Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

– Это не его наследство, а мое, – тут же поправил его Нехебкай, но Арлинг поскорее оттеснил Индигового в ту тьму, где держал его раньше. И собирался держать впредь. И слушать пореже.

За Сейфуллаха было обидно и горько, но зная Терезу, Арлинг не удивился, почему пошли такие слухи. Впрочем, Аджухам был гордым – лезть с сочувствием к нему было опасно, и сильным – он наверняка сам разберется. Сейчас же как-то справляется. По уши в проблемах, но даже не подумал намекнуть, что ему нужна помощь.

– Там сейчас осень, – вдруг прошептала Магда ему на ухо. – Помнишь наш чердак? Всегда пахло яблоками. И ясень уже листву сбросил. А вот розы еще цветут.

Регарди привык к неожиданным фразам Фадуны, но эти слова были слишком внезапны. Прошлое резануло тонко и больно, как лист бумаги. А ведь она права. Поздним октябрем в замке отца у Мастаршильда все еще цвели розы. Раньше для Арлинга они были лишь яркими пятнами, способными привлечь внимание дам, сейчас их ароматы были способны рассказать ему обо всем на свете. Кучеяры иногда выращивали розы в садах, но предпочитали им орхидеи и лилии. Странно, что раньше он об этом не думал.

– Видящая сегодня бредит, – прошептал Нехебкай ему в другое ухо. – Лучше спроси, что там с драганами, которых привел Мельник.

Индиговый был прав. Прошлое недосягаемое, а с ним сейчас Магда – настоящее и будущее.

– Тарджа, может, и драганка, но своей среди сикелийцев стала быстро, – вернулась к рассказу Хамна. – Она первая начала убивать драганов, которых привозил иман. Как же такая женщина могла нам не понравиться? Вместе с той дамой из Сангассии она взяла под свое крыло беженцев из боевых школ, что Мельник закрывал по всей Сикелии. А закрывать стали почти всех, только Школа Белого Петуха и осталась. И наших в Сикта-Иате тоже Тарджа предупредила о гонениях. Они и стали собирать Гнезда на исход.

– Мне Тарджа никогда не нравилась, не верю ей, – сказал Аллен, и Регарди впервые испытал к нему подобие симпатии.

– А что за драганов привозил иман? – решил он увезти разговор от скользкой темы.

– Там не только драганы, но и другие белокожие, – ответила Хамна и сыпанула четвертую пригоршню перца. Арлинг подумал, что они с Магдой, наверное, будут ужинать лепешками.

– Сангасситов очень много приехало. Ты ведь, кажется, к ним собираешься. Подумай, может, не стоит. Они еще хуже вас. Говорят только на своем, а гордецы каких поискать. Но воины хорошие, дело знают. Неделю назад отряд Тарджи именно они потрепали. Говорят, даже ее саму ранили.

– Зачем они здесь? – все еще недоумевал Арлинг.

– А вот это самое странное, – ответил за Хамну Аллен. – Так случилось, что я был в Самрии, когда прибыл тот корабль, «Красная Лилия», кажется. Эта «Лилия» должна была доставить груз для нашего мастера из Самрии – арвакские клинки с кое-какими северными ягодами и мхом, которые наши травники в зельях используют. Выяснилось, что Белая Мельница зафрахтовала все суда, которые шли в Сикелию – на год вперед. Наш груз остался в Согдарии, что уже неслыханное дело. Такого себе никто не позволял. Ночью я пробрался в порт и вскрыл мешки, которыми были забиты все трюмы «Лилии». И увидел семена. Зернышки, похожие на овес. Остальные корабли, которые прибыли вслед за «Лилией», были нагружены тем же – семенами.

– Эти семена сопровождали драганы и сангасситы, которые разъехались по всей Сикелии, – продолжила рассказ Хамна. – В Сикта-Иат их тоже прибыло немало. А потом они устремились в пустыни. Я лично не видела, но люди болтали, что через неделю в тех местах, где побывали пришельцы с севера, появились всходы. Целые барханы покрывались травой, которая каким-то чудом вырастала в песке, потом гибла под зноем, но корешки не умирали и пускали новые всходы. Керхи сначала обрадовались, а затем пошли слухи о гневе богов и смерти Нехебкая. Примерно через месяц с Гургарана приползла первая туча, которая залила дождем сначала Карах-Антар, а потом доползла и до Сикта-Иата. Теперь эти тучи появляются с гор постоянно. Заливают долины, реки выходят из берегов, гибнет скот, размывает караванные тропы. Первыми не выдержали керхи. Это они пустили слух о том, что драган-предатель убил Нехебкая. Дожди – это слезы других богов по Индиговому, и пока длится скорбь, счастья в этих землях людям не будет.

