца в варево. Это была уже третья жгучая добавка, не удержался даже Арлинг. Расчихались все, вплоть до Магды. Етобар, кажется, остался доволен.

– Странно, что женщина сумела возглавить повстанцев, – пробормотал Регарди, отдышавшись после перца. – У вас ведь так не принято.

Он прожил в Сикелии почти двадцать лет, но по-прежнему говорил «у вас» и «у нас». А ведь это «у нас» почти растворилось в бездне прошлого. Давно не было Согдарии, в которой жил Арлинг Регарди, давно не было Арлинга Регарди, который называл бы себя драганом. Ни там, ни тут – кредо, доставшееся ему в наследство от имана вместе с солукраем.