– Алхас-Кешид, – прошептал Аллен.

– Какая красивая легенда, – растрогался Нехебкай в голове Регарди. – Хорошие здесь люди, надо вернуть им счастье.

– Деревья в пустынях стали замечать к концу второго месяца, – вернулась к рассказу Хамна. – В старых колодцах появилась вода, но и реки продолжали выходить из берегов, прокладывать новые русла там, где раньше хозяйничали люди. Белая Мельница вещала о рае, который наступит совсем скоро, но самая большая наша ценность – вода – не могла заменить того, что потерял сикелийский народ. Свободы и веры. Стали болтать, что драганские колдуны специально губят пустыню, чтобы захватить наши земли. Тарджа, керхи и бунтари из других городов до сих пор устраивают набеги на отряды, которые высаживают семена. Они и сейчас этим занимаются. И еще драганы роют колодцы там, где никогда не было караванных троп. Начали с Карах-Антара. Ямы роют неглубокие, но вода появляется на следующий день. А через неделю – уже оазис с деревьями и травой. И он растет, захватывает пески. Но сколько бы таких драганских групп не убивали, на их место всегда приходят новые. Колдуны, одним словом. К тому же их стали лучше охранять. Наемники, ученики боевых школ, остатки регулярных армий – все с ними. Времена после войны голодные, а Белая Мельница платит щедро.

– Но разве вода – это не здорово? – не понял Арлинг. – А что говорит учитель, то есть, Тигр Санагор? Кроме обещаний рая?

– Новая Сикелия – вот, что он обещает, – буркнул Аллен. – Но только мы не хотим. Нам хорошо было в старой.

– Потерпите неудобства, – передразнила Хамна, видимо, повторяя какое-то публичное выступление имана, – и будет вам счастье. Люди смогут жить не только на побережье, но и повсюду, заселить Сикелию вплоть до Гургарана. Где он столько людей нашел? После войны и эпидемии Бледной Спирохеты нас стало едва ли не втрое меньше.

– А не про вас речь, – вдруг сказала Магда и потянулась ложкой к похлебке. Арлинг осторожно отодвинул ее руку, не уверенный, что огненное варево, которое приготовили Хамна с Алленом, можно есть другим людям, не кучеярам.

– Вот и я так думаю, – согласился с ней етобар.

Регарди решил, что вопросов к иману накопилось достаточно, и перевел тему на то, что волновало его сейчас в первую очередь.

– Когда вы впервые услышали о пумах?

– Когда пошли дожди, – мрачно сказал Аллен. – Но их никто не видел, только болтали. Та тварь… То чудовище, что мы сожгли… Я слышал, что в горах нашли странного зверя, который не хотел просыпаться. Но был слишком занят тренировками и даже не сходил на него посмотреть. Его хотели натравить на тебя, однако зверь все спал и спал. Дышал, но лежал, будто мертвый. Он проснулся, когда на арене появился ты. Убийца Бога. Я верю, что ты убил Нехебкая, и никогда не прошу тебе этого.

– Что же будешь делать, Аллен? – спокойно спросил Арлинг, внешне оставаясь расслабленным, но зная, что каждая его клеточка была готова отреагировать на опасный поворот разговора. Хамна замерла с плошкой над котелком.

– Видящая сказала мне, что ты искупишь свою вину, – также спокойно ответил Аллен. – Я ей верю, поэтому подожду. А еще я поверил в гремеров. И в то, что они опаснее драганов, сеющих колдовские семена в наших пустынях. Сейчас мне даже кажется, что эти драганы лишь отвлекали внимание. Ведь они первые сказали о пумах.

– Гремеры? – переспросил Арлинг, а потом вспомнил, что слышал это слово от Фадуны.

– Еще двое проснулись, – охотно вмешалась в разговор Магда, будто и ждала подходящего момента. – За нами идут.

До ее слов Арлинг собирался спросить етобара, чего именно он ждет – его страшных страданий или определенных действий, но сейчас все внимание переметнулось на Магду.

– Где они?

– Ждут дождя, – Фадуна кивнула в сторону гор. Арлинг не мог видеть клубящиеся над вершиной тучи, но чувствовал, как менялся воздух. Он, будто губка, напитывался влагой.